Живые легенды: Владимир Васильевич. Публикуем истории ветеранов войны из Екатеринбурга

Мы продолжаем публиковать истории «Живых легенд» — уникального документального фотопроекта о прошлом и настоящем выживших героев Великой Отечественной войны из Екатеринбурга, Верхней Пышмы, Красноуральска, Мурманска, Ленинграда, Москвы. В новой серии Владимир Васильевич Ашуев вспоминает, как советские командиры расстреливали своих же бойцов по приказу Сталина, рассказывает об опасных вылазках в немецкий тыл и финском ноже, спасшем ему жизнь во время войны.

— Детство было тяжелое. Отец всегда правду говорил на собраниях о советской власти, забирали его несколько раз, а потом его посадили и забрали всё из дома, включая запрятанные в снегу шесть мешков с зерном, то есть подчистую. Отца раскулачили, посадили, мы остались в нищете. Я с семи лет семью кормил. Мы втроем, кто постарше, пошли собирать куски. Принесу две котомки — живём. С семи до десяти лет ходил так, собирал, в школу не ходил.
В 17 лет Владимир Васильевич ушел добровольцем на фронт.

— Из моей семьи еще старший брат ушел на фронт, старший лейтенант, воевал. Девять месяцев не дожил до Победы, убили его в Польше. Еще был брат Анатолий, тоже погиб. Погибли и все двоюродные братья. Пять братьев двоюродных было. Отец уже по возрасту не участвовал в этой войне.

22 июня по радио объявили, что началась война. Из военкомата направили меня в третье пехотное Орджоникидзевское военное училище, это Северная Осетия. Учились по 20 часов в сутки. Спать некогда было. Учили штыковой бой, как драться, как управлять винтовкой в бою, как в атаке двигаться, много тренировались, были очень подготовлены физически. Штыком колешь — прикладом назад. Всему учились. В походы ходили 50 километров, ночью придешь, отдохнул — и снова.

Проучился шесть месяцев — и на фронт в апреле 1942-го. Враг тогда рвался до Сталинграда, и мы, все курсанты военного училища, бросились на защиту. Все из училища по приказу Сталина ушли на фронт, нам даже не успели выдать документы, погон и званий не было. Так мы и остались рядовыми все, документы не успели получить. Из 200 курсантов нас пять человек в живых осталось.

Попал Владимир Васильевич на Сталинградский фронт.

— Шли от самого Кавказа с боями пешком. Немцы наступают, мы отбиваем атаку. Они больше пяти минут не выдерживали. Пять-шесть человек я заколол, вернулись из атаки, отдохнули ночь, утром снова. Вот так бились, шесть раз я ходил в атаку. На седьмой раз вот в руку ранило и контузило.

Всю войну жили в землянках. Кухни полевые выслеживали немцы. Немецкий самолет летит, заметит кухню — бомбит. Разбили кухню, мы остались все голодные. Пошли, где-нибудь корову зарезали на ферме. Мясо немного погреешь, поел — и все. Вот так и жили.

Воды в Сталинграде тогда не было. Из болот пили и люди, и кони, колодцев не было. Пили воду, в которой лежали трупы людей и лошадей. Такую воду пили. Я себе желудок испортил. Но я еще по совету санинструктора пил через марлю, а парни многие пили так сразу, ну и болели. Сталин же таких больных приказывал расстреливать, считал, что они специально, чтобы не идти в бой. Расстреливали своих.

Когда шла битва за Сталинград, я шесть раз ходил в атаку. По 8–10 немцев штыком колешь, прикладом отбиваешь назад.

В одной из атак Владимира Васильевича чуть не убил немец.

— Кончились патроны, у меня выбили винтовку. Я вспомнил, что у нас разведчикам давали финские ножи. Я вытащил финский нож и командиру немецкому живот — раз, вот так, поперек, финкой разрезал, и все, у него кишки вывалились, и я сам тут потерял сознание.

Я ходил в разведку, меня считали способным парнем и всегда посылали к немцам в тыл. Снимаю, где у них что находится, у меня камера была. И меня однажды — раз, за шкирку и давай колотить, выспрашивали, какие части наши, кто, где. Ну я наврал им всё. Изобьют и в амбар на ночь затолкают, лежишь, отдышался, а с утра снова.
Однажды часовой немец задремал, а нож-то у меня остался, нам, разведчикам, давали ножи острые, как бритва. Я его полоснул и выскочил, побежал к нашим, они сразу в фильтровый, где вызнавать стали обстоятельства.

С лучшим другом Петей познакомились мы в армии. Дружили всю жизнь, пока он не умер. Он был после войны кандидатом исторических наук в Кирове.

Летел самолет, бомбил, попали под бомбежку, нас всех по воде разбросало, я переплыл на другую сторону с раненой рукой, плавал хорошо, а там уже наши подобрали. Раненый, контуженый был. Потерял сознание, если бы меня медсестра, санинструктор не вытащили, начался бы бой, и меня бы просто смели. Пете вот руку отняли после ранения, а я кулаком стукнул, документы забрал и ушел из Сталинграда через Волгу в госпиталь, с рукой остался.
В госпитале пролежал около шести месяцев, восстанавливал нервную систему и от ранения. Комиссовали по чистой, больше на фронт уже не возвращался.

Из госпиталя приехал домой в 1942 году, в Вятку (сейчас Киров). Вся деревня встречала, все собрались, целовали, обнимали.

Тогда, в 1942-м, немного же награждали. Выдали орден Отечественной, он еще сохранился, «За отвагу» и «За боевые заслуги». А остальные, когда ребята сгорели, тоже пропали.
Семь лет работал Владимир Васильевич, преподавал военное дело и физкультуру в Вятке.

А потом в семье случилось несчастье: «У меня сгорел дом, и погибли два сына при пожаре. Я работал, преподавал, жена взяла выходной, отправила няню домой, а самой не было дома. Мне звонят в школу: «У тебя пожар в квартире». Одному было четыре года, другому два. Погибли. Всё сгорело в квартире вместе с сыновьями.

— Владимир Васильевич, что самое страшное было за годы войны?
— Самое страшное было, когда Дон переплывали в шинели. Немцы прижали нас, деваться было некуда. А Дон — быстрая река, оттащило нас на километр. Я вылез из воды, все течет с меня, а холодно, осень. Пришлось на себе все сушить, а потом снова в бой идти.

Бой — это вот что: в атаку сходил, трясет всего, кружку водки сразу, чтобы нервы успокоить, выпил — и спать. Утром снова в бой.

После боев от Сталинграда осталась одна мельница, труба одна торчала, ни одного дома целого не осталось, немцы все разрушили, все уничтожили. Но мы им дали, конечно! Немцы здоровые были, а мы были тренированные. В бою немцы долго не выдерживали, их штыком колешь, прикладом бьешь, я их финкой резал, кишки наружу. Нас в училище тренировали по 20 часов в сутки, спать некогда было. Поэтому и выжили. Мы были солдаты настоящие!

Когда сообщили, что война закончилась, ой, что творилось... Женщины все побежали в магазин, ящик водки. Все кричали «Ура!» и радовались, все собрались, праздновали, угощали друг друга. Вся деревня сбежалась.

После войны мы еще много лет ездили встречались с друзьями в Сталинграде. Все время ездил, пока ноги ходили. Вот на фотографии Петя, вот еще друг Вася у меня был...

Молодежи бы я сейчас пожелал быть честными! Как мы были.

Следующую серию спецпроекта читайте завтра на Портале 66.ru.