Лучшие картины Эрмитажа, спецтехника и десятки заводов. Как эвакуация в военные годы навсегда изменила жизнь Свердловска

В Музее изобразительных искусств открылась выставка «В память о прошлом на будущее». На ней представлены более 200 предметов искусства, переданных музею Эрмитажем после окончания Великой Отечественной войны — в знак признательности за помощь в спасении эвакуированных сокровищ. Среди них — отечественная и западноевропейская живопись, скульптура, декоративно-прикладное искусство (включая работы мастеров крупнейших фарфоровых производств XVII–XX веков), собрание художественного стекла, коллекция бронзы...

Кроме того, жители Екатеринбурга также могут увидеть античное стекло и керамику, декоративно-прикладное искусство Востока и древнюю книгу. Многие предметы были отреставрированы. Большая часть до сих пор в уральской столице не выставлялась.

На открытие выставки приехал Михаил Пиотровский. Директор Государственного Эрмитажа рассказал о проекте центра «Эрмитаж — Урал», который должен появиться на улице Вайнера уже в 2018 году.

В военные годы в Свердловск везли не только лучшие картины Эрмитажа, но и целые промышленные предприятия, спецоборудование, научные труды. Самые большие потоки шли из Москвы, Ленинграда, Сталинграда, Брянска, Ижоры, Колпино, Саратова и Киева.

К февралю 1942 года в Свердловске — почти 150 тысяч приезжих инженеров, рабочих, художников, врачей, профессоров и просто людей, бежавших от войны. К началу 1943 года эвакуированным был уже каждый десятый житель города. Люди, приехавшие в Свердловск в годы войны детьми, до сих пор здесь живут.

Портал 66.ru решил вспомнить, как проходила эвакуация людей, музеев и заводов на Урал. Об этом нам рассказала заместитель директора по научной работе Музея истории Екатеринбурга Нинель Бритвина, подготовившая уникальную выставку «Эвакуация. Навсегда».

«Свердловск, как и вся страна, был не готов воевать»

— Когда началась война, ни москвичи, ни ленинградцы не хотели ехать на Урал. Почему?
— Тогда никто не думал, что война затянется надолго. Ехали на месяц. Ну максимум на два. При этом считали, что те, кому удалось остаться, к примеру, на Кировском заводе в Ленинграде, — счастливчики! А оказалось, что счастливчики — это как раз те, кто уехал. Потому что они в живых остались. Ведь вышло как? Москву бомбили, Ленинград бомбили, люди умирали с голоду.

— Попасть на Урал даже в 1941-м было не так уж легко. Как добирались?
— Кто-то ехал в теплушках неделю, кто-то месяц или два. Сейчас уже сложно представить, как 40 человек могут существовать в одном вагоне на протяжении нескольких недель. Если вместе с детьми, то количество пассажиров могло доходить до 60. В теплушках не было не только личного пространства, но и оборудованных туалетов. Нужно было ждать, когда поезд остановится. Как поесть-попить? Как помыться? Это все проблемы. И вот, наконец, Свердловский вокзал. Туда прибывали и люди, и военные эшелоны со спецоборудованием с промышленных предприятий. Их разгружали на площади Первой пятилетки.

В прошлом году в Музее истории Екатеринбурга открылась выставка к 70-летию Победы «Эвакуация. Навсегда», которая полностью состоит из личных вещей, дневниковых записей и фотоархивов. На фото — куратор выставки, заместитель директора по научной работе Музея истории Екатеринбурга Нинель Бритвина. Фото: Анастасия Кириллова, архив 66.ru

— Свердловск был готов принять 150 тысяч эвакуированных?
— Конечно, нет. Продуктов в городе тоже не хватало. Поэтому главные вопросы, которые нужно было срочно решать местным властям, — это «Куда их всех поселить?» и «А что они будут кушать?». Зато здесь было безопасно. Еще долгое время эвакуированные в Свердловск дети путали заводской гудок с сигналом к бомбежке и бежали искать бомбоубежище.

