«Люблю, когда горячо»: как из работника детсада стать повелителем огня

В цехе №16 — чистота. Дорожки, по которым можно ходить, выделены желтыми линиями. Заступать за черту запрещено: два мостовых крана то и дело таскают туда-сюда огромные металлические лепешки — заготовки для будущих деталей и уже готовые изделия. Здесь на огромном прессе штампуют днища для аппаратов, в которых будут перерабатывать или хранить под высоким давлением сжиженные газы или нефтепродукты.

Нам — чужим на заводе — выдали желтые каски: наверное, чтобы было проще отличить от «своих». На «своих» — оранжевые, синие, красные.

Мы осторожно пробираемся по желтым дорожкам, постоянно оглядываясь, не везут ли очередную громадную деталь. Рабочие же по сторонам не смотрят — по каким-то им одним понятным признакам они узнают, что и когда будут перемещать, где это надо встретить и что делать дальше.

Рабочих в цехе немного: в 70–80-е на Химмаше трудилось больше 12 тысяч человек, сейчас — в 10 раз меньше. Связано это и с количеством заказов (в постсоветское время их число уменьшилось), и, конечно, с прогрессом — больше стало автоматизированных линий.

Главная новость по теме

«Сидит за столом и рисует шар»: дети рабочих рассказали, чем их родители занимаются на заводе

Но все операции роботами не заменишь. Даже если процесс максимально автоматизирован, без живого человека не обойтись.

Наталья Новокрещенова — по-настоящему горячая женщина: ежедневно она работает с температурами, доходящими до 1000 градусов по Цельсию.

— Я — нагревальщица. Суть этой работы — нагреть заготовки в печи так, чтобы дальше с ними можно было работать на прессе, штамповать деталь. Каждой марке и толщине металла нужна своя температура, главное — все это досконально знать, не отвлекаться, следить за временем, чтобы металл вышел из печи в нужный момент. Раньше я работала в детском саду — и скажу честно, здесь мне как-то комфортнее. Вроде говорят: завод-завод, непрестижно. А мне моя работа нравится. Процесс это ответственный, но не слишком энергозатратный. И красивый — когда заготовки выходят из печи, от их раскаленности все вокруг будто даже немного темнеет.

Здесь Наталья и печет свои «пирожки» — нагревает до нужной температуры заготовки. Толщина металла, из которого будут штамповать детали, может доходить до 80 мм. Одна из основных продукций «Уралхиммаша» сегодня — реакторы и колонны для нефтехимической и газовой промышленности. Днища таких резервуаров — цилиндров высотой с двух-, а то и трехэтажный дом — и делают на этом участке.

Специальности «нагревальщик», пожалуй, нет ни на одном металлургическом факультете.

— Я училась прямо здесь, на месте. У меня на заводе тетка работает. Как-то говорит мне: «Что ты, Наташа, в саду своем, горшки-сопли. Пойдем к нам, у нас в горячем цехе как раз работниц ищут». Я и пошла. Поначалу страшновато было — техника, оборудование, цифры, датчики. Но я быстро освоилась. И, конечно, «горячий» стаж. Отработаешь семь лет в цехе — и на 10 лет раньше на пенсию пойдешь. Я половину, считай, уже прошла. Но не думаю, что уйду отдыхать через 3,5 года: нравится мне здесь. И коллектив у нас хороший, и работу я свою знаю, и даже успеваю немного отдохнуть, пока металл греется.

В свободные минуты нагревальщицы (их в этом цехе трое) собирают пазлы: комната, где стоит компьютер, на который выводятся все данные об идущих в печи процессах, увешана собранными картинками. Здесь и африканские животные, и лесное озеро, и дракон. Всего около 20 картин разного размера.

За разговорами о металле, стаже и пазлах незаметно проходит минут десять. «Пора вынимать металл из печи», — торопит нас Наталья.

Сейчас будет самое интересное и зрелищное — из раскаленной металлической лепешки будут делать днище.

— Сегодня у нас не особо толстый металл, штампуем конусы, — поясняет Денис Разживин, надевая защитную маску. — Вы отойдите подальше, в этой зоне можем находиться только мы.

Денис — один из трех рабочих, которые сегодня работают на прессе. В процессе штамповки, помимо нагревальщицы, заняты три человека: два штамповщика, которые укладывают горячие заготовки на оснастку, центруют их и достают уже готовую деталь, и машинист — тот самый человек, который нажимает красную кнопку, опуская пресс.

— Я с детства мечтал быть кузнецом. Мне по душе такая работа, когда горячо — и душе, и телу. Особенно нравится с нержавейкой работать — ее раскаляют до 1000 градусов. Выезжает из печи — полыхает! Да и вообще физический труд облагораживает (смеется, — прим. авт.). Я уже 15 лет на заводе. Пришел сюда учеником, да так и остался. За день, бывает, натаскаешься железа — думаю, если все веса сложить, что мы тут поднимаем, больше тонны получится. Мышцы ноют, но это такая приятная боль, значит, не зря день провел.

