Автор Краснознаменной группы: «Памятник на Плотинку просто так не вернешь, а на новое место его тащить нельзя»

Галине Федоровне 84 года. Она появляется в Екатеринбурге только раз в месяц — получить пенсию и уезжает обратно в загородный дом, рисовать. Галина Охлупова — архитектор, художник, автор Краснознаменной группы. Именно она придумала в середине семидесятых на Плотинке Свердловска поставить красные шпили (вернее, по задумке, они вовсе не должны были быть красными, но об этом позже).

Я пришла в гости в «Дом художника», где Галина Федоровна прожила всю жизнь. На отбеленных стенах квартиры висят картины и портреты, которые она написала вместе с мужем-художником. Одна из любимиц — акварель с видом из окна на цирк. Правда, сейчас из дома цирк не увидеть: его заграждает стеклянный офисник.

— Все-таки кто автор группы? Вы или Ролен Шеин? В источниках противоречивая информация.
— Ролен Андрианович тогда был директором нашего института и носителем всех идей. Он в Ленинграде поговорил с мухинцами (Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени В.И. Мухиной — прим. ред.), которые ему и нарисовали три шпиля. Я посмотрела набросок и поняла, как его нужно менять. Композиция не должна быть жидкой. Три шпиля — это смешно для такого пространства. Ведь группу планировали поставить на Плотинке. Это значит, что композиция должна хорошо смотреться со всех сторон и быть объемной. Я за неделю доработала идею.

— А кто изготавливал красные знамена?
— Рабочие чертежи сделали на заводе имени Калинина. Там конструкторы изменили высоту. По идее, шпили должны были быть на два метра выше. И принесли мне проект на подпись. Мне деваться было некуда — подписала.

— Они объяснили, почему изменилась высота?
— Наверное, по каким-то техническим соображениям. Ветровая нагрузка? Не думаю, там же не единица стояла. Может, из экономии.

— То есть вы не были против?
— Главное, что она не сильно изменилась и идея сохранилась. Еще я хотела, чтобы шпили были сделаны из титана, то есть группа, по идее, должна была быть серой, а на ней — яркий орден Ленина. Решение приняли другое и выбрали красное железо. Я не увидела в этом криминала.

— Какой смысл вы закладывали? Что она обозначает?
— Это образная форма. Я хотела показать, как народ сплотился и вместе ковал Победу. Ведь Краснознаменная группа держит орден Ленина, которым наградили Свердловск за Победу в Великой Отечественной войне и за восстановление страны. Наш город пережил тяжелейший период. Столько заводов перебросили, всех же нужно было накормить, где-то разместить. И Свердловск всё выдержал и не разорился. Мы, наоборот, возродили все заводы.

Я считаю, что те, кто спилил группу, совершили великую глупость и тупость. Это безграмотные люди, которые не уважают своих родителей. Это просто хамство перед историей. Я не могу это иначе оценить.

— Как вы узнали о том, что Краснознаменной группы уже нет?
— Из новостей по телевизору. Показали, как это дело рушили и разбирали.

— Было горько?
— Для меня это было большое удивление. Я не понимаю, зачем это нужно было делать? Чем люди руководствовались? Им красные знамена и штыки не нужны? Но это же наша история. От нее никуда не денешься. Мне было очень обидно. Это дикое неуважение к предыдущему поколению. Неуважение к жизни людей, которые выстояли войну. Кто принял решение, я и не помню сейчас. Чернецкий точно не позволил бы такое сделать. Наверное, это какая-то современная администрация, которой все пофиг.

— Сейчас администрация объясняет, что группа была слишком тяжелой.
— С какого перепуга она тяжелая? Это была очень легкая конструкция. Когда мы ее делали, всё предусмотрели. Специально сделали шпили полыми. К тому же если бы она была тяжелой, она не простояла бы столько времени. Ее или ветром бы сдуло, или провалилась бы, в конце концов. Это глупость.

— Когда сняли орден Ленина, вы не забеспокоились?
— А я не следила за судьбой группы совершенно. Я очень скромный архитектор и ко всем своим произведениям отношусь критически. Я не думала: «Ох, это гениально! Лучше и быть не может!» У меня такого не было никогда. У меня как-то была выставка в Музее архитектуры, и как раз оттуда из окна хорошо была видна эта группа. Подумала тогда, что да, неплохо смотрится. А за жизнью не следила, мне некогда было, дочка очень сильно болела...

— Как вы считаете, олимпийский часы были достойной заменой?
— Я когда мимо ходила, видела фасад только сзади. Они совершенно там не смотрелись. Это же смешно. Если надо было поставить, ну рядом бы воткнули. Места другого, что ли, не было? Какие сумасшедшие там сидят и которым местом думают, я не знаю. Если ты не придумал, как сделать лучше, ты не трогай то, что есть. Сделали бы конкурс, в конце концов, если претят штыки и красные знамена. Что, у нас художников и скульпторов мало? Поработали бы, сделали обсуждение.

— Говорят, что сейчас для Краснознаменной группы ищут новое место. Предлагают поставить у парка Маяковского, на выезде из города или рядом с «Экспо».
— Очередная глупость. Каждая идея определяет место. И сейчас эту группу никуда не поставишь, она не будет в других местах смотреться. Я ее спроектировала именно для этой точки города. Это как на готовый костюм пришить другую пуговицу.

Сейчас в жизни много такого жульничества. Мы сейчас с вами сидим в «Доме художника». Сюда в середине пятидесятых вселили всех художников, архитекторов, скульпторов города. И у нас был очень дружный дом. Когда мы переехали, все вместе собрались и посадили яблони во дворе. Ухаживали за ними десятилетиями. Я даже когда ушла на пенсию, устроилась сюда дворником, чтобы тут красиво все оставалось, посадила цветы. А недавно просыпаюсь — и яблонь уже нет. Ночью кто-то взял срубил все деревья и поставил на их месте рекламный щит. Зачем? Это были шикарные яблони. И мы ничего не можем сделать. В районной администрации разводят руками. Взяли у «Дома художников» отрезали половину территории, отдали какой-то тюменской фирме. Раньше бы сказали, что это вредительство, бандитство, варварство. Такого не должно быть. Власть должна людям добро нести, а не наоборот. У меня вот здесь боль страшная (прикладывает руку к груди, — прим. ред.).

— Можно провести параллель.
— Да, это аналогичные случаи. Я считаю, что Краснознаменную группу надо восстановить на Плотинке. Это был бы достойный поступок. И, естественно, принести извинения горожанам.

— Вы в митингах участвовали?
— Я даже и не знала, что за Группу идет борьба. Меня никто не ставил в известность. Только один раз я была на собрании, где меня показали как экспонат. Там был полный зал людей, общественники, активисты. Мы подписали резолюцию, что Группу нужно восстановить. Хотя как всё можно вернуть назад — неясно. Их же спилили, а значит, нужно наращивать основание и увеличивать высоту. Либо новые изготавливать.

— Шпили же где-то хранятся.
— Они валяются на земле. История с Краснознаменной группой — это печальная история про всё наше культурное общество. Я считаю, что ее снос равнозначен сносу памятника культуры. В советское время так же церкви разрушали, а теперь нам приходится восстанавливать их за сумасшедшие деньги. Политическая близорукость какая-то.