— Как местные жители приняли эвакуированных?
— Лев Анненский описывал местное население как «неулыбчивых, хмурых людей». Он писал, что даже в отличие от сибиряков это люди очень негостеприимные. Главная причина недовольства уральцев заключалась в том, что всех «понаприехавших» подселяли в их дома. Возникало много конфликтов. Представьте: живете вы в своей квартире — и тут вдруг к вам приходит милиционер и подселяет еще пять, семь, а то и десять человек! Ну, будете вы счастливы? Конечно, нет. Посчитано: по плотности приходилось где-то по 1,5–2 метра на человека. Вы легли — это ваша площадь, которая вам принадлежит. А рядом уже ваш сосед лежит.

Случались необычные переплетения судеб, когда эрмитажников подселяли к людям без образования, которые могли позволить себе использование нецензурной лексики. Ну вот как этим людям договориться? Когда один цитирует Шопенгауэра, знает несколько языков, а для второго все это пустой звук.

Железная кровать, на которой спали эвакуированные в Свердловск дети. На фото — оригинальные вещи, предоставленные Музею истории жителями Екатеринбурга. Фото: Анастасия Кириллова, архив 66.ru

— И как они договаривались?
— У каждой семьи — своя история. Но они поняли, что выжить можно только вместе. Вот как в теплушке они ехали. Самое удивительное, что первыми договаривались дети. Девочка Лёля вспоминала мальчика, который приехал из Ленинграда. Они называли его «ботвинник». Дети удивлялись, что мальчик очень толстый. Им объяснили, что он опух от голода. Это был такой водянистый шарик. Местные, свердловские дети такого не видели. Они не могли понять, что с ребенком произошло. И потом, когда этот мальчик пришел в норму, они с ним начали играть. То есть дети подружились первыми. А потом благодаря детям начали налаживать отношения и взрослые.
— В военные годы в Свердловске началось строительство бараков. Они появлялись на бульваре Культуры. Ускорить этот процесс, чтобы решить жилищный вопрос, в тех условиях было невозможно?
— Конечно, в стране же война идет. Искали самое простое решение проблемы и подселяли в те дома, которые уже есть. Мы находили в архиве документы, где написано, что должен был быть «выделен кредит» на строительство. С одной стороны, Свердловск может строиться, в городе нет войны, но с другой — все понимают, что всё — стройматериал, гвозди, железо — идет для фронта. Поэтому для того, чтобы обеспечить жильем эвакуированных, были задействованы даже подвалы «Уралмашзавода».

Все подвалы, все чердаки были заняты людьми. Уплотняли до безобразия. Люди жили в общежитиях без элементарных условий, по несколько семей в одной комнате.
Точно так же уплотняли и заводы. Для того чтобы вселить четыре завода, нужно было максимально плотно поставить станки, поставить людей, все производство! К тому же завод им. Калинина (ЗИК) не был закончен, поэтому оборудование выгрузили на Уралмаше. То есть город, как и вся страна, не был готов воевать.

«Многим просто не позволили вернуться домой»

— Почему после войны большинство эвакуированных остались на Урале?
— Проблема вся в том, что эвакуация была, а вот реэвакуации не было. Поэтому люди домой не вернулись. Вывоза оборудования или людей не было. Очень мало людей могли позволить себе вернуться. Большинство эвакуированных — это кто? Специалисты высокого класса, рабочие эвакуированных в Свердловск промышленных предприятий. На Урал эвакуировали ленинградские заводы, московские, харьковские, сталинградские. Люди, которые приехали со станками и кого в первую очередь отправляли, — это спецы самого высшего уровня. Им нельзя было уезжать, потому что они работали на стратегически важных объектах.

Выбор был такой: либо ты должен был положить партбилет на стол, либо даже заплатить за отъезд своей жизнью. Ни в Ленинград, ни в Москву въехать ты не мог, если не было вызова от родственников.

— Но такие попытки все равно были?
— Мы все люди. Поэтому попытки, естественно, были. Просто мы не знаем об этих случаях. Может быть, в милицейских архивах вся эта информация есть. Рисковых людей много. Но обычно, я думаю, все заканчивалось тем, что милиция вылавливала и отправляла этого человека назад.

