— «Смысловые Галлюцинации» стали последней группой, принятой в Свердловский рок-клуб. И последними рокерами из Свердловска — Екатеринбурга, чьи песни звучали из каждого утюга, их слушала вся страна. Почему с тех пор больше никому так и не удалось добиться такой же популярности, а Екатеринбург если и ассоциируется со столицей рока, то речь, как правило, идет о каком-то легендарном прошлом?
— Я поспорю с тобой. Во-первых, не знаю, как в Питере, но в Москве очень любят группы «Курара» и «Сансара». Они выступают там с завидной регулярностью. Не буду врать, стадионы не собирают, но культовые клубы вроде «Шестнадцать тонн» — легко. Буквально на днях у «Сансары» был концерт в «Мумий Тролль Music Bar». Это Тверская, 7, самый центр города. Несмотря на обычный будний день, зал был заполнен до отказа. То есть эти две группы точно выстрелили. Есть еще бывший лидер группы «Кедры-Выдры» Миша Лузин, который прошел отбор украинского «Голоса». Его наставником был Слава Вакарчук. Поэтому я думаю, что не так все плохо. Это как в виноделии: бывает удачный урожай, а бывает менее удачный. Сегодня в Москву каждый год на фестиваль «Индюшата» приезжают новые группы из Екатеринбурга, которые по разным причинам (чаще всего экономическим) дальше не прорываются и остаются на том же уровне.
— YouTube и продвижение через социальные сети по-прежнему остаются самым эффективным инструментом раскрутки молодых групп?
— С одной стороны, вроде бы интернет добавил скорости маркетингу и уравнял шансы, но с другой стороны — из-за того что групп стало очень много, движение вперед происходит не так стремительно. Конкуренция выросла. Теперь музыкант может сделать концертную программу (что, кстати, многие рэперы уже делают), сидя у себя дома, на «Макинтоше». Пригласить одного-двух диджеев — и всё! Уже можно выступать. Это смотрится очень органично, поэтому никаких причин для паники я не вижу. Меня куда больше беспокоит то, что интерес к музыке сегодня начинает падать. Лично для меня это очень грустная история. Я допускаю, что дальше будет только хуже…
 |
|---|
| Несмотря на то что музыкальные критики до сих пор называют «Сансару» и «Курару» «молодыми екатеринбургскими музыкантами» (первой группе уже около 20 лет, второй — 12), они с легкостью собирают полный зал в самых модных московских клубах даже в будний день. |
— В чем это проявляется? Ходить на концерты стали меньше?
— Я смотрю, куда вкладывают деньги люди из первой двадцатки русского Forbes. Бизнесмены вроде Алишера Усманова инвестируют в киберспорт. Пока у нас очень мало людей понимает, что это такое. Но пройдет еще несколько лет, и все мы будем вздыхать… Недавно я прочитал, что вся Бундеслига будет вкладывать деньги в киберспорт. Это те люди, которые теоретически могли бы приходить на концерты в Ельцин-центр. Вместо этого они утыкаются в гаджеты и становятся интернет-маньяками. А рок-н-ролл — по крайней мере тот дух, который был в 60-е (дух коммуникации и свободы всего — мозгов, любви, волеизъявления), — уходит. Еще Боб Дилан пел: «Времена меняются»… Поэтому если возвращаться к первому вопросу, то дело тут даже не в Свердловске, а в смене контекста.
— Недавно в Екатеринбург приезжал Сергей Соловьев, который показывал свой новый фильм «КЕ-ДЫ». Когда-то он снимал Цоя, саундтреки для его фильма записывал Гребенщиков. Сейчас он снимает Басту. Соловьев подробно объяснял, почему: на концерты Басты ходят тысячи молодых людей. В то же время Гребенщиков становится все более камерным…
— Я знаю площадки, где «камерный Гребенщиков» собирал народу больше, чем некамерный Баста. Это нормально, что у каждого времени есть свои архетипы. Архетипы 60-х — это великие, ушедшие после 1970 г.: Джим Моррисон, Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс, Кит Мун... Они были символами 60-х. Символами 70-х стали Sex Pistols, потом Питер Гэбриэл. Я знаю, наверное, только двух рок-артистов, которые прошли через 60–80-е гг., — это Боб Дилан и Rolling Stones.
