Илья Моклоков: «Город просто перестал помогать «Екатеринбургэнерго»

Исполнительный директор СТК Илья Моклоков — человек новый для Екатеринбурга. Назначенец, варяг из Нижнего Новгорода, руководитель, далекий от городских политических баталий. Этим он интересен. Он не подконтролен ни городским, ни областным властям, он просто делает свое дело, и в любой ситуации у него есть свой ответ.

Вчера стало известно, что компании «Уралсевергаз» и «Уралхиммаш» подали заявление о банкротстве муниципального предприятия «Екатеринбургэнерго». Газовики устали ждать оплату долгов. В мотивах этого поступка, исходе банкротства и прогнозах мы поразбирались с исполнительным директором ОАО «Свердловская теплоснабжающая компания» Ильей Моклоковым.

— Считаю, что подача заявления компанией «Уралсевергаз» о банкротстве «Екатеринбургэнерго» — это вполне нормальный, логичный шаг. Были бы у них долги передо мной, я бы сделал то же самое. В данной ситуации это верное решение.

— Если «Екатеринбургэнерго» признают банкротом, готовы ли вы взять на себя их функции?
— Ну, это провокационный вопрос. Согласитесь, мы все люди амбициозные. Это, знаете, как, например, торгую я пирожками в Ленинском районе, а меня спрашивают: а вот в Октябрьском будешь торговать? Бизнес есть бизнес — конечно, я буду. В случае банкротства, чтобы вы понимали, нам «Екатеринбургэнерго» ничего не должно, мы в процессе банкротства, даже если сильно захотим, принять участие не сможем. По большей части это мы периодически им чего-то должны. Как там распорядится уже «Уралсевергаз» или «Уралхиммаш» — это уже их дела. И будет ли банкротство — это тоже большой вопрос. Честно говоря, я слабо верю, что город даст обанкротить свою компанию. Екатеринбург все же третья столица России.

— «Уралсевергаз» подал заявление о банкротстве «Екатеринбургэнерго». Могут ли они получить все причитающиеся им долги? Чисто гипотетически.
— На самом деле процедура банкротства очень опасная. Как только ты подаешь заявление о банкротстве и суд принимает решение в пользу кредиторов, все долги тут же мораторятся. Это означает, что взыскать их теоретически можно будет года через три, практически — никогда не взыскиваются. Поэтому мы всегда аккуратно относимся к этой процедуре. Это уже самый крайний шаг — когда ты понимаешь, что дальше некуда, и не хочешь, чтобы новые долги плодились, — заморозить старые и ввести своего конкурсного управляющего, чтобы он хотя бы проводил текущие платежи.

— По вашему мнению, какими соображениями продиктовано заявление газовиков о банкротстве «Екатеринбургэнерго»?
— Я думаю, они дернулись, потому что «Уралхиммаш» подал первым заявление, «Уралсевергаз» перепугался, что их долги просто заморозятся, и тут же подключился. То, что эти долги будут заморожены, — это точно; если суд примет такое решение, они введут своего конкурсного и по сути начнут управлять предприятием. Мое мнение как специалиста: если бы «Екатеринбургэнерго» не имела каких-нибудь финансовых проблем, я не думаю, что они осознанно не платили бы по долгам. Я так полагаю, что МУП по определению финансово несостоятельная компания, их доходы приносят денег меньше, чем надо платить. Я не верю, что в Екатеринбурге большой, серьезный МУП куда-то не туда девает деньги. Тут же сразу всех посадят, если будет что-то не то.

— А это не связано с тем, что тарифы на газ растут быстрее, чем, допустим, на воду?
— Конечно, связано, это глобальная проблема всей страны. Тарифы на тепло, воду составляют у нас 10%, на газ — 15%. И газ потихоньку сжирает выручку у всех остальных. Но РЭК же устанавливает как-то тарифы, и они обоснованы. Если же вы считаете их необоснованными — иди в процедуру, в длинную, долгую, неприятную, но взыскивай с государства. Я хочу сказать, что финансовое состояние у СТК тоже не самое лучшее. Но мы умудряемся где-то рассчитываться, двигаться вперед, конечно, у нас сильный акционер. Мой прогноз: если бы СТК был вне КЭС-холдинга, ситуация была бы не лучше, чем у «Екатеринбургэнерго». Другой вопрос, что акционер этого муниципального предприятия — это государство. Оно ограничено законами, бюджетным кодексом, это их сильно зажимает в определенные рамки. Раньше государство помогало «Екатеринбургэнерго», сейчас перестало.

— Город раньше говорил, что долги за газ образовались в результате того, что екатеринбуржцы не платят за коммуналку. Если МУП обанкротят, долги населения спишутся?
— Нет, конечно. Работа конкурсного управляющего простая. Он приходит, смотрит: тут у него актив (в том числе дебиторка, долги управляющих компаний и все остальное), а тут у него пассив, его убираем в сторонку, ты пока ничего никому не должен, разбираем актив. Он может пользоваться им по текущим платежам. Я знаю, что многие предприятия в режиме банкротства могут жить и по 7, и по 8 лет. Так что долги никто никуда не спишет, они никуда не денутся, главное — как ими воспользуются. Но если туда зайдут газовики, в первую очередь они взыщут все, что есть, заплатят себе за газ, всем остальным — все, что останется, это такая уже борьба получается политическая.

— Если «Екатеринбургэнерго» признают банкротом, предприятие перестанет быть муниципальным?
— Говорю сразу, при банкротстве МУП из-под контроля города уходит. Конкурсный управляющий подчиняется только кредиторам, и город теряет контроль над предприятием.