Леонид Гришин: Врачи не хотят в Гари, поэтому на их места едут гастарбайтеры

Ни скинхеды, ни обязательные экзамены, дающие право на работу, не могут заставить некогда оседлые народы бросить кочевой образ жизни. Они упорно продолжают курсировать между родиной и Россией, тем более что спрос явно есть. Большая часть работников строек — выходцы из стран СНГ. В этом году безликую и бесправную армию под названием «трудовые мигранты» в Свердловской области собираются пополнить 48 тысяч работников. Всего, по официальным данным, в области трудятся более 200 тысяч мигрантов. В этой ситуации общественники и вузы пошли им навстречу и организовали курсы по бесплатному обучению русскому. Учить язык за свой счет мигранты не хотят — нет стимула, говорят в университетах. Большим спросом, правда, пока не пользуются и бесплатные занятия.

Получается, что мигранты перевозят в Свердловскую область свои семьи, но говорить по-русски и налаживать социальные связи с местными не хотят. Им вполне хватает общения с коллегами по стройке. Почему — мы спросили у руководителя общественной организации «Уральский дом». Леонид Гришин несколько лет занимается помощью гастарбайтерам и переселенцам. За это время он помог переехать в Свердловскую область десяткам граждан Казахстана и Киргизии и научился понимать, что ими движет.

— Вы за ассимиляцию или за то, чтобы мигранты отработали в Екатеринбурге и вернулись домой?
— Тем, кто приезжает, чтобы остаться здесь, нужно помочь адаптироваться. Для нормальной жизни им нужно больше чем минимальный запас языка, права и истории России. Нельзя перекладывать ответственность только на мигрантов. Мы ходим с ними в одни магазины, ездим в одном транспорте, поэтому процесс интеграции должен быть двусторонним. О том, сколько работы они за нас делают, мы почему-то всегда забываем. В этом процессе должны участвовать не только работодатели и мигранты, государство должно помогать.

— Многие из тех, кто приезжал на время, решают остаться. Заводят здесь семьи, детей.
— Сначала человек приезжает поработать на один год, гастарбайтером, и я знаю таких людей, которые уже 7–8 лет работают… Что нам, территории мало? Меня это не напрягает, потому что я сам выходец из Средней Азии. Я жил вместе с мигрантами многие годы. Я никогда не испытывал к ним ксенофобии. Это нормальные, такие же люди. Когда человек с тобой общается на нормальном, понятном языке, он же не вызывает раздражения.

— Сегодня в России много опасностей для мигрантов. Почему их не пугают ни скинхеды, ни возможность попасть в рабство?
— Им кушать хочется. Экономики в этих странах настолько слабы, что работы там нет. Если у них семья 5–6 человек, дети каждый день спрашивают кушать, то ты задумываешься, как их накормить. Людей выталкивает из родной страны нищета. Если бы у них были рабочие места, они бы к нам таким потоком не ехали. Люди видят в мигрантах только грязных чернорабочих на стройках, живущих в подвалах зверьков. Но среди них очень много приезжает интеллигенции.

— Мигранты часто рассказывают вам о нападениях?
— Нападения, наверно, есть, но в большей степени разборки у них бывают между собой. Преступления русских они не выносят на всеобщее обсуждение.

— Почему?
— Ну, они боятся. Мигранты никогда не пойдут жаловаться в полицию. Когда в наш центр комплексной поддержки приезжают мигранты, мы всегда говорим: сюда ходить нельзя, вот по этой дороге нельзя. Нельзя ходить в магазин в тапочках и в национальной одежде. Мимо полиции тоже ходить нежелательно.

