«Когда я пришел в «Бессмертный полк», там была одна Алена»
— Во время пресс-конференции Алена Вугельман сказала, что больше не участвует в организации «Бессмертного полка». Позже на своей странице в «Фейсбуке» она дала понять, что не рада этому решению. И хотя она никого ни в чем не обвиняла, начались разговоры о том, что вы «выдавили» Вугельман. Что произошло? Почему не удалось договориться?
— Во-первых, я буду откровенен. Алена сама очень откровенный человек, и если я скажу неправду, и она прочитает статью, то она, конечно, отреагирует на это. Поэтому я сейчас понимаю, что говорю. Могу сказать сразу: никакого конфликта ни у меня с Аленой, ни у Алены со мной нет. Более того, когда мы завершали наш «развод», мы с ней четко договорились, что, если мне нужна будет ее помощь, я смогу к ней обратиться (у меня уже сейчас есть вопросы, которые нам нужно решить).
Во-вторых, понятно, что Алена — духовный вдохновитель «Бессмертного полка» в Екатеринбурге. Ее никогда никто не сможет ни убрать, ни задвинуть, ни подвинуть. Но есть такой важный момент, как ротация.
— Почему нужно было менять координатора?
— Новая кровь дает новые возможности. Я просто менеджер. Я помогаю процессу запуститься вовремя, не более того. Люди должны понимать, что эта акция не принадлежит ни Алене Вугельман, ни Валерию Басаю. У этой акции один хозяин — это люди. У нас — это уральцы. Поэтому мы сели и поговорили с Аленой… Алена мне сказала: «Либо все это делаю я одна, либо я это не делаю». И тогда мы приняли решение, что она уходит. Не могу сказать, что она была этому рада, но это было согласованное решение.
Екатеринбург стал первым городом, в котором сменился координатор. Это произошло спокойно, что бы ни писали люди на форумах. В целом можно сказать, что все понимают, что никакой катастрофы не произошло. Моя задача сейчас — отстроить систему взаимодействия с чиновниками и с обществом.
В этом году координатор акции объявил о создании добровольческого корпуса «Бессмертного полка». В него должны войти не меньше 100 человек в этом году, а со временем количество волонтеров должно увеличиться до 300. — То есть вы сможете вывести акцию на новый уровень, чего не смогла бы сделать Алена?
— То, что Алена сделала, она сделала в полной мере, хорошо и великолепно. Но там была одна Алена. То есть был один человек. Когда я пришел с командой, мы стали предлагать открытый офис, гражданский штаб, обучение волонтеров… Мы взяли основные направления, которые вообще-то можно было сформировать еще год назад. Тот же волонтерский корпус. Я сказал: давайте люди будут приходить к нам в офис, получать консультацию. Вот сейчас в соседней комнате сидят узники и блокадники, после вас я пойду и буду с ними говорить по «Бессмертному полку». Это важно и нужно. Сейчас к нам пойдут ходоки. Люди хотят знать, как акция готовится. Вот даже вы приехали — и вы смогли посмотреть офис, где это все проходит. Я только вчера увидел людей, которые четыре года участвовали в этой акции. То есть даже я не знал, что они четыре года участвуют в этом мероприятии…
— Потому что там была одна Алена, которая все делала сама?
— Алена на самом деле замечательный организатор, но сделать акцию на десять тысяч человек — это одно, сделать акцию на 60–70 тыс. — совсем другое. В следующем году может быть уже сто тысяч человек. Сейчас я задаю вопрос полиции: что будет, если на акцию выйдут сто тысяч? Мы 50 тыс. в прошлом году еле-еле выстроили, потому что полиция дала нам только один вход. Это серьезнейшие проблемы, которые мы должны решать. Алена великолепно делала свою работу. Но когда мы предложили работать в команде, Алена сказала: «Я либо одна делаю, либо делайте вы одни». Мы договорились, что делать будем мы — целой командой.
— То есть в данном случае Алена оказалась некомандным игроком?
— Она не некомандный игрок. Просто, возможно, ее не устраивает то, как мы организовываем команду. У нее была до этого своя команда, потом она стала делать акцию одна. И я хочу сказать, что мне-то трудно потому, что меня все время сравнивают с Аленой. Мне очень трудно. Алена высокий стандарт задала. Все новшества, которые сейчас мы делаем в стране, появились во многом благодаря тому, что я увидел и понял во время общения с Аленой. И вот сейчас Москва меня с открытым ртом слушает. Мы и корпус волонтеров создаем, и обучаем их, и запускаем круглосуточную горячую линию. И это, естественно, не может делать один человек. С другой стороны, я тоже понимаю Алену. Я на ее месте, наверное, поступил бы так же. Она поставила точку, и это было грамотно. Я тоже не буду работать со следующим координатором, год-два ходить у него в помощниках. Я так же, как Алена, поставлю точку и просто уйду.
