— Я плыву в лазурном море, вдоль берега, разрезая воду мощными синхронными гребками. Мои мышцы поют нескончаемую симфонию силы, и если вдруг это прекрасное тело сведет судорогой, я смогу доплыть до берега даже на бровях. Ведь все комиксы про суперлюдей писали с меня. Сейчас я забыл, что такое быть уверенным, тем более что такое быть неуверенным, я есмь — непоколебимый факт мироздания. Фотон первобытной энергии. Мне неинтересно, сколько я вешу и как хорошо я загорел, я просто знаю, что нравлюсь всем женщинам в мире. Обычно я беру только их тело, хотя, не напрягаясь, могу получить и гораздо больше. Не верите?
Хорошо, я докажу. Сейчас я прерву заплыв и направлюсь упругой походкой к прекрасным пляжницам, играющим в волейбол. Атлетичные женские прелести можно сравнить по упругости и округлости разве что со скачущим по рукам мячом. Цвета женских купальников ядовито-яркие, как окрас тропических лесов. Девушки кидают на меня хищные взгляды, все до единой…
С одной островитянкой невербальный контакт особенно крепок. У нее красная лилия в спутанных волосах и ярко-голубые глаза. Теперь мы связаны невидимым жгутом и не без удовольствия поигрываем им — то максимально сближаясь, то отдаляясь друг от друга.
Я включаюсь в игру, примыкая к аутсайдерам, и очень быстро ломаю ход матча. Моя островитянка никак не поощряет этот успех, но если приглядеться повнимательней, можно увидеть, как она нетерпеливо покусывает пухлую губу.
Когда мне надоедает бездумно гарцевать под ласковым солнцем, я хлестко бью по мячу, отправляя его в далекий аут. Только ребенок не понимает, что это всего лишь повод, а моя избранница далеко уже не ребенок… Она берет меня за руку и тянет в дикие заросли. На ходу я развязываю ей купальник и отбрасываю эпатажную тряпицу прочь.
Я подхожу к ней ближе и моментально дурею от ее манящего запаха. Она заключает меня в объятия, но я не могу ответить ей тем же, правая рука совершенно не слушается, а еще с нарастающим гулом звонит демонический колокол, который раздирает эту прекрасную реальность в клочья. Я цепляюсь за эти клочья остатками воли, но это все равно что ловить эфирный газ прохудившимся тапком.
Через секунду я понимаю, что это блеет мой верный тиран и мучитель — будильник. Я отправляю эту тварь в аут, подобно мячу, но дел это существенно не меняет.
Все по старому: я, как и прежде, запутался в извечных проблемах и потных простынях, к тому же напрочь отлежал себе половину тела. Даже ударная доза кофеина не в силах как следует разлепить мне глаза. Из колонок истошно верещит дурниной потешный радиодиджей, которого я тотчас выключаю кнопкой, хотя хотелось бы ногой… Завтрак для меня — это то, что я со вчера оставил на завтра, и хорошо еще если в холодильнике… Гигиенические процедуры — пустая формальность. Особенно после заплывов по океану. Десять минут под буро-хлорной водой — и вот я уже продеваю нескладные ноги в потертую джинсу, узкие плечи ждет футболка с разлохмаченным воротом и пара кожаных лямок. Это не кобура с пистолетом, это вещь гораздо более безжалостная — дубленый русский корсет для людей с нарушениями осанки. В простонародье — горбунов. Я купил его на «Авито» и теперь берегу пуще нательного креста.
Если честно, не помню точно, когда я начал сутуловеть, по-моему, еще в школе. То ли парта была не по размеру, то ли сидел я за ней не по фэншую, но мой костный панцирь рос стремительно и беспощадно. Сейчас мне 22 и мой горб уже довольно приличных размеров. Хотя «приличных» не то слово в нашем обществе, если говорить об инвалидности…
Я козырный фраер, мои ботинки делают на заказ и не беда, что они разные. Правый похож на чугунный утюг, тот, что на Руси топили углями, а левый просто по-советски уродлив. Всему виной трехсантиметровая разница в ногах.
Я ковыляю к остановке, изредка запинаясь о неровности и припадая к земле. С третьей попытки я залажу в общественный транспорт и обвисаю на поручне.
— Милок, ты бы шарфик поправил, а то чего-то он у тебя под тужуркой колом стоит, — ласково шепелявит на ухо случайная бабушка. — Давай помогу…
— Цыц, бабуль, — отвечаю я на полном серьезе. Это не шарф. Это компресс из облепихи на пару, по системе доктора Малахова.
— А Богу молиться не пробовал?
— Пробовал, он сказал: «НЕТ»…
