— Будет в России гражданская война, Михаил?
— Мощно вы заходите. С апперкота. Я не знаю точного ответа, но знаю, что плохие прогнозы давать выгоднее. Потому что если не сбылось, то и слава богу. А если сбылось, ты скажешь: вот, я же говорил! Пророк. Поэтому я бы без раздумья дал вам плохой прогноз, но это слишком легкий жанр. Ограничимся пока теми войнами, что есть.
«…Если не слышать взрывы и выстрелы в ночи,
Можно мысленно суши у Кремля «заточить»,
Из угря-имбиря сто раз ели мы,
А потом до ноября там всех подряд расстреливали…
…Если бы Мурманск не предал так вероломно,
Если бы Курск не ударил с Западного фронта,
Если бы Ростов не бегал в шавках у Сибири,
Мы, в конце концов, может, даже как-то победили бы…»
«Могуч», Михаил Местецкий и группа «Шкловский»
— Если вдруг да, что делать будете? Бежать на лыжах через Финский залив или стрелять?
— В кого стрелять? Это такая крайняя ситуация. Я же семейный человек. У меня есть ребенок. И я надеюсь, их будет еще множество. А семейный неврастеничный московский еврей — это плохой боец. Особенно режиссер. Вот семейный крепкий нижегородский писатель — другое дело. Постараюсь сделать так, чтобы это меня не коснулось. Моя жена (кинорежиссер Нигина Сайфуллаева, — прим. ред.) кое-что мне рассказывала про свое детство в Таджикистане в 1992 году. Гражданская война в современном виде — очень неромантичное мероприятие.
 Фото: Григорий Постников, 66.RU |
|---|
— В Москве люди сегодня протестуют против недопуска к выборам независимых кандидатов, в Екатеринбурге — в мае — против вырубки сквера… К чему приведут уличные протесты?
— Сложно сказать. Я раньше думал, что это некий путь диалога, то есть некий сигнал властям. Но из сигналов 2011 года власть считала совершенно другой месседж. Точнее, тот ответ, которого все ожидали, она не то что не дала, а дала ровно противоположный. Поэтому сейчас я уже понимаю, что это форма укрепления горизонтальных связей. И чувства, что таких, как ты, много. Это важно на субъективном уровне.
— Такие протесты могут изменить ситуацию?
— Смотря какую ситуацию. Если говорить про ситуацию в голове у государства, то митинги влияют на нее явно отрицательно. Там психоз нарастает. Но на нормального человека, конечно, все эти «выходы на площадь» оказывают прекрасный терапевтический эффект. Это кайф от разделенных с другими ценностей. Я думаю, что этим мы выгодно отличаемся от людей 30-х годов, которые сидели по своим кухням и боялись даже с женой поговорить. Обсудить то, что творится. А тем более с соседом. У нас в этом смысле намного более благостная позиция сегодня. Можем сплясать по этому поводу.
— А подпольные организации вроде выведенного вами в одноименном фильме «Тряпичного союза» могут что-то изменить?
— Организации бывают разные. Бывает «Союз благоденствия», а бывает Хезболла. Все пытаются что-то изменить, но этого критерия недостаточно. Если же говорить про фильм «Тряпичный союз» — он же романтическое произведение, почти песня. Я же не стану предлагать даже самую хорошую песню в качестве плана экономического и политического переустройства страны. И вообще, все мои игры с этим партизанским дискурсом — это, скорее, заговор от нечистой силы, такие обереги. И ты пытаешься выстроить с этой бесовщиной какие-то ироничные отношения. Защититься. Спеть про это песню, снять фильм. Потому что чувствуешь: демоны и дьявольщина гуляют где-то рядом. Думаете, я их призываю? Фанатею от них? Да боже упаси! Я с ними пытаюсь договориться.
 Фото: Григорий Постников, 66.RU |
|---|
— В Свердловской области на днях были задержаны два 16-летних юноши, которые якобы готовили взрывы и массовый расстрел в школе. Они познакомились в социальных сетях, в группе, посвященной трагедии в американской школе «Колумбайн», и даже, как нам говорят правоохранители, обзавелись оружием. И это уже не кино, не песенки — реальная жизнь. Так, может, запретить все эти социальные сети? Ввести цензуру?
— Во-первых, у меня нет ни на миллиметр доверия ни к правоохранительным, ни к следственным органам. И я не знаю этой истории. И даже то, что мне говорят следственные органы, для меня просто пустой звук. Возможно, они злоумышленники. А возможно, как в деле «Нового величия», просто выставленные провокаторами дети. Во-вторых, я считаю, что преступления, которые сейчас творят силовики, гораздо более глобальные и безнравственные, чем то, что мы сейчас обсуждаем.
— Позиция понятна. И все-таки, цензура спасет детей?
— Цензура где? На телевидении? К телевизору детям вообще нельзя подходить. Как к канализационному люку открытому. Задача каждого родителя — объяснить это ребенку. Родителя, не государства. Потому что государство само этот люк открыло. В остальном же маркировки «18+» вполне достаточно. И не являюсь здесь сторонником либертарианского подхода. Определенный кодекс должен существовать. Но цензура как политическое ограничение, как ограничение высказываний взрослых людей — это ничтожная дрянь.
— Вы с цензурой сталкивались? Как кинорежиссер или как музыкант?