Инициатором проведения «Бессмертного полка» в Екатеринбурге стала Алена Вугельман, которая тщательно следила за тем, чтобы народная акция не превратилась в парад политических партий и пиар городских и областных чиновников. «Мы смогли снизить стоимость транспарантов»
— Где вы будете искать волонтеров для добровольческого корпуса «Бессмертного полка»?
— Мы будем приглашать волонтеров, работающую молодежь, людей среднего возраста и студентов старших курсов. Кстати, к нам даже пенсионеры стали обращаться. Мы рассчитываем, что в этом году наберем около ста человек и за ближайшие несколько лет сформируем корпус в 300–350 человек. Это будут постоянные люди, которые смогут участвовать в акции не только в этом, но и в следующем году. У нас будут их телефоны, мы сможем позвать их в любой момент. Вот сейчас бы уже девочка-волонтер села и к обеду обзвонила 300 человек, они бы уже сказали, когда смогут прийти. А у нас нет этих волонтеров. Мы только начинаем их формировать. А без них невозможно, они нужны как воздух. Нужны их руки, их сердца…
— С какими вопросами сейчас звонят в штаб?
— Разные вопросы: кто-то решил переделать свой транспарант, кто-то что-то потерял, у кого-то фотография отклеилась… Мы заключили соглашение с нашими партнерами, что они будут сами переделывать весь брак, который появится (это редко бывает, но иногда к нам обращались с такой проблемой). Мы смогли снизить стоимость транспаранта в Екатеринбурге: сегодня он стоит 400 руб., в прошлом году у наших партнеров он стоил 470 руб.
— Как вам удалось договориться о снижении стоимости?
— Просто в прошлом году партнеры неосторожно пообещали Алене, что если евро опустится, то и цена станет ниже (она же привязана к евро). И когда они в этом году пришли на переговоры, то первое, что я у них спросил, — что у нас с ценами. Они взяли трое суток на размышление — и опустили цену. Для людей это ощутимо.
В этом году организаторы планируют несколько нововведений. Среди них — открытие стола находок и горячей линии, которая будет работать до, во время и после шествия. Задать свой вопрос организаторам акции вы можете по телефону 213–05–31. — Сколько сейчас у вас партнеров, на каких условиях они работают?
— Сейчас в списке 17 фотосалонов, все они работали с нами с первого шествия. Они сформировали несколько важных принципов: мы работаем по одной цене, следим за качеством, четко отслеживаем сроки. Те 17 точек, которые есть на сайте, — это люди, которых мы рекомендуем, потому что они уже проверены временем. Но мы будем рады, если у нас появятся новые партнеры. Проект открыт для людей, для добровольцев, для бизнеса. Никаких ограничений, запретов нет, и я думаю, не будет. Мы соблюдаем правила, выработанные людьми, которые организовывали шествие до нас.
— Участники шествия могут и сами сделать транспаранты, никаких требований к ним нет?
— Человек может все сам сделать. Нужно понимать, что транспарант — это просто единообразие, которое дает определенный эстетический эффект, красоту, придает определенную форму самому шествию — не более того. Но если средства у человека не позволяют — пожалуйста, мы ждем всех с фотографиями.
У нас в прошлом году были люди, у которых даже фотографий не было — были только годы жизни и год, в котором человек ушел на фронт и пропал без вести. Одна бабушка жила где-то в центральной России, у нее сгорел дом, сгорели все фотографии отца. Она на картонке написала фамилию, год рождения, дату, когда он ушел на фронт, и с этим листком ватмана пошла со всеми в строю. Это просто память. Это форма того, как человек вспоминает своего героя. Она потом позвонила нам и поблагодарила. Три года ходил полк, а она не знала, что тоже может вместе с ним пойти, без фотографии.