— То есть вы учите мигрантов бояться полицейских?
— Потому что могут проверить документы. В зависимости от состояния документов могут наложить штраф. Когда человек въезжает и получает регистрацию, первые семь дней он находится на легальном положении. Он должен зарегистрироваться. В этот период любой полицейский может задать ему какой-то вопрос. Так как мигрант особо не знает законодательства, его могут привлечь незаконно…

— У вас были такие случаи?
— С грабежами обращались. Был случай в 2010 году, у меня до сих пор переписка с прокуратурой на столе лежит. На железнодорожном вокзале в Екатеринбурге полицейские ограбили гражданина Киргизии, татарина по национальности, из города Малисая, Кыргызстан. Он ехал из Набережных Челнов к брату, в город Заречный. Вышел из поезда. Полицейские увидели, что чернявый пацан. Завели его — там будка стояла ППС на вокзале, где автобусная площадка, и ограбили. Отняли телефон, деньги. Когда он начал возмущаться — еще и ударили. Отняли билет на Бишкек, который у него уже был куплен, изорвали, выбросили. Ну, всячески его унижали. Он тогда обращался к уполномоченному по правам человека, писал. В первую очередь обратился к нам. Потом в прокуратуру.

— Удалось доказать их виновность?
— Было долгое разбирательство, искали этих людей, но так и не нашли. Никто не ответил за это.

— Вас не пугает, что мигрантов в медицине становится все больше?
— В области у нас много врачей-иностранцев из Киргизии, Таджикистана. Только по нашей линии более 120 врачей приехало работать в Свердловскую область. Они ехали в глубинку. Работают в Серове, в Гарях, в основном это районные больницы.

— Это связано с нежеланием наших врачей работать в глубинке?
— Да. Нехватка врачей заставляет искать эти кадры. Молодежь ведь туда не едет работать, в Таборы, в Байкалово или в Тугулым, а лечить-то людей надо, они там живут. Мигранты нисколько не хуже наших кадров. Единственное — что у них другой разрез глаз. Раздражение у нас в основном вызывают люди, подметающие на улицах в желтых, красных майках. Но когда это специалист — какая разница, француз он, киргиз или таджик? Особенно если он говорит с тобой на одном языке.

— Скоро медицинскую помощь нам будут оказывать иностранцы?
— Их будет становиться с каждым годом все больше, если государство не найдет стимулов отправить молодежь в сельские районы. У нас есть прекрасные врачи общей практики, работают в Ачитском районе. Представьте: военный медик, служил в пограничных войсках, принимал участие в бакинских событиях, подполковник медицинской службы, сейчас руководит одной из врачебных практик в Ачитском районе. Киргиз. Он говорит: «Я второй по значимости в районе после главы района». Их, азиатский, подход к старикам очень отличается от нашего. У них есть уважение к старшим, заложенное воспитанием. Поэтому местное население им довольно, и он доволен: живет спокойно, зарабатывает, его семье дали дом. Не в Екатеринбурге нужно спрашивать, что люди думают о мигрантах, а в глубинке, где они работают, где они приносят огромную пользу.

— Но в Екатеринбурге они тоже работают.
— Кто-то уже получил гражданство российское и стал российским гражданином, кто-то работает в статусе гастарбайтера. Если ты пришел к врачу и он тебе помог, не важно, какой он национальности. Если вот не помогло — тогда он становится крайним, потому что он киргиз или таджик.

— Откуда берутся нелегалы?
— К нам заезжают все легально, это мы их делаем нелегалами.

— Как?
— Чтобы получить разрешение на работу в сфере обслуживания, нужно сдать тест на знание русского языка. Предположим, не сдал. Тогда возникает проблема — нет допуска на работу. Есть целая система, как не пустить мигранта работать легально. Мы сами сначала их загоняем в нелегалы, а потом говорим: они же нелегалы! Наша задача — дать им возможность работать и собрать с них налоги. Если они будут платить подоходный налог, тогда мы не будем говорить, что они занимают наши места в больницах. Чем он тогда в этом случае отличается от нас? Ничем.

— Вы предлагаете снять эти ограничения?
— Нужно отменить квоты на привлечение иностранной рабочей силы, прекратить этот бред по поводу того, что они занимают наши рабочие места. Эта ситуация нагнетается искусственно. Ничего они не занимают! Рынок определяет — кто нужен, а кто нет.