«Бобок» (по Достоевскому)
Если вы хотите остаться дома в выходные, то можете послушать рассказ Федора Достоевского в формате аудиокниги. А после этого — можно отправиться в Театр кукол.
«Бобок» по Достоевскому здесь идет аж с 2006 года — почти 16 лет, а зал забит. Это спектакль не для детей. Впрочем, и сам Федор Михайлович — не детский автор. Поэтому маркировка на афише 16+ абсолютно оправданна. В зале самые разные люди. От студентов до пенсионеров, от хипстеров до солидных театральных завсегдатаев, знающих себе цену. Это очень круто. Это и признание спектакля зрителями, и дополнительная ответственность на актерах.
Два действия — два самостоятельных произведения. По идеологии, по организации сцены, по актерам, по всему. Просто разные, но при этом второе без первого невозможно.
У Достоевского подводка к действию на кладбище, когда проснулись души умерших и начали свой жуткий разговор, достаточно коротка. Я ее практически и не помнил. В спектакле именно подводка занимает все первое действие. Из буквально страницы — двух получилась фактически полноценная отдельная постановка.
Сам рассказ в книге начинается с «самооправдания»: «Это не я, это совсем другое лицо». Но при чтении параллели между Федором Михайловичем и его персонажем Иваном Ивановичем иногда возникают. В спектакле все первое действие видишь именно Достоевского. Это же он!
И вдруг внезапное раздвоение, потом растроение литератора Ивана Ивановича. На сцене сознание одного человека с тремя актерами. Он не на грани помешательства, как в рассказе, он далеко за гранью. Две личности сначала копии друг друга, потом третья. И вот уже все три начинают свои партии. В одной голове. Это нужно видеть и пережить. В какой-то момент, когда слышишь: «Да будешь ли ты, Иван Иванович, когда-нибудь трезв, скажи на милость?», то жалеешь, что в театральном буфете нет коньяка.
В первом действии нет кукол, хотя постепенно куклой становится сам Иван Иванович. Его изломанное тело, вывихи движений, странная речь, одежда. Кукла, пытающаяся спасти остатки разума. Цепляющаяся за них. Ищущая разум. Желающая остаться человеком.
Второе действие — идеальное сочетание актерской игры и кукол. Все разные. Прекрасная работа костюмеров и гримеров. Кладбище и диалоги прямо по Достоевскому. Жизнь и ложь — синонимы. Заголимся и обнажимся. Чего нам стесняться? Впереди полный бобок. В какой-то момент начинает казаться, что умершие в их беспринципной искренности, живее живых, которые на грани помешательства. И, может, стоит завидовать мертвым?
Но вот сквозь фантасмагорию кладбища, где умершие ждут окончательного умирания, ждут бобок, сквозь феерию безумия и разврата, проглядывает то, что способно победить помешательство действительности: Разумность в нравственности, в совести. Это еще не оптимизм, разум еще болен, но очищение началось. Очищение через ужас. Иван Иванович, а с ним и Достоевский, уже в белой рубахе. И хочется надеяться.
После спектакля не будет эйфории. Не будет восторга. А какая эйфория может быть после Достоевского в любом художественном прочтении? Но точно будет жесткое послевкусие. Разорванность, контрастность двух действий, и пытаешься их слить вместе. В памяти гравировками три не-Достоевских, куклы на кладбище, жизнь это ложь. И стучит бобок-бобок-бобок… Может быть, это сердце так напоминает о совести?
«Гоголь.Триптих»
Спектакль Театра кукол основан на трех произведениях Николая Гоголя: «Шинель», «Повесть о капитане Копейкине» и «Записки сумасшедшего». Мы их все читали в школе, а сейчас, во взрослом возрасте, можно и перечитать (или, опять-таки, послушать аудиокнигу)
Три разных произведения, но это один спектакль, один стиль, сквозная идея, объединяющая музыка. Вообще единое целое. Не разорвать. Постановка Игоря Казакова из Белоруссии. Вообще почти вся команда из Белоруссии. Актеры и куклы наши.
