Еще полтора года назад Алексея Вихарева не существовало в публичном пространстве. В 27 лет он получил статус адвоката и, не привлекая особого внимания, развивал собственный бизнес. Весьма успешно, кстати. Но, по его словам, отошел от дел, как только избрался в гордуму и вышел в паблик. Теперь его голос слышен в каждой резонансной теме.
Он выступает за передачу сквера под храм, потом агитирует горожан голосовать за новую площадку под собор. Он защищает кинотеатр «Салют» и бизнесменов от роста ставок налога на имущество. Он бичует дорожников за новую Шефскую, всю в глубоких лужах и грязи, и строит на свои деньги детские площадки в районе. Он возит пенсионерок на осетровую ферму в Косулино и проводит автобусные экскурсии в Тарасково. Он скорбит по Ксении Каторгиной и вручает парам, отметившим «золотую свадьбу», знак «Совет да любовь». Он спасает Баумана и Стачек от гор мусора и покупает робота ВАЛЛ-И, чтобы учить детей этот мусор правильно сортировать. Он занимается кикбоксингом и восстанавливает храм в Нижних Сергах.
Можно сказать, что депутат Вихарев за все хорошее и против всего плохого — глянцевый политик. Можно предположить, что он — один из немногих, кто выдерживает классическую западную технологию «будь везде и после выборов». Одно несомненно — у Вихарева есть бОльшая цель, о которой он пока напрямую не говорит.
— Когда готовился к интервью, смотрел материалы, где встречаются ваши комментарии, интервью читал, листал социальные сети и думал — какой он, депутат Вихарев? Молодой, красивый, образованный, богатый… Какой-то слишком хороший, что ли, этот депутат Вихарев.
— Думаете прикидываюсь? Да вроде нет. Ну а что тут такого? Я прямо чувствую в себе силы. Чувствую потенциал. При достаточных усилиях жизнь в городе можно перевести на качественно новый уровень. Понятно, это звучит пафосно, но если сравнить, допустим, с Москвой, в которую довольно часто летаю, то, конечно, удобнее в Екатеринбурге. Как минимум, это город нескольких дел, а не одного, как Москва.
— Я это вижу как ряд последовательных карьерных движений, у которых есть определенная цель.
— «Карточный домик»?
— Да, хороший пример. Есть ощущение, что вы складываете свой «карточный домик».
— Ну, жизнь такая многогранная — никогда не знаешь, что тебя ожидает. Безусловно, сегодня я свою судьбу связываю с нашим городом. И надеюсь, те инициативы, которые я предлагаю, те маленькие дела в округе, которые делаю, принесут пользу. Что своим примером «заражу» окружающих. Смысл моей деятельности не в том, чтобы просить деньги на что-то. Надо сделать сначала что-то на свои деньги, тем самым дав позитив, а дальше уже привлекать ресурсы, в том числе и бюджета, чтобы этот успех тиражировать.
 Фото: личная страница Алексея Вихарева в Facebook |
|---|
— Зачем часто летаете в Москву?
— Езжу к знакомым. Хожу в Госдуму, хожу в Совет Федерации, хожу в министерства, в МВД, в службу судебных приставов. Я заканчивал прокурорский факультет, и сейчас у нас кто где: кто в Москве, кто в Сахе, кто в Екатеринбурге. У нас хорошие приятельские отношения со всеми ребятами: обмениваемся новостями, обсуждаем политический курс, сверяем часы.
— Просто в гости? Даже не по делам?
— Сегодня система в стране так выстроена, что съездить и решить какой-то вопрос практически нереально. Не только мне, но и, наверное, чиновнику высшей категории. Категории А. Возможны какие-то подготовительные переговоры, обмен информацией, поиск каких-то общих путей решения. Разумеется, я сейчас говорю не про политику. Уровень муниципального депутата в Москве вообще не виден. Я этот уровень там нигде не декларирую. Я сейчас говорю про бизнес — как заработать, как получить хороший контракт.
