Александр Пантыкин — о скандалах на «Весне УПИ» и провальном концерте «Урфина Джюса». Публикуем интервью из новой книги о Свердловском рок-клубе

Портал 66.ru продолжает публиковать главы из неизданной книги «Истории Свердловского рок-клуба», в которую вошли интервью с героями одноименного документального фильма Олега Раковича и Александра Рожкова. В новой серии — воспоминания дедушки уральского рока, композитора и драматурга Александра Пантыкина. Тексты (по сути расшифровки видеоинтервью) публикуем дословно и без редактуры.

— Саша, представься на камеру, пожалуйста!
— Я Александр Пантыкин. Дедушка уральского рока, как меня многие называют…

— Саша, ты относишься к уже немногочисленному, исчезающему виду людей, кто может дать картину того, что происходило со свердловским роком от «арховского» рок-фестиваля 1981 года до создания официального рок-клуба в 1986 году.
— Первой вехой, будем так говорить, рок-жизни города Свердловска в то время, безусловно, был фестиваль, который был в 1981 году организован Геной Барановым (директор студенческого клуба Свердловского архитектурного института), и проходил он в ДК автомобилистов. Этот фестиваль по многим позициям опережал время, потому что подобного рода фестиваль в стране вообще был только в 1980 году в Тбилиси. До этого сообщений официальных о существовании рок-н-ролла в Свердловске не было.

Это знаменательно, потому что город — закрытый, город, в котором было очень много «нельзя». Город, в котором мысль билась рок-н-ролльная, но она билась очень специфическим образом, в отличие от центров — от Ленинграда тогда и от Москвы.
И это событие было своеобразным подвигом — как с точки зрения организаторов, того же Гены Баранова, так и с точки зрения участников, потому что многие тогда относились по-ребячески, не придавая этому какое-то серьезное значение. Только сегодня, спустя три десятка лет, мы можем говорить об этом как о событии, которое стало поворотным в жизни свердловского рок-н-ролла.

И для меня, для группы «Урфин Джюс», которая в 1981 году поменяла состав, мы выступали — Юрий Богатиков, Саша Плясунов и я — на первом фестивале, и там же я познакомился с будущими музыкантами группы, которые стали, будем так говорить, золотым составом группы «Урфин Джюс»: Егор Белкин — руководитель группы «Р-клуб» и Владимир Назимов, который не играл, но был в зале как слушатель. Он был мною приглашен опять же в Архитектурный институт на пробу. Он приехал показываться уже мэтром. Он потрясающий музыкант, и у меня не было необходимости как-то выбирать, думать, кого пригласить, откуда. Всё случилось само собой, два замечательных музыканта — Егор Белкин и Владимир Назимов — всем известны, и они основной состав группы.

Что касается рок-движения тех лет, оно носило характер интереснейший. Это был такой котел, варево не только музыкантов, там были и поэты, допустим, Аркаша Застырец, Илья Кормильцев начинающий, там были и другие поэты. Там были замечательные художники — Александр Коротич, Ильдар Зиганшин, другие архитекторы — Евгений Никитин, Александр Сычёв. Это было колоссальное варево, котел, в котором собирались разные вузы — и УПИ, и университет, не только архитектурный. В каждом из вузов проходили свои смотры-конкурсы. Рок-группы пытались на них пробиться, и все их выступления сопровождались страшными скандалами.

Самый известный — это скандал на «Весне УПИ» с группой «Пилигримы», которые спели две песни из Black Sabbath и Deep Purple, причем вторую песню они недопели — на рубильнике сидели товарищи из соответствующих органов...
И весь этот котел рано или поздно должен был вылиться в какое-то направленное движение, более организованное. И первая попытка — 1981 год, этот фестиваль создал движение в городе, но без разрешения высших властей ничего не было возможно. И когда власти разрешили рок-клуб, конечно, с запозданием лет на 5–6, когда он появился, мне тогда казалось, что он вообще не нужен. Потому что всё сформировалось, группа «Урфин Джюс» уже исчезла, почила в 1984-м. К тому моменту уже многие группы набрали силу, было видно, что рок-н-ролл начинает терять стихийный характер и принимать более официальный. Начали играть в филармониях, другие формы стали появляться.
Но рок-клуб сыграл свою позитивную роль. Прежде всего это четыре фестиваля знаменитые, которые помогли многим и многим музыкантам. А что дал рок-клуб? Рок-клуб дал возможность репетировать, были репетиционные базы. Во-вторых, он дал стимул выступать на этих фестивалях, все к ним готовились. На каждом фестивале была возможность показать себя, посмотреть других — это был такой мощный обмен творческим опытом. В-третьих — рок-клуб давал возможность познакомиться с другими рок-группами, из других городов — из Москвы, из Питера приезжали какие-то группы, они будоражили сознание рок-общественности того времени.

Наконец, рок-клуб давал возможность «литовать» произведения. Происходила официальная литовка, и когда рок-клуб ставил печать «Разрешено» — всё: группа могла ездить, выступать на концертах. Открывалась какая-то новая жизнь! Группа переходила из статуса «запрещенной» в статус «разрешенной» группы — это было немаловажно для музыкантов.

