Мы продолжаем публиковать истории ветеранов Великой Отечественной войны, вошедшие в документальный проект фотографа из Екатеринбурга Маргариты Пятининой «Живые легенды». Всего за год Рите и ее команде удалось встретиться с 90 ветеранами из Екатеринбурга. Несколько историй для «Живых легенд» записали журналисты Портала 66.ru.
Первую историю — про командира стрелкового полка с Украины, получившего тяжелое ранение во время боя и едва не попавшего в плен к немцам, вы можете прочитать здесь. Во второй серии вас ждет рассказ ветерана Кремлевского полка Жоржа Владимировича Токарева, охранявшего Кремлевский дворец в годы Великой Отечественной войны, а после ее окончания — Иосифа Сталина во время поездки в Сочи.
Жорж Владимирович родился 12 марта 1924 года в тогда уже Свердловске. И все детство провел на станции Шарташ Пермской железной дороги. В семье было еще два старших брата. В тридцатые годы семья переехала в город. Отец работал на железной дороге, мама начала заниматься общественной деятельностью. Старшие братья со временем связали свою жизнь с военно-морским флотом. Все дети в семье занимались рисованием и интересовались техникой. Как и все мальчишки, увлекались играми, пушками и авиацией. Жорж Владимирович с 4-го класса занимался в авиамодельном кружке, а после окончания семи классов руководил таким кружком в пионерском лагере.
— 24 августа 1939 года в газете «Правда» был опубликован текст договора о ненападении между Германией и СССР, — рассказывает Жорж Владимирович. — А 28 сентября там же был опубликован новый договор, о дружбе и границах между этими государствами, и был к этому приложен еще один секретный протокол. Это говорило о том, что международная обстановка усложняется, и народ все чаще начал думать о войне. В это время как раз была война с финнами, а потом присоединение Латвии, Литвы и Эстонии к Советскому Союзу.
Старший брат Василий вместе с курсантами своего училища принимал участие и в финской кампании, и в Прибалтике. И когда летом 1940 года он приезжал в отпуск домой, разговоры с братом очень повлияли на Жоржа Владимировича, и он твердо решил идти по стопам братьев и связать свою жизнь с флотом.
«Прощаясь на вокзале, Василий сказал, что скоро начнется война… Осенью 1940 года в город начали прибывать эшелоны с депортированными из Прибалтики, на улицах выросло число инвалидов — мужчин без рук или ног, а в магазинах заметно меньше стало круп и сахара. Народ начал ощущать, что война уже совсем на пороге», — вспоминает он.
— Мы закончили 9-й класс и ехали в Челябинск на экскурсию в Ильменский заповедник. У всех было прекрасное настроение. Накануне, 14 июня 1941 года во всех газетах было опубликовано сообщение ТАСС о том, что слухи о намерении Германии порвать пакт лишены всякой почвы. А в поезде услышали впервые — «война». По уличным репродукторам непрерывно передавали сообщения о начале войны и всеобщей мобилизации. Слышали речь Молотова. Мы вернулись 23 июня в Свердловск и узнали, что наши одноклассники 1923 года рождения уже призваны в армию, в тот же день был призван наш классный руководитель.
С первых дней войны я пошел на завод учеником токаря и через неделю работал уже самостоятельно токарем 3-го разряда. Наша школа была занята под госпиталь. В школах изменилась учебная нагрузка, была введена физическая и военная подготовка. Занимались строевой подготовкой, отрабатывали ружейные приемы, учились штыковому бою. Проводились практические занятия по саперной подготовке. С наступлением зимы занимались лыжной подготовкой на городском пруду. С ноября 1941 года в Свердловске ввели карточную систему.
Мичман Василий Токарев, средний брат с командой корабля «Октябрьская революция» 22 июня на свой страх и риск сбили немецкий самолет, нарушивший все границы. Вскоре линкор был переведен в Кронштадт, а команда распределена на дальнейшую службу. Василий попал на Каспийское море, где он служил в разведке до 1942 года, а затем его перевели на Северный флот. 22 июня 1942 года он погиб во время налета немецкой авиации на город Полярный.
Старший брат Владимир служил на Дальнем Востоке. Отец непрерывно работал на заводе. На Урал шли эшелоны с беженцами и оборудованием, эвакуировали и многие научные учреждения.
Учебный год 1941–1942 был очень напряженным. В феврале и марте 1942 года ученики вместе с учителями выходили на расчистку железнодорожных путей от снега. Занятия в школе закончились 20 мая, каникулы были отменены, а на экзамены отведено минимум дней. Выпускников школы должны были зачислить на 3-й курс железнодорожного техникума для подготовки кадров по восстановлению дорог на освобожденных территориях. Но началось крупное наступление на Кавказ, и учеба в техникуме была прервана призывом многих ребят в армию.