— Вы, как адвокат, задекларировали годовой доход в 12 млн рублей. Это 1 млн в месяц. Чтобы заработать 1 млн в месяц при полной загрузке адвокат должен стоить примерно 6 тыс. рублей в час. Это довольно высокая ставка для Екатеринбурга и для страны в целом. За какие дела вам платят 6 000 рублей в час?
— Моя деятельность разделяется на несколько частей. Прежде всего это управление активами. Тут я выступаю как агент: управляю активами, недвижимым имуществом. Это либо сдача в аренду, либо продажа, либо перепродажа. Вторая — консалтинг, это Москва, Екатеринбург. А третья часть — непосредственно сопровождение сделок. Я не занимаюсь уголовными делами, потому что это, как правило, всегда драма. У меня в подчинении около 30 человек, плюс я постоянно партнерюсь с коллегами-адвокатами. Когда получил статус депутата, перестал участвовать в процессах в качестве одной из сторон. Занимаюсь только выработкой юридической позиции.
Если ваш вопрос связан с тем, работаю ли я по часовке, то конечно нет. Я занимаюсь общим руководством и веду диалог с первым лицом, скажем так, с заказчиком. Функции представительские. Вопрос — насколько хорошо я знаю гражданское законодательство? Наверное, хуже, чем год назад. Смогу ли подготовиться и выступить в каком-то процессе — да, безусловно смогу, потому что это мой хлеб. Буду ли я это делать? Зависит от того, кто попросит. Потому что есть дела, за которые я, наверное, не буду браться.
— Если говорить о политике… Я просто подумал, глядя на вас: вдруг в стране что-то изменилось и появился запрос на каких-то других политиков? Может, товарищи, к которым вы ездите в Москву, говорят: да, ты все правильно делаешь, если хочешь чего-то добиться, давай, будь таким вот депутатом.
— Так и есть. Я, кстати, не скрываю, что работаю с московскими политконсультантами. С ними работал и в предвыборный период. Это очень рассудительные люди, и они призывают меня нигде не торопиться. Они говорят, что в стране есть потребность в молодом движении. К молодым больше расположения, с ними связывают будущее. Впрочем, я себя молодым уже не считаю. Мне 35, это для политики уже такой, пограничный возраст. Но и в этом случае доверие нужно заслужить.
 Фото: личная страница Алексея Вихарева в Facebook |
|---|
— Почему мэр Высокинский не смог за год заслужить доверие гордумы, которая его почти единогласно выбрала, а потом два раза отказалась принимать его отчет. Это еще до бюджета дело не дошло.
— Мы Александру Геннадьевичу доверили город и продолжаем верить, что у него получатся те идеи, которые он заявлял. Когда мы предъявляем ему претензии, то на 98% они носят обоснованный характер и касаются его кадровых решений. Каждый из депутатов в своем округе имеет особое мнение на сей счет. К примеру, если у нас нет дорог на Эльмаше или расселения ветхого и аварийного жилья в округе, мы имеем право как представители народа говорить. Иначе зачем нас выбрали?
Но в целом я бы не сказал, что есть какой-то конфликт между главой города и ЕГД. Первый год шла притирка, она, на мой взгляд, закончена. Сейчас идут согласительные комиссии, и это будет первый бюджет, который мы будем принимать. Будет он социальным или каким-то иным — это от нас зависит.
 Фото: личная страница Алексея Вихарева в Facebook |
|---|
— Как вам фразы, которые сейчас часто звучат — вроде «при Чернецком такого не было» или, может, «при Якобе такого не было»?
— Не надо во всем виноватить мэра. Возьмем совершенно ненормальную историю со сквером за Оперным. Да, безусловно, вина Высокинского, Бубнова тут есть, но давайте разбираться в ситуации. Виноват подрядчик, который заявился на конкурс, отторговался, выиграл контракт и не исполняет его. А дальше все как снежный ком… К слову, при Аркадии Михайловиче не было такого бурного развития интернета, социального сообщества, телеграм-каналов (смеется).
— При нем было бурное развитие города.