Екатеринбург присоединился к федеральной акции «Установление судеб пропавших без вести защитников Отечества». Помогать искать информацию будут историки и сотрудники Министерства обороны РФ. Телефон горячей линии 8 800–500–46–49. «Ни один чиновник не сможет развернуть «Бессмертный полк» в свою сторону»
— В прошлом году началась большая дискуссия вокруг акции: журналисты томского телеканала «ТВ-2» придумали и сделали классный проект, а государство забрало его себе…
— Я не знаю, откуда все это берется. Это больше из области страхов. Люди смотрят, как общественные проекты становятся государственными, и у них появляются опасения. Но это настолько большой проект, что ни в Екатеринбурге, ни в Москве чиновникам развернуть его в свою сторону не удастся. Популяризация партийных идей в проекте запрещена. Поэтому покушаться на него партиям или отдельным политикам смысла нет.
В прошлом году одна из парламентских партий раздавала шарики во время акции. Мы с Аленой ходили и лопали их. Ругались бабушки, плакали дети… Нам приходилось долго объяснять, что проект должен сохранять свои традиции. Если мы хотим сохранить его чистым, народным, то мы должны за этими традициями следить. Я не думаю, что это лидеры партий придумали. Скорее всего, это отдельные пиар-активисты этих структур. Они приносят на шествие свою атрибутику, а мы не имеем права у них ее изъять…
— Но лопать шарики в этом году тоже будете?
— Ну, лопнуть шарик и случайно можно. Мы можем попросить удалиться с шариками, и тогда люди сами начинают их лопать. Многие наш призыв слышат и понимают. Мы спрашиваем: «Нормально, что ваш ребенок идет с шариком этой партии?» — а нам говорят: «Ну да, он же ребенок. Он ничего не понимает». Я говорю: «Тогда на следующий «Бессмертный полк» придут эти партии». И тут же: «Ой, я к этому плохо отношусь». Тогда мы говорим: если вы не хотите, чтобы это произошло, заберите шарик у ребенка, лопните его сами, не провоцируйте людей. Бабушки у нас там с агитацией стояли, их засылали на акцию. Потом нам как организаторам, конечно, задают вопросы: почему этой партии можно, а той нельзя?
В прошлом году в акции приняли участие 50 тыс. человек, в то время как организаторы ожидали не больше 17 тыс. В этот раз полиция и чиновники отрабатывают план «Б» на случай, если количество участников вновь превысит заявленное организаторами. — Акция по-прежнему делается силами координатора и волонтеров, бюджетных средств в ней нет?
— Да, давайте поговорим о деньгах, о поддержке государства. На проведение акции у нас нет ни копейки. Запрашивать деньги на мероприятие — это палка о двух концах. Если ты просишь у государства деньги, ты становишься от него зависимым. Кроме того, давайте скажем честно, во что можно вложить деньги в акции, на подготовку которой уходит месяц-полтора?
— Можно сделать транспаранты и раздавать их бесплатно участникам акции.
— Я представляю, какое количество транспарантов мы должны будем сделать: никаких бюджетов не хватит. Мы думаем, что те, кто уже делал транспарант, будут заказывать его повторно. Но даже не в этом дело. Одной территории выделили деньги и раздали транспаранты под подпись — деньги же бюджетные. Потом попросили эти транспаранты вернуть. Они собрали их обратно на хранение и выдают транспаранты вот уже несколько лет. Координатор спросил: «Как в Екатеринбурге вы их храните? Их же так много! Нам муниципалитет выдал деньги, теперь мы с ними маемся». То есть нужно сначала выдать, потом собрать, учет ведь должен быть. Понимаете? В Екатеринбурге это сделать проблематично. Мы все-таки думаем, что нужно идти по другому пути. Мы можем предоставить транспаранты только малоимущим, у кого вообще нет средств. Сейчас мы в Кировградскую детскую колонию обратились — они нам сделают деревянные транспаранты.
Недавно в мэрии прошло первое заседание, посвященное «Бессмертному полку». Организаторы обсуждают с чиновниками технические моменты: какая музыка будет использована во время прохода колонны, сколько должна длиться пауза между выступлением военных и участников акции и т.д. — Кировградская колония вновь будет участвовать в акции?
— Да, мы встречались с начальником колонии. Спросили, кто хочет принять участие в акции. Руки подняли где-то 150 человек. Шествие пройдет прямо на территории колонии. Мамы привезут подросткам фотографии. Они сами сделают транспаранты — и для себя, и для тех, кто не может себе позволить отдать за них 400 руб. или изготовить дома. Это, например, одинокие бабушки и дедушки. Но основная масса участников — это все же работающие люди, которые могут заказать транспарант. Поэтому я не вижу необходимости привлекать бюджетные деньги. Моя задача — сохранить акцию гражданской. Мы эффективно работаем с органами власти, но финансы у нас разные.
