Гарри Бардин: «Загробная жизнь нужна правительству, потому что в этой жизни они ничего не гарантируют»

За неделю до своего 75-летия Гарри Бардин приехал в Екатеринбург, чтобы показать в Ельцин-центре свой новый фильм — десятиминутную аллегорию о свободе «Слушая Бетховена». Премьера фильма прошла на Каннском кинофестивале, где полный зал кинотеатра «Круазетт» аплодировал российскому аниматору. 28 лет назад режиссер уже получал «Золотую пальмовую ветвь» за фильм «Выкрутасы»... Мы встретились с Гарри Бардиным и спросили, насколько свободнее стал с тех пор художник и к чему привела Россию тотальная свобода 90-х.

— Гарри Яковлевич, вам не кажется, что после распада Советского Союза мы хватанули свободы во всех ее проявлениях, но во многом потеряли искусство? В 1991 г. вдруг выяснилось, что выражать свою мысль иносказательно, искать особые способы воздействия на сознание зрителя больше не нужно. Можно просто взять и обрушить на человека все сразу. Но в итоге мы видим авторов, утративших свой стиль, который несомненно был в СССР. Свобода самовыражения и широкий ассортимент каналов для продвижения на деле свели практически на нет количество ярких авторских высказываний.
— Ну почему же? Андрей Звягинцев, Кирилл Серебренников высказывают свою позицию достаточно ясно. Есть и другие режиссеры. Другое дело, что сегодня свобода выражения существенно ущемлена отсутствием финансирования. Ведь деньги сегодня где можно взять? В Министерстве культуры. И многие режиссеры туда потянулись. Но к чему это привело? В этом году в Выборге прошел фестиваль «Окно в Европу». Фильмы, которые финансировались Минкультом, не заслужили внимания жюри. По ним видно, что они заказные… Режиссеры из художников превратились в официантов, которые говорят: «Чего желаете?»

— В Минкульте дают деньги только на фильмы о войне, о патриотизме, о героическом прошлом?
— Да, патриотическое прошлое, православие, народность и так далее… И это становится заказухой. По-моему, уж лучше правда, которая выражена режиссером в свободной манере, пусть даже она не нравится Минкульту, чем заказуха, которая никого не тронет за душу.

— Я думаю, если бы вы пришли в Министерство культуры, вам бы дали деньги на любой проект, учитывая ваше имя.
— Нет.

— Отчего же?
— Я могу сказать. Оттого что я не разделяю ту идеологию, которую исповедует министр культуры. Не разделяю, и поэтому мне нечего ждать. Хочешь денег — изволь соответствовать.

— Но мы же видим, что мастеров осталось не так много...
— Это вы видите, а Мединский — нет… 11 сентября у меня день рождения, мне стукнет 75, и я должен получить правительственную поздравительную телеграмму. Однажды, когда мне стукнуло 60, утром, в 7 утра, вдруг раздался звонок, переполошивший всех соседей. «Вам телеграмма от президента!» Вспомнят они обо мне на этот раз или нет? Но это я шучу, конечно. Я не жду ни поздравительной телеграммы, ни помощи от правительства. Я обращаюсь к своим зрителям. Сейчас я собираю деньги на новый проект на краудфандинговой платформе Planeta.ru. В прошлый раз мне удалось собрать бюджет фильма, надеюсь, что и в этот раз тоже получится.

— Какое искусство сейчас востребовано в России?
— Трудно сказать. Во многом вкус испорчен. Зрителя ведь нужно воспитывать. Прокатчики и продюсеры зависят от рубля, поэтому они идут на поводу у зрителя. Нередко они опускаются до вкусов достаточно низких (массовость — это чаще всего безвкусица). Они не воспитывают зрителя. А талантливому режиссеру нужен талантливый зритель, он должен соответствовать. Я знаю, как в других странах, например во Франции, с младых ногтей воспитывается восприятие кино. Детей учат считывать вторые, третьи слои…

— Наши дети до сих пор воспитываются на фильмах Горьковской, Одесской, Свердловской киностудий, «Мосфильма» и «Союзмультфильма».
— Я думаю, что это не так. Посмотрите: сейчас в кинотеатрах в основном крутят заграничную продукцию. Дети смотрят американские, японские мультфильмы. Им нравятся «Черепашки-ниндзя». Потом они приходят домой и смотрят по телевизору «Смурфиков», «Смешариков» и прочую мутотень. Ничего более серьезного им не предлагают.