— Тогда в принципе вся страна бурно развивалась.
— А сейчас?
— А сейчас вы сами видите, что происходит. То, что мы переходим на 4-дневную рабочую неделю — это же не говорит о том, что в стране все хорошо. Сегодняшняя конъюнктура не оставляет малому и среднему бизнесу позитива. С кем я ни разговариваю — точек роста нет ни у кого, все оптимизируются, сокращают персонал, переходят на аутсорсинг. Хорошо, что это российский бизнес: он умеет приспосабливаться, он сильный, и если он в таких условиях выживет, то будет жить еще долгие годы.
— Да, Екатеринбург развивает бизнес, но как быть с тем, что город практически перестал получать федеральное финансирование на инфраструктурные проекты. Как перевести жизнь на «качественно новый уровень», если мы не можем получить деньги из Москвы. А Казань, например, может.
— То есть мы прямо в такие серьезные, большие темы заходим, да?
 Фото: личная страница Алексея Вихарева в Facebook |
|---|
— Попробую сузить вопрос. До недавнего времени Екатеринбург развивался как город-девелопер и, как следствие, город — торговый центр. Это план Чернецкого, и он сработал. Но он завершен. А каким город должен быть дальше — непонятно. И пока нам непонятно, Екатеринбург стремительно провинциализируется. Городом для беззаботной жизни он никогда не станет в силу климата. Городом-заводом уже не получится, да и было такое. Понимаете, Екатеринбург должен стать в чем-то безусловно первым после Москвы. Как Питер — культурная столица, как Новосибирск — наукоград. У нас много хорошего, но всего по чуть-чуть. Университеты? — но мы не город студентов. Религия? Культура? Музыка? — ну не знаю. Говорят, у нас недорогая и качественная медицина — много хороших клиник, квалифицированных врачей — люди едут сюда лечиться. Но все это есть в той же Казани, которая богаче и дружелюбней к бизнесу.
— Я понимаю, что Екатеринбургу сегодня нужна четкая и понятная идеология, но не знаю какая. У меня нет ответа на этот вопрос. Я подумаю. Одно знаю точно: это должен быть город с развитой инфраструктурой. Такой, чтобы она могла в том числе генерировать финансовый поток, то есть ориентированной на бизнес. Такая цель бы подошла. Некую зону тут сделать. Чтобы по налогам…
— Есть у нас уже зона.
— Да. Есть. Не будем о ней разговаривать (смеется).
 Фото: личная страница Алексея Вихарева в Facebook |
|---|
— Не будем так не будем. Тогда другой вопрос. Каково быть представителем авторитетного бизнеса в городской думе? Вас таким считают наряду с несколькими другими депутатами. Все, разумеется, понимают, с кем в нашем обществе ассоциируется понятие «авторитетный бизнесмен». Вы, как юрист, должны понимать, зачем используют эту формулировку в публикациях СМИ. Как себя чувствуете в этом статусе?
— Знаете как… Мне вот само словосочетание «авторитетный бизнес» не очень нравится. Есть нормальные абсолютно формулировки — например, такие как лоббизм. Есть разные виды лоббизма. Очень хорошо на эту тему Крашенинников рассуждает.
— Павел или Федор?
— Павел. Это человек с глубокими юридическими знаниями. И он не стесняется, объясняет, что и на федеральном уровне есть определенный лоббизм. Лоббизм — это попытка отстоять интересы той или ной группы для того, чтобы получилась какая-то польза. Он употребим и в рамках гордумы. Мы понимаем, что лоббизм сегодня — это не пойти и подписать какой-то документ, потом с этим документом пойти построить 100 тыс. кв. м жилья, продать их — и будет тебе счастье заработать свои несколько миллиардов.
— В отличие от США у нас нет закона о лоббизме, это незаконная деятельность.