— К вам обращались руководители политических партий с просьбой пропустить их плакаты и растяжки?
— Ко мне обращаются не политические партии, не некоммерческие организации с просьбой плакатик свой вывесить — знаете, кто обращается? Вот вам впервые скажу: это вузы, техникумы, школы. В этом году уже обратились два учебных учреждения: «Можно мы со своей табличкой пойдем?»
— Они хотели выйти с фотографиями преподавателей, которые воевали?
— Да, в каждом учебном заведении есть педагоги — участники войны. Особенно если заведение с историей. Есть дети из регионов, которые не уезжают домой на 9 Мая. И в администрации думают, что можно попросить их взять портрет какого-то достойного человека и пройти с ним по улице. Это всегда такой тонкий момент. Если ребенок сам захочет это сделать, то он придет в ректорат и скажет: «Да, я такой сознательный, хочу пройти с портретом педагога…» Но я себе плохо представляю эту ситуацию…
— В прошлом году была история со студенткой Юридической академии, которая в эфире Первого канала призналась, что не знает, как зовут человека на фотографии, фото ей «дали в институте»…
— Заметьте, это не чиновники делают. Эти идеи рождаются в вузах, училищах, школах… Я не понимаю, зачем ректор это делает. У нас и так большой поток, и с каждым годом он становится только больше. Я считаю, это хорошо, когда вузы приучают детей к участию в каких-то общественных мероприятиях. Но я бы хотел, чтобы это мероприятие они оставили в покое. Если они хотят помочь, пусть дети сами придут к нам в качестве добровольцев.
В конце апреля и в начале мая пройдут две репетиции «Бессмертного полка». Волонтеры прошагают по улицам вместе с военными. «Меня спрашивают: можно ли выйти с портретами погибших в Афганистане, Чечне и Сирии»
— Наталья Поклонская, тогда еще прокурор Крыма, вышла на акцию в Симферополе с иконой царя-мученика Николая Второго. После этого в Сети появилось много шуток, вроде: «У меня вот дедушка воевал, а у прокурора — царь»…
— Я понимаю, почему столько вопросов к Наталье, но лично у меня вопросов к ней нет. Она — верующий человек, который относится с любовью и благодарностью к Николаю Второму. Для меня она — это та девчонка, которая единственная в серьезный, кризисный момент для Крымского полуострова [не испугалась]… Не нашлось мужиков, а нашлась девчонка. Единственный момент — она сейчас в политике, где несколько другие требования. С моей точки зрения, то, что сделала Наталья Поклонская, — больше демонстрация ее религиозных взглядов, чем отношения к этой акции. Она иногда путает личное с политическим, и в том, что она сделала, было больше личного. Ей захотелось продемонстрировать свое личное отношение к тому, что произошло с Николаем II и его семьей. Поэтому я хочу, чтобы люди ее не осуждали, относились с пониманием. Ну придет завтра человек, принесет фотографию воевавшего в Первой мировой войне — с орденами, крестами… Ну пусть и он идет в общем строю.
— Разве это не обесценивает идею акции, посвященной памяти погибшим в Великой Отечественной войне?
— Акция в первую очередь посвящена людям, которые погибли в Великую Отечественную, воевали там или находились в тылу и там ковали нашу Победу. Но если человек не понял этого, мы не можем его выгнать, не можем над этим смеяться. Меня сейчас спрашивают: есть погибшие в Сирии, в Чечне, в локальных войнах, есть погибшие в горячих точках, о которых мы, возможно, не знаем… Так вот я хочу сказать: запретов никаких нет. Если человек хочет прийти и вспомнить о своем герое, погибшем в другом локальном конфликте, — вопросов нет. Мы не будем никого хватать за руку.
Депутат Госдумы (на тот момент — прокурор Крыма) Наталья Поклонская в прошлом году вышла на акцию «Бессмертный полк» в Севастополе с иконой царя-мученика Николая II. — То есть с вами на связь уже выходили люди, которые хотят прийти с фотографиями своих родных, погибших в Сирии?
— Про Сирию еще не спрашивали, но по Чечне и Афгану в прошлом году нам звонили. Мы точно так же сказали: это акция гражданская, запрета никакого на участие нет. У меня есть знакомый, у которого дед был белым офицером, у него осталась его фотография, и он захотел принять участие в «Бессмертном полку». Я сказал ему: это ты решаешь, с этой фотографией тебе идти или с другой. Запретов у нас всего два: отсутствие коммерческой и политической составляющей. Все остальное — на совести участников акции.