— Какие заводы эвакуировали на Урал?
— «Уралмашзавод» был создан еще в 30-е годы, но в его состав позже вошло четыре завода. Это «Ижорский броневой завод» (Ленинград), завод «Красный профинтерн» (Брянск), Сталинградский тракторный завод, завод «Баррикады» (Сталинград). Люди, которые были эвакуированы в годы войны, как раз добавили «Уралмашзаводу» этой «звездности», которая у него есть сейчас.

Парфюмерная фабрика «Калина» — это на самом деле эвакуированная фабрика «Новая заря». НПО «Автоматика» (Киевский радиозавод), который мы сейчас все знаем, в советское время делал системы управления межконтинентальными баллистическими ракетами. «Уральский турбомоторный завод» — это «Моторный завод №76» (Ленинград); Харьковский турбогенераторный завод, Кировский завод (Ленинград). Завод им. Калинина — это московский завод №8. И так далее…

Карта заводов. Список заводов, эвакуированных на Урал в военные годы, вы можете найти здесь. Фото: Антон Буценко, архив 66.ru

«На Урале делали шоколад, но его здесь никто не ел»

— Какие продукты в военные годы можно было найти в Свердловске?
— На Урале делали шоколад, но этого шоколада в городе никто не ел. Потому что он шел для летчиков. Для тех, кто на войне. Когда весна наступала, траву собирали. В центре города грядки разводили. То есть все равно пытались что-то сделать.

— Было воровство?
— На «Уралмашзаводе» стояла бочка с пахтой, с растительным маслом, и этого нельзя взять, а ты голодаешь, и как тут удержаться? Но это, скорее, исключительные случаи. Потому что воровать — это неестественно. Меня всегда поражали люди, которые говорят, что «у нас на заводах всегда воровали». Я обычно их спрашиваю: «А вы воруете?» Они говорят: «Нет». Вот и я знаю, что за свою жизнь ничего не украла. И у меня есть масса знакомых, родственников, которые не украли.

— Тогда у людей стоял вполне конкретный выбор — между жизнью и смертью. Речь шла не только об их собственной жизни, но и о жизни их детей. Как решалась эта проблема выбора?
— У каждого по-своему, как и сейчас у нас решается. Кто-то из женщин пытался взять этот шоколад, когда было совсем голодно. Были мужики, которые голодали, пухли, но взять не могли. А кто-то мог, да… Естественно, выбирали жизнь человеческую. Когда возникал этот выбор — своего ты ребенка накормишь или за общественное порадеешь, каждый решал по-своему. Но если бы все люди всегда делали выбор только в свою сторону, то ту коллекцию семян, которую Вернадский сохранил в голодном Ленинграде, невозможно было бы сохранить. Ее бы просто съели. Потому что как люди голодали в Питере — и не съели зерно — понять невозможно.

Крупы, которые можно было достать в военные годы на Урале. Фото: Антон Буценко, архив 66.ru

Есть истории, когда дедушка из эвакуированной на Урал семьи начинает закупать все, что еще было в городе в 1941 году. Картошку, грибы на рынке, морковку… Он был одним из немногих, кто понимал, что война — надолго, что она за месяц не закончится. Он все это маринует, закатывает в банки, и когда наступает голодная зима, у его семьи есть еда. Не потому что они что-то украли, а потому что старший в семье, над которым они все смеялись, говорили, что «дедушка свихнулся», запас столько, что прокормил не только свою семью, но и соседей. Вот что удивительно: люди-то делились последним.

— Чем питались в то время?
— Муку часто смешивали с отрубями, чтобы сделать объем больше. Также туда добавляли лебеду, очистки картофеля. Из очисток делали оладьи. Соль, овес, ячневая крупа, пшено, горох — это то, о чем люди мечтали. Но иногда есть было вообще нечего. Лебедой питались, самое большое угощение — это жмых (льняное семя, из которого масло выжали). Само масло шло в производство, а вот эти спрессованные остатки семени считались самой большой роскошью.