— Кто символ нашего времени? Это рэпер Баста?
— У каждого поколения свои герои. Для меня, наверное, героями сегодня являются Jack Wood из Сибири или артистка из Ижевска, которой я очень много занимался, — Таня Зыкина. Но это мои герои. А у кого-то это группа «Серебро».
 |
|---|
| Если раньше режиссер Сергей Соловьев брал в качестве саундтрека к своим фильмам песни Виктора Цоя и Бориса Гребенщикова, то сейчас их место занял рэпер Баста. Он же исполнил одну из эпизодических ролей в его новом фильме «КЕ-ДЫ». «Времена меняются», — объясняет Александр Кушнир, цитируя Боба Дилана. |
— Почему именно Таня Зыкина и Jack Wood?
— Потому что я дотронулся до них пальцем, перстом, неважно… Думаю, что помог, и немало помог им. Я понимаю, что с точки зрения идеального рок-концерта в этой стране есть группы лучше, чем Jack Wood. Но из молодых групп — это концертная команда номер один. Если смотреть с точки зрения вечности — то это Таня Зыкина. Мне совершенно ясно, что, когда ей будет много лет и она, как любой другой человек, уйдет в мир иной — все спохватятся: какие тексты! Такие у меня герои, хотя они и очень разные. Одна выступает с песнями на русском языке, а другие — волчары с английским гаражным ритм-н-блюзом.
— Хочу спросить вас как человека, который профессионально занимается продвижением музыкантов. После того как Юля Чичерина стала регулярно выступать в Донбассе, Козырев, который ставил ее песни в ротацию «Нашего радио», назвал ее «зомби». Таких артистов, которых подхватила ура-патриотическая волна, сейчас много. Какой совет вы бы дали им (или их пиарщикам), чтобы политические взгляды не вредили их имиджу?
— Спой в Донецке, но не снимай на телефон! Вот это будет круто! Если кто-то случайно опубликует это видео в интернете (русскоязычном или украинском) — пожалуйста. Если ты неистово (или истово) принимаешь чью-то сторону, мне кажется, что это как в случае с благотворительностью. Хочешь помогать — помогай молча. Как только помощь прорвалась в Сеть — я перестаю этому верить. Если ты поможешь бабушке в метро, то об этом точно никто не узнает. Конечно, если ты не подсуетишься. Если говорить о протесте, то есть артисты, у которых это в крови. Навскидку — это Константин Кинчев, Юрий Шевчук, Миша Борзыкин... И если бы они оказались в каких-то горячих точках, для них это было бы органично.
— То есть если какой-нибудь музыкант завтра поедет в Донбасс, он, конечно, может это и не афишировать, но его продюсер сделает так, что какое-то видео как бы случайно попадет в Сеть — и это будет нормально?
— Да. Это мировая практика. Другое дело, что есть такие вещи, которые могут быть понятны только здесь и сейчас, но если вы видите их в другой день, в другой стране — это уже может быть воспринято совсем по-другому. Поэтому в какой-то момент лучше попросить всех перестать снимать. Иначе интимность момента пропадет. Еще раз говорю: помогать нужно молча.
— Музыканту сегодня нужно иметь четкую политическую позицию или это ему только вредит?
— Мой коллега Артемий Троицкий как-то решил собрать треки для сборника, который он хотел посвятить событиям в Чечне, и не смог. Потому что фактура не набралась. И это плохо. Потому что это же не сборник академической музыки, джаза, поп-музыки — это сборник рок-н-ролльщиков. Выходит, что с позицией музыкантов по этому поводу у нас есть какие-то проблемы. С другой стороны, когда мы с моим партнером из «Новой газеты» — Яном Шенкманом делали культурный обмен с Украиной, проект под названием «Поздравления оттуда сюда», каждая сторона смогла найти по 3–4 артиста. Недавно я был в Киеве, и мне очень понравилось, что я видел там афиши групп «Аквариум», «Сплин», кого-то еще. Не нужно верить телевизору. Европейская столица прекрасно живет — цветет и благоухает. И я рад, что мост между нами существует. Несмотря на все политические дрязги.
 |
|---|
| В разное время группа «Мумий Тролль» пыталась занять сегмент американского рынка, но без особого успеха. Повторить успех девочек из «Тату» на западной сцене пока так никому и не удалось. |
— Вы долгое время работали вместе с группой «Мумий Тролль». Сейчас Илья Лагутенко живет в Лос-Анджелесе, и группа предпринимает попытки покорить западную сцену. Пока не очень успешные. Почему не получается?
