Анна Матвеева, писательница: «Не хочу, чтобы мои дети меня читали»

Анна Матвеева — в Екатеринбурге личность известная, и знают ее не только по книгам. Спасибо семье: дедушка был знаменитым минералогом и одним из основателей Горного университета, родители — авторитетные лингвисты, а муж — основатель ТАУ Иннокентий Шеремет. Впрочем, только в роли «Кешина жена» Матвеева никогда не была — в литературных кругах ее замечают, хотя и редко, но метко: Дмитрий Быков, например, назвал ее повесть «Перевал Дятлова» «лучшей вещью в русской литературе 2001 года». На счету писательницы, чей жанр один из критиков охарактеризовал «городской женской прозой», — премии журнала «Урал» и итальянской Lo Stellato, ее повести и рассказы выходили в финал премии Белкина и премии имени Юрия Казакова. Последняя книга Матвеевой — роман «Есть!» — вышел два года назад, а сейчас писательница презентовала в Екатеринбурге новый сборник рассказов «Подожди, я умру — и приду».

— Долго готовили новую книгу?
— Нет, это вообще самая моя неожиданная и самая не ожидаемая книжка. Обычно она вынашивается долго. Банальное сравнение, но это действительно похоже на рождение ребенка: ты его ждешь, представляешь, каким он будет, потом встречаешься с ним, растишь… С моими книгами всегда было так же, но эта — исключение, еще в феврале я не знала, что она появится. Это самая быстрая моя книжка, самая скорострельная.

— В чем идея сборника, по какому принципу туда рассказы включали?
— Здесь все имеет отношение либо ко времени, либо к месту. Каждое название отвечает на вопрос либо «когда?», либо «где?». Сначала я хотела назвать сборник «Время и место», мне казалось — ой, как это оригинально, такого никогда ни у кого не было. Потом выяснилось, что было, тогда я подумала — не назвать ли книгу «Когда и где», но тут сразу ответы какие-то напрашиваются в рифму… Нынешнее название предложили издатели, но и над ним уже все поглумились. Вчера мне рассказали новую версию — «подожди, я приду и умру». Есть еще вариант — «подожди, я умру и пришлю». Можете продолжить, я с удовольствием буду это все записывать.

— Вообще фраза эта откуда появилась?
— Мне ее сказал собственный сын, представляете? Можете догадаться, к чему она относится?

— Понятия не имею.
— Ну все же просто: когда ребенок играет в компьютерную игру, и его мама зовет, то ему надо, чтобы его герой сначала умер, и только тогда он сможет уйти куда-то, чтобы потом вернуться и начать новую игру. И я так назвала рассказ свой, он почему-то детям очень нравится. Я вообще превращаюсь в детского писателя. Мы с сыном недавно были в путешествии, и я начала там писать новый рассказ, дала ему почитать. И его захватило — для меня это было невероятно важно, ведь удержать интерес ребенка очень сложно. А он прочел все эти 45 тысяч знаков и спросил: «А что будет дальше?». Я говорю: «Я еще не придумала». И он начал сам придумывать продолжение.

— Ваши дети все ваши книги читают?
— Нет, и я не хочу, чтобы они меня читали — пусть вырастут сначала, пусть время пройдет, у меня все-таки недетские книжки. Правда, один из сыновей недавно прочел Фрейда — по-моему, это совершенный ужас, но я уже не пытаюсь на их вкусы влиять. Другие дети тоже читают что-то ужасное — Лавкрафта, например. Я сама его читать боюсь.

— Что-то новое сейчас пишете?
— Нет. И, наверное, долго не буду писать. Очень хочется примерить что-то новое для себя, начать какое-то новое дело. Пока не знаю, что. Хотя то, что уже начато, я, возможно, когда-нибудь доделаю, но в ближайшее время новых книжек не будет. Так что читайте медленно.

— А получится не писать?
— Наверное. Это же связано с какими-то внутренними ощущениями — мне кажется, сейчас надо подкопить что-то внутри, помолчать.

— Ну взрослые-то члены семьи, близкие ваши — читают ведь вас?
— Ну конечно. И я об этом всегда помню: то, что я сейчас напишу, прочитают мои близкие. Вообще, это интересный вопрос — насколько автор может разоблачиться в своей прозе. Я пока не готова, полностью разоблачиться все-таки не могу. Вот если годам к 70-ти не брошу писать — вот тогда, наверное, расцвету, расскажу все как было.

— Судя по новой книге, да и по многим вашим остальным романам и рассказам, вы не большой любитель хэппи-эндов?
— Ну почему, мне кажется, в новом сборнике нет совсем уж плохих концов. Ну один только, пожалуй — где девушка утопилась, но, извините, она себя так безобразно вела на протяжении всего рассказа!… Кстати, в этом году у меня впервые в жизни случилось так, что мне стало ужасно жаль своего героя. Такой мальчик хороший, но с ним все равно все не будет плохо. Я так хочу, чтобы у него все наладилось, но уже нет, уже не выйдет. В первый раз такое у меня.

— То есть не можете влиять не героев, они живут своей жизнью?
— Хорошо выписанные герои начинают жить своей жизнью — это правда. Они отвоевывают себе какую-то свою территорию. Причем, как правило, это отрицательные герои, потому что положительных героев сложнее качественно сработать — они обычно все настолько правильные и скучные, что сразу получаются картонными.

— Когда вы пишете — утром, днем, ночью?
— По-разному, но чаще ночью — все уже спят, никто не мешает. Вообще у нас в семье нет «культа писателя», когда все ходят на цыпочках и шепчут: «Тихо! Мама работает!». Нет, пинком дверь открывается, и заходит кто-то с очередной безумной идеей. Может, я сама в этом виновата и неправильно все это позиционирую…

— В литературе проблема пиратства сейчас так же остро стоит, как в музыке, например?
— Да, и это ужасно. Все есть в Сети, к сожалению, права авторов не учитываются совершенно. Книжки в магазинах в первое время еще продаются, а потом они появляются в интернете — и все, издатель терпит убытки, писатель плачет в подушку. Да я сама качаю книжки, так что чья бы корова мычала... Но проблему эту нужно решать, она первоочередная. Потому что если издатели перестают зарабатывать, они перестают издавать, писатели перестают писать — и все.

— Кстати, вы — не как писатель, а как читатель — что посоветовали бы почитать?
— Алексея Иванова — обязательно, у него все шансы стать великим русским писателем, он уже классик. Марину Степнову — это моя подруга, она получила на прошлой неделе третью премию на «Большой книге» за роман «Женщины Лазаря» — прекрасный роман, просто чистая радость. А вообще мы разучились выбирать книги. Очень много всего. Можно еще выбрать из двух-трех книг, но когда их сто — очень трудно выбрать.

— В ваших книгах всегда много музыки — в том или ином виде. Раз уж пошли рекомендации — что послушать?
— Вы знаете, я открыла для себя исполнительницу шикарную совершенно — Elizaveta, настоящее имя ее — Елизавета Игоревна Хрипунова, она сейчас работает в Лондоне и делает невероятной красоты музыку. Еще я очень люблю песни Коли Ротова — когда мне очень грустно, я ставлю его альбом сразу. Ну это же чистый восторг, ну как это можно не любить?