После смерти Василия я твердо решил идти в Военно-морское училище им. М.В. Фрунзе, но его к тому времени эвакуировали из Ленинграда в Баку. Военком предложил Пермь, но я категорически отказался. После этого в разговоре на повышенных тонах военком пообещал отправить меня в пехоту. К тому времени не призванными из класса нас оставалось двое: я и Володя Чирков. Но вскоре Вовку направили в артиллерийское училище, я остался один.
Во второй половине июля меня вызвали на призывную комиссию, состоящую из пяти человек. Задавал вопросы только один, на рукаве которого я заметил эмблему НКВД — щит с мечом правосудия. Затем меня вызвали в это учреждение и предложили заполнить длинную анкету. Еще не раз я приходил в это здание по вызовам, допрашивали даже наших соседей. И на последней встрече мне приказали прибыть с вещами на площадь 1905 года. Наутро попрощался с родными и пошел. Отец на прощание подарил мне мои первые часы с механическим заводом.
С площади группа из 20 призывников отправилась на вокзал и в Москву. Со мной оказалось еще два земляка: Володя Берсенев и Коля Семенов. Военную обстановку мы почувствовали, еще проезжая Волгу в сопровождении истребителей, которые круглосуточно охраняли мосты, являвшиеся важнейшими стратегическими объектами. В Москве на Казанском вокзале нас посадили в машину, и машина пошла через Красную площадь. Тогда я впервые увидел Мавзолей, Кремлевскую стену, Красную площадь, башни с зачехленными звездами на них. Никто из нас в тот момент и не думал, что через какое-то время Кремль станет нам родным домом, а мы будем нести службу по его охране и обороне.
Прибыли мы в военный лагерь в районе деревни Новая Купавна. Выдали обмундирование, показали, как правильно наматывать портянки, выдали кружку, ложку, котелок. Начались наши занятия. Выдали нам винтовки Мосина, подсумок кожаный с пятью учебными патронами с деревянными пулями, саперную лопатку, противогаз и стеклянную фляжку. После вручения оружия замполит прочитал лекцию «Защита Отечества — священный долг гражданина СССР». После лекции под руководством своих командиров отделений мы изучали устройство и правила ухода за оружием, собирали его и разбирали.
Кроме новобранцев в лагере находились и старослужащие. Это были группы снайперов, готовящиеся к боевым действиям. Кремлевские снайперские группы принимали участие в боях в районе города Юхнов Калужской области и на Волховском фронте, уничтожив до 1200 немецких захватчиков.
К августу 1942 года закончилось строительство грунтовой дороги от военного лагеря до стрельбища, верхний слой которой был очень рыхлый. Для того чтобы его уплотнить, использовали новобранцев, которые отрабатывали строевой шаг. И по команде «на месте!» сильно топали, уплотняя землю.
Занимались по 8–10 часов в сутки, осваивали азы начального армейского обучения. Марши на несколько километров были сложны, но не страшны. Занимались на снарядах, бегали, проводили ночные марш-броски по подмосковным населенным пунктам.
7 сентября 1942 года мы приняли военную присягу и были зачислены в Полковую школу ПСН — Полка специального назначения, которая готовила младших командиров, и только с этого дня началась наша действительная воинская служба. Выдали нам удостоверения, что с 10 сентября 1942 года мы состоим на службе в Красной армии, мы их выслали родителям. Это удостоверение давало право на получение льгот по налогам и госпоставкам.
Я стал курсантом пулеметного взвода в отделении сержанта А. Гусарова. Командиром пулеметного взвода был лейтенант Лабза. Через несколько дней после зачисления все подразделения в походной колонне шли по обочине шоссе в сторону деревни Купавна на учебные поля. Через некоторое время строй стала обгонять колонна «студебеккеров». Старшина шагал слева строя взвода по ходу движения. Внезапно одна из машин изменила свое направление и сбила его, шофер резко вывернул руль, машину развернуло — и он попал под заднее колесо, а развернувшаяся машина бортом сбила еще две шеренги курсантов. Было много раненых, старшина погиб. На церемонии похорон мне было поручено читать речь, потом заиграл «Интернационал» и гроб опустился. Впоследствии выяснилось, что солдат, который сидел за рулем, уснул.
Осенью 1942 года кремлевская школа перебирается на зимние квартиры. Кремль в то время уже был замаскирован под городскую застройку. Кремлевские звезды были зачехлены, сами башни закрасили в черный цвет. Позолоченные маковки церквей покрыли серой краской и мешковиной. По периметру Кремлевской стены выстроили макеты городских зданий. Такие же сооружения были поставлены и на Манежной и Красной площадях. Фасады и крыши зданий перекрасили под общий городской фон московских домов. В первую военную зиму русло Москвы-реки было заставлено баржами, на которых стояли декоративные дома, манекены и даже чучела лошадей. Такая маскировка затрудняла немецким летчикам распознание с воздуха кремлевских объектов.