Кадр из мультфильма «Летучий корабль» Гарри Бардина, 1979 г.

— Мне кажется, что «Смешарики» — это очень глубокий, философский мультфильм. Я видел, наверное, все серии.
— У меня есть претензии к этому сериалу, потому что там нет художника. Там со вкусом плоховато.

— А по посланию? В мультфильме говорится о вечных ценностях: любовь, дружба, семья, ЗОЖ...
— Но должна быть хорошая упаковка. Развлекая — поучай.

— Почему в России нет детского кино?
— Это не ко мне вопрос.

— Вы зря так говорите. Ваши мультфильмы любят дети.
— Однажды я дал себе задание: сделать семейное, детское кино. Я потратил шесть лет жизни — и сделал «Чучу», а потом — вторую, третью части… Сделал «Гадкого утенка». Шесть лет жизни! Слава Богу, «Гадкого утенка» многие видели. В интернете, к сожалению. Мультфильм смотрят в тех форматах, которые позволяют айфоны, айпады, ноутбуки… А я-то делал для большого экрана! Я делал звук Dolby Digital Plus 5.1, который гарантирует полномасштабное восприятие фильма и соответствует требованиям кинозалов. Но в хорошем качестве этот фильм, к сожалению, никто не смотрит…

— Хорошо, давайте вернемся к тем художникам, которых вы перечислили, к их посланиям. Фильмы Звягинцева «Левиафан», «Елена» — это истории о мелкой душонке русского человека, который сегодня якобы является основой государственности. Во всяком случае именно такое послание считал я. Но все это не вдохновляющие фильмы. Они деструктивны. После них невозможно полюбить человека или захотеть делать что-то хорошее и важное…
— «Елена» — это фильм, когда, как у Чехова, люди сидят, пьют чай, а в это время уходит их жизнь… Звягинцев показал, как на фоне нашей жизни убийство становится каким-то совершенно бытовым событием, житейским делом. Человека убили, но вот семья делает вид, будто ничего не произошло. Это история о равнодушии к чужой жизни, которая заставляет зрителя задуматься о том, в какой стране он живет, что с ним стало, что стало с его совестью, с нашей совестью, с моралью… После фильма остается послевкусие….

— Ужасное послевкусие!
— И хорошо! И слава Богу! Кто вам сказал, что после фильма нужно обязательно прыгать до потолка, что должен быть хеппи-энд? Иногда надо задуматься. Для режиссера это очень важно. Он не лекарь, он — диагност. Он не прописывает лекарства, но он показывает болевые точки общества. И в этом смысле, я считаю, Андрей сделал замечательную работу. Как диагност. Болевая точка указана.

Кадр из фильма «Елена» Андрея Звягинцева, 2011 г.

— А вы бы не хотели дарить надежду зрителю? Чтобы он вышел из кинотеатра с пониманием, что не все так плохо, чтобы ему захотелось жить дальше с надеждой на лучшее?
— Посмотрите «Слушая Бетховена», там я даю надежду. Президент Каннского фестиваля прислал мне приглашение, в котором было написано: «Спасибо вам за симфонию надежды». Так он отозвался о моем фильме. Так что посмотрите. Может быть, и вам перепадет надежда.

— Откуда, на ваш взгляд, в России взялось равнодушие?
— Равнодушие возникает из-за того, что мы не живем по-настоящему. Мы на пороге выживания. Выживания нации. Потому что когда премьер-министр говорит пенсионерам, которые жалуются ему на то, что «денег нет»: «Денег нет, но вы держитесь. Хорошего вам настроения»… Он не говорит о конкретной помощи.