— Да, но мы говорим о законных инструментах. И когда нам говорят, что я или какие-то мои коллеги отстаивают интересы определенной бизнес-группы… Я вам честно скажу: за год ни один интерес нашей бизнес-группы я не то что не отстоял, а даже не увидел. Я не буду оспаривать тот факт, что в нашем городе все друг друга знают, есть одна бизнес-группа, другая, третья. И что? (смеется) Я равно отношусь и к той, и к другой, и к третьей. Я много кого знаю из крупных предпринимателей в Екатеринбурге и за пределами. И это нормальная история, что меня тоже знают.
 Фото: личная страница Алексея Вихарева в Facebook |
|---|
Просят ли меня решить какой-то вопрос? Не просят. Могу ли я какой-то вопрос решить? Нет, не могу. Есть ли какой-то конкретный интерес у меня либо у людей, которых я знаю, который можно решить в рамках городского хозяйства? Одним муниципальным депутатом, даже десятью депутатами никакой вопрос не решить. Все решения в городе принимает либо губернатор, либо глава города. У них вся власть. Что могут сделать депутаты? Депутаты могут говорить о существующих проблемах и пытаться как-то обратить внимание на тот вопрос, который им интересен.
— Мы на страницах 66.RU, вместо «авторитетного бизнеса» называли вашу бизнес-группу «лобби УК». Потому что в ней сосредоточено около 70% управляющих компаний Екатеринбурга. Ваша юридическая фирма очень часто защищала интересы УК.
— Смотрите, я также участвовал и на стороне ресурсоснабжающих организаций. Но это же ни в коем случае не означает, что я лоббист Вексельберга, которому — условно — принадлежат ресурсники. Во-первых, не лоббист ни разу, потому что ни одного вопроса не решил. А во-вторых, это нормально — работать с тем заказчиком, у кого есть запрос на формирование той или иной юридической позиции. Это как бы абсолютно честно. И это никто не скрывает.
— А у вас есть задача, чтобы вас перестали ассоциировать с этой бизнес-группой? Что говорят ваши московские технологи?
— Они не видят проблемы как таковой. Повторю, я равно знаком со многими бизнес-группами города. И это не означает, что кому-то конкретно принадлежу — как голос, физически или финансово я не завишу от кого-то из них. Такой истории в принципе нет. Когда будут доказательства какие-то прямо… Я бы не хотел использовать слово «доказательства». Мы же нормально общаемся, и нет цели кого-то уличить…
 Фото: личная страница Алексея Вихарева в Facebook |
|---|
— Тем не менее, когда говорят «кто такой депутат Вихарев», первая реакция — это сын Вихарева. Начинают искать информацию, а там человек в федеральном и даже международном розыске. И как с этим жить? Как заниматься публичной политикой?
— Спасибо за вопрос. Мои родители в разводе — папа ушел от нас, когда мне было 4 года. У него появилась другая семья. Как сегодня у него развивается жизнь, я не знаю. Узнаю о каких-то перипетиях в его личной жизни только из СМИ. Может быть, Гриша (сводный брат Алексея Вихарева, тоже депутат гордумы — прим. ред.) более осведомлен, хотя не уверен. У Гриши своя жизненная история. И когда говорят, что отец в розыске, что по его уголовному делу кого-то посадили… Я честно могу сказать: эта история ко мне настолько никакого отношения не имеет, что я даже не знаю, как комментировать. Меня всю жизнь воспитывала мама, да и сын за отца в любом случае не в ответе.
— Вы женаты на дочери Григория Цыганова, у которого вполне понятная репутация: в каком окружении он жил, чем занимался и при каких обстоятельствах погиб — об этом много написано. Мы можем говорить о том, что дети за родителей не отвечают. Но дети жили в той среде, в которой жили родители. Вы рассказали свою семейную историю. У Яны такая же — она отца в общем-то тоже не видела. Как вы оказались вместе?
— Ну, это очень романтическая история. Мы с Яной учились в 144 школе на Уралмаше в параллельных классах, она пришла уже десятом. В школе мы друг друга как-то идентифицировали, но особо не общались. Ну, привет-привет, и не более. Потом Яна уехала учиться в Москву…
— Ваши отцы были знакомы?
— Нет.