Судоходство по Москве-реке возобновили лишь весной 1943 года. В июне же 1941 года, с 25 июня по 5 июля, был вывезен саркофаг с телом Ленина в Тюмень, а экспонаты Оружейной палаты и золотой запас были вывезены в Свердловск и Челябинск. Но в военные дни почетный караул так же нес службу круглосуточно, укрепляя в людях веру в победу.
21 июля 1941 года при налете на Кремль одна из фугасных бомб пробила крышу Большого Кремлевского дворца, но не разорвалась. 12 августа прямое попадание фугасной бомбы в здание Арсенала привело к серьезным разрушениям и значительным жертвам военнослужащих: погиб зенитно-пулеметный взвод лейтенанта Ходырева, который находился на огневой точке, на крыше этого здания.
С октября Москва находилась на осадном положении, был введен комендантский час. Вступили в силу чрезвычайные законы военного времени. Любых агентов врага теперь расстреливали на месте. Всему личному составу полка предписывалось в любую минуту быть готовыми к вооруженным действиям.
Авианалеты на Москву и Кремль продолжались до марта 1942 года. За 141 налет было сброшено 1610 фугасных бомб, на территорию Кремля — более 1000 зажигательных и 15 фугасных, из которых 14 взорвалось. Было значительно разрушено здание Арсенала, погибло множество людей и было уничтожено множество боевой техники.
Помню, 6 ноября 1942 года мы собирались с курсантами на концерт в клуб, я стоял у окна на Спасскую башню и вдруг услышал орудийные выстрелы и сильный хлопок. Вскоре мы узнали, что каким-то террористом-одиночкой при выезде из Спасских ворот, с лобного места была обстреляна машина А.И. Микояна. Степин и Вагин огнем из личного орудия блокировали террориста, а Цыба метко бросил гранату и ранил его. Задержали, передали в соответствующие органы и, по-моему, его только через десять лет судили. Первая версия была: думал, что выезжает Сталин, он думал, что по Сталину стрелял, а оказалось, что по Микояну. После этого служба по охране Кремля была усилена, вдоль Москвы-реки, Александровского сада и т.д.
Это единственное покушение было. За весь 1942 год на постах застав и караула здания Правительства СССР личным составом полка было задержано 665 лиц с нарушениями в документах и пропусках.
В 1944 году в ходе операции «Багратион» была освобождена Белоруссия, Литва, восточные районы Польши, вышли к границам Восточной Пруссии, в плен попало более 400 тысяч немцев. И 17 июля 1944 года в Москве состоялся «Парад побежденных», чтобы поднять боевой дух Советской армии. Мне удалось быть свидетелем этого шествия.
Весь 1944 год для меня прошел в учебных буднях. Важным событием моей жизни было то, что в декабре я был принят в члены партии. Поздно ночью 30 апреля 1945 года нам стало известно о том, что Берлин пал и над Рейхстагом водружено красное Знамя Победы. В таком настроении прошел парад 1 мая.
9 мая было прекрасное солнечное утро, но подъема в 6 утра не последовало. Дежурный сообщил, что подъем будет в 7 часов, так как пришло сообщение об окончании войны, и этот день объявлен выходным. Конечно, мы все поднялись до команды, все мы были несказанно рады этому событию! С огромным воодушевлением писали письма родным и близким, поздравляя их с Победой. Эйфория праздника не позволяла думать еще о том, что с окончанием войны наступал период восстановления разрушенных и сожженных городов, сёл, заводов, школ...
В первой декаде июня наша школа срочно возвращалась в Кремль, начались занятия по расписанию, в которые была включена обязательная ежедневная строевая подготовка. Стало известно, что готовится Парад Победы. Подготовка к параду была поручена Генеральному штабу. Необходимо было отобрать в войсках 40 тысяч наиболее отличившихся в боях фронтовиков и перебросить их вместе с техникой к 10 июня в Москву. Эшелоны шли вне расписания. Парадную форму шили на фабрике «Большевичка» и в городских ателье. Парад приказом Верховного главнокомандующего был назначен на 24 июня 1945 года.
Утро в этот день выдалось дождливым и пасмурным, но нам всем казалось, что воздух пропитан радостью и счастьем. Мы занимали свое место напротив Мавзолея В.И. Ленина. Парадные полки заполнили всю Красную площадь. За несколько минут до парада на трибуны поднялись члены Государственного комитета обороны и И.В. Сталин. Хорошо были видны их лица. Сталин стоял и смотрел на парадные полки, он был очень сосредоточен. При прохождении по Красной площади я смотрел только вперед, так как был правофланговым второго батальона, и на трибуну Мавзолея смотреть не пришлось.