Колоссальная польза рок-клуба была в обсуждениях, которые там происходили. Был даже совет, обсуждали выступления, хоть многие, конечно, обижались на какую-то критику, но они ее принимали и понимали, что кто-то из мэтров, из начальства… как в любой организации, в рок-клубе образовалось начальство.

Во главе стоял Коля Грахов, у него были помощники: Александр Калужский, который уехал в Америку, потом Марат Файрушин, который уехал в Москву, благодаря им в рок-клубе было очень много девушек, они выполняли многообразные функции, немаловажные… Это была своеобразная такая планета под названием «рок-клуб», на которой была своя жизнь. Поэтому лично мои скептические отношения к рок-клубу в 1986 году, когда он образовался, к концу этого периода развеялись.
Для меня очень печальное и трагическое было выступление «Урфина Джюса» на первом фестивале в 1986 году. Коля Грахов нас попросил, для него очень важно и символично было, чтобы группа «Урфин Джюс» выступила на открытии Свердловского рок-клуба. Мы к этому подготовились, новую программу и даже песни, которых не было ни в одном альбоме, разучили. И далее — цепочка трагических событий, связанных с пьянками, с необязательностью некоторых членов коллектива, некоторым волнением... И неспроста выступление «Урфина Джюса» было абсолютно провальным, мы все, конечно, расстроились… Но тем не менее оно было.
И не надо говорить о наших эмоциях по поводу некоторых событий, надо говорить об историзме этих событий. Это было, и это очень важно!

— Саша, ты почти ничего не сказал про Илью Кормильцева.
— Илья Кормильцев — это, с моей точки зрения, выдающаяся фигура не только Свердловского рок-клуба и жизни города Екатеринбурга, Свердловска тогда, но и России в целом, потому что этот человек протранслировал нам какие-то очень важные вещи. Причем он транслировал нам в самых разных своих ипостасях: как автор текстов группы «Урфин Джюс», группы «Настя», альбома «Около радио» Егора Белкина, наконец — группы «Наутилус Помпилиус».

Он нам транслировал в своих переводных книжках, я, например, помню его выдающийся перевод, книжку про Led Zeppelin, где он сделал блестящий перевод на русский текстов их песен. И многих других групп — у него был целый цикл таких книг.

Я могу сказать о нем как о романисте, литераторе, прозаике, который писал очень интересные вещи. Но прежде всего — как о поэте. Потому что очень много поэтического не вошло ни в песни, ни в книги. Илья очень много мне предлагал материала, сделать песни, я очень многие тексты читал, и мне кажется, это серьезное явление в нашей стране, Илья Кормильцев. Он выходит далеко за рамки Свердловского рок-клуба.

Если говорить о его деятельности для рок-н-ролла, то для меня он распадается на две части: поэтическая, когда он писал тексты для многих групп, — эта часть трагическая. Потому что в ней Илья пытался соединить традиции современной западноевропейской поэтической культуры, которая исходила из творчества многих выдающихся рок-поэтов, и Боба Дилана, и Яна Андерсона, потому что в отличие от нас всех, дурачков, Илья это знал идеально. И, пользуясь нашим незнанием, он просто использовал оттуда некоторые обороты. Для него это было нормально. А мы, дурачки, эти тексты никогда не читали и всё думали, что это — Илья. Но это были не цитаты, это было художественное переосмысление. У многих поэтов это в практике, хоть у Пушкина, который перелопачивал Державина, Жуковского, в поэзии это вообще норма. Илья прививал высокий вкус, причем к современной поэзии, это я уже позже понял, когда начал сам читать, сравнивать.
С группой «Урфин Джюс» у Ильи были очень сложные отношения, потому что он подвергался невероятной критике — как со стороны Владимира Александровича Назимова, как со стороны Белкина, так и с моей стороны. Это была война. Потому что за каждое слово в песнях шла непримиримая бойня с Ильей. Илья обижался, уезжал, но в результате эта война привела к неплохим результатам. Но полного удовлетворения как поэт, конечно, Илья в «Урфине Джюсе» не получил. Постоянное противостояние с Верхней Пышмой (город, где жили Белкин и Назимов) его очень сильно напрягало.

Пришли другие люди, пришел Слава Бутусов, который оказался человеком мягким, человеком податливым, человеком, который брал тексты Ильи и просто пел всё подряд. Не разбирая, хорошо это или плохо, удачно — неудачно. Он (Слава) видел в Илье талантливого человека, поэта, который пишет так, как не пишет он сам. Он понимал, что у него есть внутреннее расположение к текстам Ильи, что доказали его песни, огромное количество классических абсолютно песен.

Я думаю, что вот этот подход к текстам Ильи был абсолютно правильным, потому что благодаря этому подходу у Славы и Ильи родилось очень много потрясающих хитов, песен. Тут Илья расцвел, тут он сел на своего конька, и творчество «Нау» — это выдающийся вклад как со стороны поэтической, Ильи, так и со стороны музыкальной — Славы Бутусова. Эти песни являются знаковыми, это песни определенной эпохи, и «Наутилус» — группа, которая оставила один из самых глубоких следов в рок-н-ролле, и в этом смысле Илья выглядит, конечно, очень привлекательно.

А потом Илья отошел от этих дел, рок-н-ролл стал ему узок. Он переключился на литературу, на общественную деятельность, потому что его издательство — «УльтраКультура» — это уже совсем другая область действий, и она к рок-н-роллу не относится.