Алексей Серебряков: «Фильмы Балабанова — милая рождественская история по сравнению с тем, что крутят сегодня в новостях»

В эти выходные в Екатеринбурге проходит киноакция «Дни Алексея Балабанова». В церемонии открытия, прошедшей вчера вечером в Ельцин-центре, принял участие народный артист России Алексей Серебряков («Левиафан», «Бандитский Петербург», «Жмурки», «Груз-200»). Вместе с вдовой режиссера Надеждой Васильевой и актрисой Светланой Письмиченко («Брат», «Замок» и «Морфий») актер поднялся на сцену и рассказал, почему считает Алексея Балабанова одним из крупнейших российских режиссеров современности. Незадолго до этого он дал интервью Порталу 66.ru, в котором рассказал, чему его научил Алексей Балабанов, чем он сейчас занимается в Канаде, какие книги нужно читать отечественному зрителю и при каком условии он готов переехать вместе с семьей в Европу — несмотря на последние события в Париже и Брюсселе.

— Вы одним из первых подтвердили свое участие в кинофестивале «Дни Алексея Балабанова». Прилетели в Екатеринбург ради того, чтобы представить фильм «Груз-200», — несмотря на то что сейчас ведется активная подготовка к съемкам в Москве. Почему это событие так важно для вас?
— Я очень люблю эту картину и считаю ее шедевром. Мне хочется ею поделиться с сегодняшним зрителем, потому что в свое время она была в ограниченном прокате. Сейчас время движется быстро, картины живут один-два уикенда, а «Груз-200» — вне времени. Это великое кино, которое останется актуальным еще очень долго. В нем содержится ответ на вопрос, кто мы такие и почему мы живем так, как мы живем, почему мы не можем быть цивилизованными людьми.

— Какое самое яркое воспоминание о человеке Алексее Балабанове возникает в вашей памяти сейчас, спустя несколько лет?
— В 90-е, когда Леша только закончил картину «Замок», мы на какое-то время сильно подружились. Мы были молоды, покоряли мир, были полны радужных иллюзий. Выпивали, разговаривали, спорили, пели про Майдан… Я глубоко уверен, что именно такие встречи наполняют нашу жизнь. Это то общение, которое воспитало меня гораздо в большей степени, чем работа. Потом жизнь нас развела, мы стали встречаться только на съемочных площадках. Сначала это был фильм «Жмурки», потом «Груз-200»…

Сейчас, наверно, я не могу сказать, что очень хорошо знал Лешу. Тем более я не знал, что с ним происходило в тот момент, когда он сам стал говорить о своей близкой смерти, как будто маня ее. Поэтому я не знаю, что сказать про человека Балабанова. Это все-таки приоритет жены и очень близких друзей. Для меня же Леша Балабанов остается одним из крупнейших режиссеров. Моего поколения — это уж точно.

— О чем сегодня вы хотели бы поговорить со зрителями, которые специально пришли в Ельцин-центр, чтобы пересмотреть один из самых остросоциальных, серьезных и тяжелых фильмов Алексея Балабанова, — если бы не были ограничены в темах и времени? Что, по-вашему, действительно важно?
— Я не журналист и не выступаю от себя самого. Я все-таки общаюсь со зрительным залом посредством ролей, которые исполняю в картинах. Поэтому мне кажется, что диалог зрительного зала с картиной будет насыщенным и без моего вмешательства. Я бы просто оставил зрителей наедине с картиной, которую Балабанов снял еще в 2007 году… То, что сегодня показывают по телевизору, многим может показаться гораздо страшнее, чем то, что они видят на экране. Когда женщина с отрезанной головой ребенка целый час ходит около метро, когда взрывают в аэропорту людей… В этом смысле фильмы Леши Балабанова — милая рождественская история.

— Два года назад вы сказали, что если когда-нибудь решите, что вашим детям пригодится французский язык, то переедете во Францию…
— Да, это возможно. Мои младшие дети пока учатся в школе, они не определились со своей будущей профессией. Но если их выбор будет лучше реализовывать в какой-то другой стране, не в Канаде, а, допустим, в Испании, Японии или во Франции, то я поеду с ними туда и постараюсь дать им такую возможность.