Когда решался вопрос о том, кто должен командовать парадом, все единодушно высказались в пользу Верховного главнокомандующего, но, как говорят, он заявил: «Я не кавалерист. Кавалеристы — товарищи Жуков и Рокоссовский. Вот им и командовать парадом». Так и было: Жуков принимал парад, а Рокоссовский им командовал.
Вечером состоялся торжественный салют. А я этим вечером получил приглашение в Большой Кремлевский дворец на прием в честь участников парада. Праздничные дни 1945 года я запомнил на всю жизнь и храню как семейную реликвию. Приглашение на прием в Кремль и программу концерта я храню как память о тех незабываемых событиях в моей жизни.
В марте 1946 года мне присвоили звание «старшина», и я получил долгожданный отпуск домой. После отпуска вскоре школа была переформирована, а нас сразу после окончания парада в честь Дня танкиста отправили в Сочи выполнять правительственное задание по охране отдыха товарища Сталина. Это была его первая поездка после десятилетнего перерыва.
В 1947 году на приеме у коменданта Кремля я выразил ему свое желание быть демобилизованным и получить высшее образование. Генерал готов был меня демобилизовать, но за время службы мне необходимо было выплатить 3200 рублей, а такие выплаты в его бюджете были не предусмотрены, и он предложил продолжить службу.
Я зашел в штаб полка, получил необходимые документы и указания, собрал свои вещи в чемодан и попросил одного из офицеров школы вынести его из Спасских ворот. Попрощавшись, отдал ему свой пропуск и в последний раз пошел вдоль Мавзолея строевым шагом, отдавая ему и дежурному воинское приветствие, вспоминая, как увидел все это в первый раз. Мне было 23 года.
Демобилизовался я в 1950 году, вернулся в родной город и поступил на металлургический факультет УПИ, после окончания которого остался на кафедре. Окончил и военную кафедру и вместе с воинской специальностью «командир взвода средних танков» получил офицерские погоны. В 1965 году защитил кандидатскую диссертацию, стал доцентом кафедры. За время работы я опубликовал более ста научных работ и получил тридцать с лишним авторских свидетельств на изобретения. В 1996 году в 72 года ушел на пенсию.
Жорж Владимирович рассказывал, постоянно отсылая меня к своей книге «Старая фотография», которую он написал по своим воспоминаниям. Ему не хотелось повторяться в разговоре. Рассказывал он очень немного и за годы войны, как он оговорился, почти всё было засекречено, поэтому и в книге эти главы предельно коротки. Да, материалы из его книги использованы в этом тексте. Большая честь держать ее в руках.
— Расскажите немного о своих товарищах. Вы до сих пор общаетесь?
— Товарищи, значит... Сейчас осталось товарищей два человека, наших свердловчан, которые живут в Москве. Один товарищ служил до 1948 года, потом убыл на юг, на правительственные дачи. С правительственных дач он прибыл в Москву и дослужился до зам. управляющего ЦК КПСС. Это Берсенев Владимир Федорович, который жив сейчас еще. Ну тоже уже больной и тоже немолодой.
И второй товарищ с Уралмаша, Николай, который так же служил, учился вместе, закончил полковую школу. Сделали его вторым номером противотанкового ружья после окончания, на башнях. Он занимался физической культурой: бегал, прыгал, развитый был, лыжник, стрелял хорошо. Ну и, соответственно, его приметил замкоменданта Кремля и комендант Кремля: давай-ка, подавайся в офицерский батальон, там такие нужны. Он не хотел, хотел демобилизоваться. Вдруг он получил увольнение в отпуск домой сюда, приехал, а его ждал приказ: переведен в офицерский батальон со званием младшего лейтенанта. Вот он там двадцать лет отслужил, в здании правительства, в Большом Кремлевском дворце.
После смерти И.В. Сталина в Большом Кремлевском дворце была организована гостиница для самых великих, для глав государств, которые приезжали к нам и которые пожелали бы в царских покоях почивать. Вот там побывали многие: Индира Ганди, Мао Цзэдун и все прочие. И поднимался государственный флаг той страны, глава которой размещался в покоях Большого Кремлевского дворца. Сейчас, по-моему, это прикрыто, а тогда было. Ну вот он вышел на пенсию, сейчас в ветеранской организации работает. Начинал работу он на Уралмаше, 1941 год, танками уже занимался.
Остальные все ушли в мир иной уже. Командиры все, никого нет. Мало осталось в живых. Считайте, всем нам уже девяносто и больше. Всё, я наговорился, больше не знаю, только допрашивайте.
Фото, видео: живыелегенды.онлайн