Все это Денис расскажет позже, после того, как он с другими ребятами сделает два конуса — эти детали используют для перехода с одного диаметра на другой при изготовлении аппаратов. Процесс красивый и стремительный: от выезда затоговки из печи до момента, когда кран подхватывает готовую деталь и несет на песок остывать, проходит около трех минут. На следующую заготовку уходит еще меньше времени — приноровились.

В отличие от Натальи, мужчинам пазлы складывать некогда.

— Пока заготовка греется в печи, мы меняем оснастку: готовим пресс для изготовления следующей детали, изучаем чертежи, — рассказывает Вячеслав Пинжанин, еще один штамповщик.

Вячеслав в этом цехе уже 14 лет — пришел сразу после армии.

— На завод я попал вообще случайно: встречал друга, а как раз мимо проходил начальник отдела кадров. Спрашивает: «Будешь у нас работать?» Я подумал: почему бы и нет? И через пару дней уже вышел в цех учеником. Даже не подозревал, что эта работа так меня увлечет. Мне действительно интересно тут работать. Особенно когда какую-то новую деталь делать начинаем: как заготовку правильно положить, как ее быстро отцентровать, чтобы температуру не потеряла. А еще гордость берет, когда понимаю, что мы такой металл можем гнуть. Никто не может, а мы — пожалуйста!

Металл гнут вот на этом прессе. Его максимальный вес — 6600 тонн. Усилие, с которым пресс опускается на раскаленную (или холодную — в зависимости от этапа работы) заготовку, рассчитывают технологи: оно зависит от толщины и марки металла. Пресс в 1963 г. сделали на еще одном свердловском заводе-гиганте — Уралмаше. Три года назад машину полностью реконструировали: разобрали до винтика, заменили все изжившие свой век детали, оснастили современными. Теперь это совершенно новый аппарат. Тогда же реконструировали печь, в которой плавится металл перед штамповкой.

Еще один член этой бригады — крановщица, хотя ее и не видно. По малейшему движению руки она понимает, что надо сделать: поднять деталь чуть выше, переместить, опустить. В этом есть некое волшебство: никаких переговорных устройств, никаких криков и вообще звуков — только мановение руки — и деталь оказывается именно там, где она нужна в этот момент.

Смотрю на их работу, а в голове вертится: «Но все оказались обмануты, ибо темный властелин Саурон тайно создал единое кольцо, подчинявшее себе все другие. И в это кольцо он вложил всю жестокость, всю злобу и всю жажду власти над всем живущим. Одно кольцо, способное править всеми!»

За смену пресс могут переоснастить до четырех раз, а могут весь день штамповать одну и ту же деталь — все зависит от полученных заказов.

— Это, пожалуй, самое тяжелое и опасное в работе — сменить оснастку. Ключ, которым мы болты откручиваем, весит 35 кг. Попробуйте такой на весу подержать, — делится эмоциями Денис.

— Самое нелюбимое занятие — калибровать детали на холодно́, — вступает в разговор Александр Шабунин. — Кувалдами или тем же прессом, но когда металл не горячий, а холодный. Такая монотонная работа получается, не заводит.

Александр работает в цехе меньше других — даже свой «горячий» стаж еще не выковал.

— Я, как и все мы тут, работе своей учился прямо в цехе. Пришел учеником, посмотрел, как что, за какие ручки дергать, какие кнопки нажимать. Поначалу под присмотром старших товарищей, а теперь сам знаю, какое давление в какой момент надо дать, чтобы в итоге деталь получилась такой, как нужно. Я, кстати, уходил из цеха: в кризис количество заказов упало. А мы же «на сделке» сидим, так что зарплата тоже сократилась. Думал, в другом месте поработаю. Но, как видите, я снова тут. Да, получаем не как четыре-пять лет назад, но жить вполне можно. И неплохо жить.

Александр управляет прессом с помощью этого пульта. Все параметры работы выведены на экран. Справа находится джойстик, который двигает платформу, слева — тот, что отвечает за опускание и подъем пресса. Так легким движением руки металл превращается в днища для резервуаров.

Отштамповав пару конусов, бригада останавливает пресс — на сегодня они свою работу закончили. А на соседнем участке специалисты проверяют, насколько хорошо отработали смену штамповщики.

Оборудование, выпускаемое на Уралхиммаше, проходит несколько этапов контроля — чтобы обеспечить безопасную эксплуатацию готовых изделий. Проверяют всё — от металлических заготовок до малейших зазубрин на сварочных швах. Работник службы качества специальным инструментом, который весит не один десяток килограммов, вымеряет кривизну уже готового днища… Придраться не к чему.