Режиссер по пластике Роман Каганович из питерского Театра Ненормативной Пластики. Пластику нужно отметить особо. Актеры Театра кукол двигаются так, что позавидуют профессиональные танцоры, не говоря об артистах драматических.
Вот Акакий Акакиевич. Одно движение и человек превращается в куклу. Мгновение, и перед нами снова человек. Преображение именно за счет пластики. Гениальная игра Германа Варфоломеева.
А Поприщин в исполнении Александра Шишкина! Все построено на пластике. Метаморфозы Копейкина от надежды до отчаяния. Надежда и перед нами человек. Это Валерий Полянский. Нет просвета — кукла.
Черная стена — отдельный персонаж. Стена — государство. Стена — начальство. Стена — мундир. Стена, которая поглощает всё и всех. Все в конце концов уходят в стену. Стена — могила. Она калечит и убивает. Но нет ничего кроме нее. И приходится просить стену о шинели, о пенсионе, о любви. Но стена остается черной.
Это и драматический, и кукольный спектакль. А какие куклы! Какая выразительность! Что-то от Мунка, что-то от Брусиловского, что-то от Неизвестного. Маски, маски, маски… Акакий Акакиевич — личинка, червь, слизняк. Шок! Капитан Копейкин разваливается на части и собирается вновь. Вскрытая голова Поприщина, в которой обрывки мыслей, воспоминаний, мечтаний. Все перемешано. Все постепенно истлевает.
После спектакля шли медленно и говорили, говорили. Не отпускало, нужно было проговорить, продумать, поделиться. И до сих пор в голове яркие пятна масок и люди в черном. На фоне черной стены. До слез.
«Собака камень»
«Собака камень» — это создание режиссера Виктора Плотникова для театра. Поэтому почитать или посмотреть его из дома не получится. Зато можно посмотреть документалку о том, как создавалась опера марионеток.
Когда я шел на премьеру, то ожидал чего-нибудь необычного, этакого, фирменного. После плотниковского «Дон Кихота» не ожидать нельзя. И вот. Было и необычное, и фирменное, и этакое, но это было совершенно иное, совершенно неожиданное и непредсказуемое.
Главные действующие лица: князь-библиотекарь Петр Кропоткин, Кармен, железный солдат Леонид (тот самый легендарный царь?), самурай-анархист Петр Исаев (чапаевский Петька). Уже достаточно, чтобы ничего не понять и начинать удивляться. Не буду пересказывать сюжет. Пусть удивится и поразится каждый и сам.
Смысловых линий множество. Анархизм и государство, гражданская война, любовь и смерть, периодические библейские аллюзии, надежда и безысходность… Спектакль и о вечном, и о любви, и о российской истории, и о нашем настоящем. Пятьдесят пять минут впечатлений. От недоумения до восторга.
А какие куклы?! Шедевры. Чего стоят, например, любимый Леонидом бык-экскаватор или веера-могилы?! Плюсом это не просто спектакль, а опера марионеток. Да, куклы поют, а перед сценой небольшой оркестр. Много. Очень много находок. Не случайно Театр кукол работал над спектаклем целый год.
Не всем «Собака Камень» понравится, не всем «зайдет». Он не детский, но и не для старших возрастов. В том смысле, что массово приглашать на него пенсионеров не стоит. Спектакль для тех, кто ценит послевкусие цвета, впечатления, мысли, любит не только читать, но и перечитывать, ценить увиденное, услышанное, пережитое.
Спектакль пессимистический. Это пронзительно ощущается и по сценам, когда умирает Ангел, а Петька в убитой, пустой реке может поймать только отражение месяца, и по финальному стуку из могилы самурая-анархиста. Но это какой-то особый пессимизм. Пессимизм с желанием вырваться из пустоты, наполнить реки рыбой, вернуть людям Родину и воскресить убитого Ангела.
