Пшшшшшш
Граффити занимаюсь с 1996 года. Краску на стену класть — кайф. Аэрозоль быстрая штука. Пшшшшшш — и линия готова. Прикольно, просто и доступно. Сразу скажу, я не стрит-арт-художник. Меня завораживают шрифты.
Хорошо помню первый кусок (то есть работу, — прим. ред.). Во дворе написал имя девятилетнего сына и нарисовал мальчика с лыжами и футбольным мячом в руках. Получилось наивно. Но я не гнался за результатам и ни с кем себя не сравнивал. Сам был художничком со школы. Учебники и тетради изрисовывал танками, самолетами, спортом. Фотографию мог карандашом скопировать так, что на расстоянии метра не отличить.
Повезло, в девяностые я быстро сошелся с парнями со своего района. Группа с ЖБИ занималась трейн- и стрит-бомбингом. Ребята развивали культуру граффити — сделали сайт, писали статьи. В начале нулевых было хорошо работать — менты не прессовали, а в два часа ночи гасли фонари. Красили все подряд. Ловили собаку (электричку, — прим. ред.) на конечной и разрисовывали в хвост и гриву. Водитель выходил, курил и смотрел. А что он мог сделать? Лет через пять появилась охрана, свет, судебные прецеденты — стало уже не так прикольно. С тех пор я перестал думать о трейнах. Слишком большой риск и мало творчества.
Миссия
Я делаю Екатеринбург лучше. Обожаю красить грязные заборы, торцы пятиэтажек. Человек идет по кварталу, крутит тяжелые мысли в голове, вокруг серость и тут раз — яркая капля в подсознание. Если работа прописана ритмично и графично, если цвет яркий и горячий, то настроение улучшится.
Граффити — часть культуры, которую нельзя отрицать, а нужно поддерживать. И тот человек мудак и скотина, который хочет всех пересажать. Надо, наоборот, создавать условия для развития. В Берлине вот рядом со старыми домами сделали споты, куда приезжают райтеры. Стенки почистили, убрали лишний хлам, следят, чтобы бомжовника не было. В итоге получилась достопримечательность — разрисованный квартал.
Я не поддерживаю гангста-граффитчиков, которые лепят граффити где попало и не думают, как кусок будет смотреться в контексте города. Я против тэгеров, которые портят отреставрированные фасады памятников архитектуры. Чаще всего на такое идут сопляки, которые покупают одну банку, кладут в карман рюкзака и хвастаются перед одноклассницами: «Я граффитчик».
 Фото: Григорий Постников, 66.ru |
|---|
Менты
Менты меня ловили. Но ни разу не наказали. По большому счету, и наказывать не за что: работа в городе — это слабая административка. Серьезные истории происходят на поездах. Вот попадись на трамвае, впаяют простой, краску, работу маляров — получится тыщ триста. Поэтому избегаю упоминания своего имени. Можно собрать всю информацию воедино, и мне тогда не отвертеться.
Один раз опер на меня накинулся: шел со смены, увидел, как крашу, и бросился. Стоим, держим друг друга за шкирку на вытянутых руках. Мент дубинкой замахнулся, но увидел дядьку и бить не стал. Оторопел, скорее, и давай укорять: «Мы тут работаем, а ты взрослый же человек. Не стыдно?». Жаловаться начал на тяжелый график, маленькую зарплату. Я дурака включил, подыграл: мол, стыдно. Все равно можно было уже уходить — рисунок готов.
Адреналин чувствую до сих пор. Будоражит близость опасности. Но уже спокойнее, не как в самом начале. Это хорошо, потому что теперь меньше парюсь, а больше наслаждаюсь картинкой — руки не дрожат.
Ночь
С кем начинал красить — все побросали: семья, дети, работа или интерес пропал. Никого не осталось. Сверстники спрашивают, зачем занимаешься этой шнягой, а мне нравится. Люблю жить на улице, люблю ширину, простор, географию. Наверное, я тот мудрец, который в старости сохранит сердце ребенка. В голове есть каталог классных спотов. На улицу выхожу пару раз в месяц. Жду мерзкой погоды или дождя и выхожу. Настроение приходит неожиданно. О, сегодня сделаю! Откуда это берется? Не знаю.
Работаю один, максимум вдвоем. Во-первых, ночью самые козырные споты — маленькие. Во-вторых, не люблю балаган. На массовый экшн всегда кто-нибудь ганжик принесет, базарить начнет, шуметь, потом мусора приедут, разгонят всех. Тусня, а не работа. Ночь хороша уединенностью.
Настоящее имя скрываю — знаю же, как к этому люди относятся. Вот приятель — главный инженер крупной управляющей компании — часто говорит, мол, опять эти граффитчики все испортили, на краску приходится разоряться, а полиция не ловит никого. На славу мне наплевать. Главное, чтобы нормальные художники ко мне хорошо относились.
Пацаны
Близкие поддерживают и гордятся — им важно мое творческое удовлетворение. Я общаюсь с теми, кто понимает всю эту канитель. Недавно показывал знакомым полицейским свои работы, и у них глаза загорались — сразу в пацанов превращались.
 Фото: Григорий Постников, 66.ru |
|---|
С семи лет поставил сына к стенке с краской. Он с друзьями сколотил банду — а я их покрывал. На мелких же постоянно нападают — хулиганы краску отбирают. Я ребят возил на машине и стоял на стреме. Одну рацию клал сыну в карман, другую к себе и шел в сторонку следить. Бывшая жена возражала, говорила, что доведу ребенка до цугундера ночными вылазками. А я приучал сына с ранних лет к творчеству. Я же не внушал ему «мусора — отстой, ганжик — норм». Наоборот, я за ту часть культуры, которая про «холсты на стене». Граффити дало результат, сын стал архитектором-строителем. И еще из этой банды вышла пара художников с нормальными именами.
Любовь
В жизни я занимаюсь тем, что люблю. И не занимаюсь тем, что не люблю. В девяностые был успешным коммерсантом, но надоело — бросил и ушел в экстремальный спорт. Я ничего не боюсь менять. Поэтому и женился не раз. Не получилась семья — иду дальше за любовью. Красить — это любовь. Я всем говорю сразу, что есть две вещи, без которых меня нет — это спорт и рисование.
Граффити — это искусство. А искусство — это путь к любви. У кого-то этот путь лежит через балет, у кого-то — через Врубеля. И для граффити должно найтись место. Я понял, что главное в жизни — сердечность, искренность и глубина. Если ты пускаешь к сердцу все, что происходит вокруг, ты становишься глубоким. Глубже сердца ничего нет. Необязательно выбирать добро или зло, главное — жить искренне и никогда не стесняться своих чувств. Не стесняться говорить «прости», не стесняться говорить «люблю».
Я все буду делать до смерти. Любить женщин, заниматься спортом и красить. Точно знаю.