— Не совсем так. Там живет семья Ильи, и ему просто не очень комфортно мотаться через половину земного шара. Но у группы были периоды, уже после нашего сотрудничества, когда она предпринимала попытки завоевания хотя бы маленькой части сегмента американского рынка. Но сделать это было трудно. В США есть мейджоры (Universal, Warner и Sony), которые очень жестко разделили рынок, и очень жесткие маркетологи. Для того чтобы пробиться, за тобой сегодня должна стоять целая инфраструктура.
— Получается, только «Тату» удалось придумать историю, которая оказалась востребована на Западе. Все дело в гении Ивана Шаповалова?
— Об этом, к сожалению, в силу нашей бесхозяйственности не написано ни одной книги… Я был инициатором первых медиатренингов девочек из «Тату» в присутствии Вани и впоследствии следил изнутри, как развивалась история. Это было удивительное, потрясающее стечение обстоятельств. Я не хочу нивелировать талант Вани, но в случае с «Тату» большую роль сыграла личность Дэвида Джанка, который в то время возглавлял Universal Music Russia, его отношение к «Тату». Также личность человека, который возглавлял лейбл «Интерскоп». Люди, которые составляли основу команды «Тату». Было много того, что срослось, и безумно много того, что не срослось…
— Что, например?
— Была очень красивая история, когда «Тату» предлагали выступить на стадионе «Уэмбли» — не состоялось. Была очень красивая история, когда им предлагали стадионы в Токио — тоже не срослось. Но это нормально. У каждого правила есть исключения. У «Тату» была очень точно разработана формула — и она сработала.
— Почему история «Тату» оказалась интересна Западу? Неужели там можно было еще кого-то удивить лесбийской темой?
— Не стоит забывать, что сейчас мы говорим об истории 15-летней давности. На Западе музыканты в этом плане все достаточно интеллигентные, и какие-то супергромкие заявления стали делать гораздо позже… Они, конечно, могли сказать об этом в интервью, но очень деликатно. Не как у нас, когда мы рвем на себе рубаху. Но тут дело не только в лесбийской тематике, потому что прийти на фотосессию журнала «Q» в футболках «*** войне» — это тоже было прикольно. Это был безумнейший маркетинговый ход Шаповалова. Кроме того, у «Тату» была интереснейшая музыка и уникальные аранжировки. Как минимум на дебютном альбоме. И всё вместе — удачная музыка, бодрые, жесткие аранжировки, отличный маркетинг, отличная команда плюс провокационная идея — сработало.
— Можно ли сегодня повторить этот успех?
— Сделать это достаточно сложно. Но говорить, что русским музыкантам не надо пытаться прорваться на Запад, я бы не стал. Другое дело, что в нынешние времена музыка и тексты могут быть самобытными, как у Зыкиной, либо конвертируемыми и транснациональными, как у Jack Wood. До третьего пути еще никто не додумался.
— На днях Робби Уильямс выпустил новый клип на песню о богатых русских. Можно ли считать это сигналом о том, что мы снова стали интересны миру? Может быть, на этой волне российские музыканты даже смогут удачно зайти на западный рынок?
— Нет, с этой точки зрения миру мы никогда не были особенно интересны. Я думаю, что тут все дело в личности самого Робби Уильямса. Когда-то я переписывался с Ильей Лагутенко, который в то время был в Лондоне. Помню, он вернулся со сборного рок-концерта, проходившего на стадионе «Уэмбли», на которым выступал, в частности, Дэвид Боуи. Илья мне написал, что последним вышел Робби Уильямс и просто «всех убрал»! Я не мог понять, как это вообще возможно. Для меня Робби Уильямс всегда был таким сладким мальчиком из группы Take That. Но тут оказалось, что это уже давно не так… «Убрать» Боуи — это дорогого стоит.
— То есть всё, что мы можем сейчас сделать, — это записать свой ответ Робби Уильямсу, снять клип — и ждать, когда о наших музыкантах напишет онлайн-версия New York Times?
— Да, абсолютно нормальный ход — ответить Робби Уильямсу. Больше тут искать нечего.