Нам сейчас это сложно понять. Люди крали хлеб, могли вырвать хлеб у пожилого, изможденного долгим стоянием в очереди человека. Однажды видели убитую женщину, при которой был хлеб. И дети не могли понять: ради чего убили-то, если хлеб не взяли?! То есть в их понимании то, ради чего можно было убить, — это только ради хлеба. Все мерилось хлебом!

Талоны. Фото: Анастасия Кириллова, архив 66.ru

— Известно, что в Питере был каннибализм, а в Свердловске?
— Говорят, что и здесь был. Но это единицы. Мы смотрим на это не как на норму. Я удивляюсь мужеству людей, которые несмотря на голод выпускали танки, делали снаряды для «Катюш», артиллерийские орудия. Если бы не Урал — смог бы фронт воевать? Нет. Носки вяжут, когда сами от голода пухнут. Стирают, за ранеными ухаживают, а сами…

— Когда открыли второй фронт, в Свердловске появилась американская тушенка. Насколько она была доступна?
— Она доставлялась распределением на заводы. Прежде всего — оборонка, военные предприятия. Это было настоящее счастье, потому что все-таки мясной продукт. Скорее, конечно, деликатес. Кто питался мясом? Мужчины. То есть те, кто работал. Женщины и дети — на втором плане.

Американская тушенка. Банку сохранила одна из жительниц Свердловска, эвакуированная на Урал в годы войны. Фото: Анастасия Кириллова, архив 66.ru

«Левитан ничего, кроме записей, Свердловску не оставил»

— Одежду выменивали на еду?
— Человек снимал с себя последнее и выменивал, потому что нужно было что-то есть. Единственное, что оставалось невыменянным, — это каслинское литье. Его было так много, что оно не было никому нужно. И еще поделки из камня, которые тоже на Урале во время войны никому были не нужны.

— Даже во время войны театры и кинотеатры продолжали свою работу. Неужели люди были готовы обменивать хлеб на билеты, чтобы попасть на спектакль?
— По воспоминаниям мы знаем, что билет в кино по стоимости равнялся кусочку хлеба. Война войной, а любовь-то никто не отменял! И вот ты хочешь пригласить девушку, ты выменял второй кусочек — и у вас два билета в кино, и вы пошли смотреть… В театры тоже ходили. Оперный театр, я знаю, точно работал. Балетная труппа из Большого была эвакуирована в Пермь. Кроме того, к нам же МХАТ был эвакуирован. Так что жизнь продолжалась. Другое дело, что у большинства людей, кто работал на заводах, сил не оставалось. Надо было одну смену, вторую, третью, четвертую работать. В 1944 году стало посвободнее. Но люди все равно ходили, потому что невозможно постоянно находиться в этом ужасе, нужно как-то отвлекаться.

Самодельная игрушка-медвежонок, Ленинград, 1930-е годы, сделана из вельвета и опилок. Привезена девочкой из Ленинграда. Была подарена в годы войны известной уральской поэтессе Майе Никулиной. Фото: Анастасия Кириллова, архив 66.ru

— Были и бесплатные концерты?
— Конечно, давали и бесплатные концерты. Музкомедия устраивала концерты для детей, ну и для раненых. Их ведь тоже было огромное количество, и многих везли на Урал. Выступали и перед теми, кто уходил на фронт. Работали школы, дети учились. То есть повседневная жизнь была, но она была сложнее.

— Сохранились ли вещи, связанные с жизнью Юрия Левитана в Свердловске?
— Кроме записей самого Левитана ничего нет. Я не знаю, есть ли у кого-то его личные вещи. Ведь его пребывание здесь было под секретом. Никто даже не знал, что был здесь такой человек. Об этом узнали только спустя 20 лет после победы. Есть такие большие имена, о которых все говорят. Одно из них — Юрий Левитан. Но эвакуированных были тысячи. Кто расскажет об этих людях? До сих пор этого не сделал никто. Поэтому меня больше интересует их жизнь. В школе мы все изучаем большую историю, личности людей, изменивших мир, политиков, чиновников, царей… А как простой человек-то жил? Сейчас настало время для изучения малых историй. Всем известно, например, как выпускались танки, как собирался танковый корпус. А то, что в Свердловске есть было нечего в это время? А ведь люди-то это всё запомнили...