— То есть вы бы рискнули переехать вместе с детьми в Европу даже после последних событий — терактов в Париже и Брюсселе?
— Меня, без сомнения, потрясли эти теракты. Меня вообще не может не потрясти гибель обычных людей. Заметьте, погибли не военные, которые должны погибать, потому что это их профессия, а обычные люди, не имеющие отношения к политике. Но я понимаю, что застраховаться от всего невозможно. Нельзя обезопасить себя от появления идиота, который берет на себя право распоряжаться чужими жизнями, который фанатично предан самообману. Будь то религия или идея совершить что-то доброе, причинив другим необходимый вред. Мы знаем, как во имя «добра» уничтожались миллионы. Помимо терактов, есть огромное количество дорожных аварий и авиакатастроф, в которых погибает не меньше людей. Это возможно в любой стране.

— Сегодня в Москве можно наблюдать по 40 полицейских на каждой станции метро и рамки металлоискателей. В Екатеринбурге то же самое, только полицейских меньше. Остались ли в мире еще такие места, где можно чувствовать себя в безопасности? На первый взгляд кажется, что Канада — это как раз одно из таких мест. Об этой стране говорят, что в ней «никогда ничего не происходит». В том смысле, что там не случается крупных ЧП, которые попадают в мировую повестку.
— Это вопрос государственной системы — в одной стране система ограничивает потенциальных террористов, не подпускает их близко, отсеивает. Но есть страны, где этим занимаются в меньшей степени. Так, наверно, в Мексике, Пуэрто-Рико. Там достаточно опасно. Что касается Канады, то здесь действительно комфортно жить. Но и в Канаде бывают случаи, когда какой-нибудь мальчик берет ружье и стреляет в своих одноклассников. Или обдолбанный наркоман устраивает бойню. Всегда возможно появление нелюдей… Но что ты здесь сделаешь? От всего не застрахуешься.

— Я правильно понимаю, что за себя вы не боитесь совсем. Если и есть страх, то только за детей?
— За себя я уж точно не боюсь. А за детей я действительно боюсь, как и положено любому родителю. Поэтому пытаюсь их максимально обезопасить.

— Чем сейчас вы заняты в Канаде?
— Я поставил спектакль на четверых канадских артистов «Gotcha» по пьесе Бэрри Киффа (название пьесы переводится на русский как «Прищучил!», долгое время она шла в театре-студии Олега Табакова, одну из ролей исполнял сам Серебряков, — прим. 66.ru). Премьера прошла в ноябре в театре Talk is Free Theatre. Это такие домашние местечковые радости. Мне было интересно поработать над этим спектаклем. Кроме того, сейчас я достаточно плотно занимаюсь своими детьми. Все их детство я много работал и упустил какие-то моменты их взросления. А сейчас у меня много свободного времени, есть возможность с ними разговаривать, и мне это очень нравится.

— Не так давно в Торонто прошла ретроспектива фильмов с вашим участием. В программу попали семь картин. Среди них был «Левиафан»?
— «Левифан» не только был показан в рамках фестиваля в Торонто, у этого фильма был там прокат. Это известная картина, которая должна была привлечь аудиторию к фестивалю. Так случилось, что ко мне обратились организаторы Фестиваля русского кино, и я согласился. Продюсеры дали мне возможность сделать один бесплатный показ для тех, кто интересуется русским кино. В программу вошли семь фильмов, четыре картины я показал в университете на факультетах русской словесности. После показа я остался и пообщался со зрительным залом. Это было очень интересно.

— О чем был разговор?
— Получилась содержательная дискуссия о России и российском кино. Вообще о проблемах кинематографа — о его постепенном переходе из области искусства в область производства товаров народного потребления. То, что, в общем, сегодня происходит со всеми видами искусства.

— Где снимаетесь сейчас?
— К сожалению, по контракту, я не могу озвучить название проекта, но это большой, длинный сериал, на несколько сезонов, который снимает Андрей Прошкин. Съемки проходят в Москве. Сериал можно будет увидеть на телеканале «Россия».

— В чем, по-вашему, сегодня нуждается российский массовый зритель?
— Российский зритель, точно так же как зритель мировой, нуждается только в одном — в образовании. Книжек надо больше читать. Хороших, умных. Ну и пытаться иногда отказывать себе в попкорне во время просмотра фильма. Пытаться вести диалог с тем, что он видит на экране, и обдумывать то, что остается в его голове после просмотра.

— Тогда посоветуете хорошую книгу?
— Одно из последних потрясений — это книжка «Свечка» Валеры Залотухи, тоже рано ушедшего от нас мастера. Это книга о 90-х годах. Сам автор про нее сказал так: «Это книга о человеке, который пошел защищать демократию, а нашел Бога».