— И вы друг к другу в гости не ходили?
— Богдан, это никакой не династический брак, если речь об этом. Нет-нет. На самом деле, прямо зуб даю, это случайно. Яна училась в Академии им. Плеханова, и мы с ней заново познакомились на втором курсе. Наша общая подруга познакомила нас летом. Начали встречаться, общаться, друг с другом проводить время. Потом она уехала в Москву. И я ждал три года, пока она доучится и пока доучусь я, чтобы сделать ей предложение.
Мы женаты 12 лет, воспитываем двух дочерей. Мы счастливы в браке, и я очень люблю свою семью и супругу. Яна очень честный, искренний и открытый человек и, наверное, в большей степени благодаря ей у нас такая крепкая семья. Потому что я приехал-уехал, командировки, меня нет постоянно, я занят, а она прямо молодец, всех нас держит. Девочки у нас серьезно художественной гимнастикой занимаются: тренировки, соревнования по всей России, плацкарты, вечно голодные, потому что надо держать вес… Ужас! «Пап, пойдем мороженое поедим или наггетсов» (смеется). А Яна все это терпит, держит, контролирует… В общем, вы поняли.
— Как разделяете личное и общественное? Что про вас говорят, например, ваши соцсети?
— Для меня это новый опыт. Мне действительно очень сложно даются многие вещи, в том числе освещение публичной деятельности. Я продолжаю стесняться. Мне даже неловко, когда я делаю какое-то доброе дело и его как-то подсвечивают. Мне многому приходится учиться. И я много времени уделяю тому, как правильно говорить; что можно говорить; как говорить, чтобы никого не обидеть; как четко формулировать предложения; как говорить, чтобы тебя услышали.
— Что говорят ваши политтехнологи, когда у вас в Фейсбуке осетровая ферма с бабушками, автобусная экскурсия в Тарасково, горы мусора на Баумана, 17 или Стачек, 25, а у вашей жены, например, заграничные путешествия и фотосъемки в каких-то шикарных интерьерах.
— Политтехнологи мне говорят, что осетровая ферма — это вообще не тема для Фейсбука. В ФБ обычно собираются лидеры мнений, соответственно, там нужно формировать контент для такой аудитории, которая может дать экспертные мнения, советы и так далее.
Но вопрос ваш про другое… Как этот когнитивный диссонанс преодолеть? С одной стороны, тут у тебя люкс, с другой — помощь избирателям. Как в этой ситуации быть? Как мне говорят технологи, обе вот эти стороны твоей жизни органично дополняют одна другую. В этом ничего такого нет. Никто же не сказал, что депутат должен быть бедным.
— Нет, не должен. Просто у потребителя этой информации может сложиться ощущение, что на дворовом празднике на Космонавтов, 61а богатый юноша просто чудит. А на самом деле у него вон какая жизнь.
— Смотрите, у меня юридическое образование, и я сейчас получаю второе высшее в институте Бориса Ельцина, пишу кандидатскую диссертацию, закончил Московскую бизнес-школу в Сколково. Ну, понятно, я не беру всякие курсы повышения квалификации. Я к тому, что некая экспертность — она у меня как бы есть, даже несмотря на то, что я молод.
Что касается искренности или неискренности — вы же сами знаете, что если это неискренне, то через некоторое время мне это должно надоесть. Это как правило бывает, есть такой синдром, когда предвыборная кампания только закончилась, но еще не отпустило, и ты продолжаешь. Мне об этом говорили многие депутаты Госдумы — что? тебя не отпустило? ты продолжаешь работать, да? Я реально считаю, что ничего такого в этом нет, если депутат все пять лет будет работать. Почему бы и нет? Если никто не пробовал это до меня, то пускай я буду первым. Это моя идеология. Искренне или неискренне — предлагаю посмотреть, насколько меня хватит. Потом еще раз соберемся и обсудим, почему я перестал и что во мне надломилось.
— Все-таки «перестал»?
— Ну, к примеру. Или продержался. В зависимости от этого уже и будем вопрос ставить.