Поэтому я думаю, что если бы загробную жизнь не придумали раньше, то это обязательно сделало бы правительство, потому что им это очень выгодно. Провожая на тот свет, людям бы говорили: «Извините, у нас денег нет! Хорошего вам настроения!» В загробном мире ведь не нужно оплачивать медицинские услуги, детские сады, не нужно помогать одиноким матерям, ветеранам войны, одаривать их отдельными квартирами.

Загробная жизнь нужна для правительства, потому что в этой жизни они не гарантируют ни хорошего настроения, ни хорошего медицинского обслуживания, ни детских садов… Из-за этого и появляется равнодушие к несчастью другого человека: дай Бог со своим бы справиться…

— Мне кажется, что равнодушие появилось, когда каждый стал сам за себя, сразу после распада Советского Союза.
— Я бы не обожествлял советскую власть… Я пережил Сталина, оттепель, застой, оттепель, опять застой, опять заморозку. И я еще рассчитываю за свою жизнь застать новую оттепель! Понимаете, какая штука. И я не идеализирую советскую власть. Почему рухнул СССР? Не потому что его развалил американский Госдеп. Когда нам говорят, что «нас хотят завоевать», я всегда думаю: «Ребята, да кому мы нужны? Большая, неустроенная одна седьмая часть суши. Нет дорог. Нет инфраструктуры. 33 миллиона населения живут без парового отопления. 36 миллионов живут без канализации. И чего эту страну завоевывать?

Вот мы завоевали Крым. И теперь сами не рады, потому что в него нужно вкладывать. А кто будет вкладывать в эту неустроенную страну, которая размахнулась от Калининграда до Камчатки? Кто будет вкладывать?

— Вы сказали, что ждете новой оттепели...
— Геополитика волнует меня меньше всего. Я готов жить в стране размером с Лихтенштейн и петь «Широка страна моя родная», если в ней будут накормлены дети, старики устроены, если там ничего не будет оскорблять моего человеческого достоинства — от общественных туалетов до кладбищ... Нет загробной жизни. Я — атеист. Я хочу ЭТУ жизнь прожить достойно.

Если государство готово мне это предоставить, я буду славить это государство, я буду вывешивать на балконе на каждый праздник флаг этой страны. Я буду благодарен государству за достойно прожитую жизнь. Но если правительство 20 лет обещает ветеранам войны отдельные квартиры, а на самом деле ждут, когда они вымрут сами по себе, при этом строят себе огромные особняки, виллы, покупают яхты… Это же бесстыдство, низость! Я не понимаю этого. Это безнравственно. Эта власть — безнравственна!

— По вашей логике, Ельцин-центр не нужно было строить, ведь эти деньги можно было потратить на три новые больницы?
— Нет, не надо путать божий дар с яичницей. Не надо быть Иваном не помнящим родства. Потому что этот центр — это благодарная память Борису Ельцину, который дал нам ту свободу, которой мы пользуемся до сих пор. Пока в усеченном виде, но пользуемся.

Премьера нового фильма Гарри Бардина в кино-конференц-зале Ельцин-центра.

— Какую надежду можно дать 33 миллионам человек, которые живут на одной шестой части суши без электричества и воды?
— Ну, хотя бы себе не строить особняки. Вы посмотрите, как в Москве все застроено высокими заборами, за которыми стыдливо прячутся уворованные бюджетные деньги. Уворованные! Я ж не верю, что все эти чиновники честным трудом заработали на все эти особняки…

— То есть личным примером показать: готов отречься от всего материального и служить на благо страны?
— А для чего они шли во власть? Заниматься обогащением или заботиться о народе? Тогда зачем такая власть?

— Какой выход из всего этого — революция?
— Нет, не дай Бог, этого не надо. Лучше демократическим путем. Если это возможно.