— Знаете, цензура ведь — хитрая штука. В советское время прямые запреты главного цензурного комитета были крайне редки. Основную работу брали на себя всякие мелкие редакторы, отсеивающие «сомнительные» произведения сильно заранее. И сами пугливые авторы, конечно. Перестраховщики. С группой «Шкловский» бывали случаи: нас куда-то приглашали. А потом думали… и в последний момент не приглашали. Никто не объясняет почему. Против показов «Тряпичного союза» выступала как-то администрация одного российского города. Маркировку «18+» ему дали не пойми за что. Но это все, конечно, несерьезное давление. Мелкие редакторы пакостят. Понятно, что чем громче проект, тем больше людей, в том числе и людей в погонах, оборачиваются на его шум. Пока что мое кино остается в каком-то гетто, в которое эти ребята не заходят. И слава Богу, ребят, проходите мимо.
 Фото: Григорий Постников, 66.RU |
|---|
— Вас не замечают, но люди в России получают реальные сроки за перепосты в соцсетях и твитты — вас за ваши песни тоже можно было бы при желании привлечь к ответственности — за «Могуч» или за «ОГПУ». Вы не боитесь потерять свободу?
— К сожалению, актуальный вопрос. Но я принадлежу к тому поколению, (Михаил Местецкий родился в 1980 году, — прим. ред.), которое абсолютно, глубинно убеждено в том, что победители — это те, кто сидели. А проигравшие — это те, кто сажали. И это настолько в подкорку вшито поколению, которое в 12 лет читало Хармса, а в 15 лет знало наизусть Бродского, что не возникает вопроса, кто в результате победитель. И в этом смысле страха нет. Если мы знаем, что поддержаны близкими, обществом, друзьями, историей, что мы правы, то можно выдержать все что угодно. Весь этот буллинг про «врагов народа» уже не сработает.
— Вы сказали уже, что вы не боец. Но зачем тогда вы ходите на все эти митинги протеста и выкладываете в Facebook слова в поддержку Ильи Яшина?
— Эй, подождите, вы меня спросили, пойду ли я партизанить с автоматом? Наверное, все-таки нет. Но между автоматом и мирными акциями протеста, согласитесь, есть разница. Хоть ее сейчас некоторые судьи и пытаются не заметить.
— Ваши короткометражки берут призы на «Кинотавре», но на большом экране массовый зритель их не видит. Даже ваше полнометражное кино. Вы сознательно снимаете арт-хаус? Или это выходит случайно?
— Это все так относительно… С точки зрения голливудских блокбастеров, все российское кино — это лютый арт-хаус в плане сборов. Я хочу делать кайфовое кино, и я стараюсь его делать. А что там себе думает массовый зритель — это его дело. Но чтоб у вас не было такого пренебрежительного отношения к арт-хаусу, скажу: киноиндустрия в России растет. Ситуация меняется. Появляются новые площадки и методы доведения арт-хаусного кино до широкого зрителя. Как вышел «Довлатов». Как выходил «Юморист». Как сейчас выйдет «Верность» моей жены Нигины. Вы увидите достаточно широкую роспись. Много копий, много сеансов. Плюс — появляются интернет-платформы мощные. И я верю, что для моего нового фильма, который в будущем году снимаем, мы найдем способы доведения до широкой публики.
 Фото: Григорий Постников, 66.RU |
|---|
— За деньги от Министерства культуры вы пишете сценарий для фильма «Легенда №17», прославляющего советский хоккей, а для группы «Шкловский» — песню «ОГПУ», обличающую палачей-чекистов — как это укладывается в одной и той же голове? Попахивает двурушничеством. И с Министерством культуры работаем, и в «Шкловском» поем.
— Во-первых, «Легенда №17» никакого отношения к Министерству культуры не имеет. Это «Фонд кино», вообще другая структура. А по поводу минкультовских денег — у меня к этому отношение простое. Не Мединский выдает свои деньги! Пока деньги не украдены, это не личные деньги чиновника. Это деньги налогоплательщиков, в том числе и мои. Государство обязано их распределить — в том числе и на значимые культурные проекты. Это его обязанность. Русский музей существует на деньги Минкульта, мы ж не шельмуем его за это? Вы мне сейчас навязываете ситуацию с линией фронта. Типа, если ты за белых, то красные тебя обязаны расстрелять. Я видал в гробу такой выбор! Есть области деятельности, которые требуют ресурсов. Архитектура, космонавтика, репертуарный театр, не знаю, метро… Можно вообще отказаться от всего этого и рисовать бизонов угольком в пещере. А можно принять, что крупные проекты требуют взаимодействия с обладателями крупных ресурсов. Богатый ли инвестор это, или государство. Это всегда сложные персонажи. Но кино априори не может быть совершенно от них независимым. И в этом смысле просто важно соблюдать какие-то внутренние границы в отношении с заказчиками, кто бы они ни были. Например, на патриотические блокбастеры, где наши отметелили всех не наших, я работать не хожу. А в Русский музей хожу.
— Что в таком случае для вас свобода?
— Свобода — это когда получается кино.
ИЗБРАННАЯ ФИЛЬМОГРАФИЯ
Короткий метр:
«Топоры в батонах» (2009, режиссер)
«Ноги — атавизм» (2012, режиссер)
«Одна историческая ошибка» (2018, режиссер)
Полный метр:
«Легенда №17» (2013, сценарист)
«Тряпичный союз» (2015, режиссер)
«Хороший мальчик» (2016, сценарист)
Текст: Денис Каменщиков
