«Разжимая кулаки» (2021 год)
Фильм Киры Коваленко (школа Александра Сокурова) «Разжимая кулаки» взял гран-при конкурса авторского кино «Особый взгляд» в Каннах. Номинирован на «Оскар». Имя режиссера, одна премия, крутая номинация. Уже этого достаточно, чтобы смотреть. И действительно, фильм достоин.
«Разжимая кулаки» для западного зрителя, скорее всего и даже наверняка, будет восприниматься в контексте «современность — патриархальность» и прав женщин в традиционных обществах. Для этого все есть.
Девушка Ада, главная героиня, которую не выпускают из семьи и которая стремится вырваться за пределы традиции. Патриархальный колорит. Традиционалистское убожество повседневности. Все это осязаемо. Кадр гиперреален. Его можно трогать. В него можно войти. Актеры не играют, живут. Невероятно. Это жизнь без разговоров. Жизнь фактически только с репликами. И все понятно. А мы говорим? Или тоже только реплики?
Для меня важнее борьбы с кавказским традиционализмом было иное. Не знаю, понимает, а если понимает, то как воспринимает это иное западный зритель. Иное — Беслан. Точнее, травма, вызванная терактом в Беслане в 2004 году. А сюжет разворачивается именно в Северной Осетии.
Отец не отпускает от себя дочь, которая едва выжила в захваченной школе. Он боится за нее. Травма на всю жизнь. Тем более что в семье нет матери. По паре реплик можно догадаться, что она погибла именно в результате теракта. Он не пускает в школу младшего сына. Страх. А вдруг? Младший сын, выросший без матери и мучимый кошмарами, приходит по ночам к сестре. Ему страшно. Это травма на всю жизнь. Сама Ада искалечена Бесланом и вынуждена всю жизнь в страхе сжимать в руках сумочку. Что в ней? Старший сын пытается вырваться из этого ада, где все живут в состоянии сжатой пружины и со сжатыми кулаками. Но и он травмирован. У него обязательства. Он должен заботиться и об отце, и о младших.
Все живут в каком-то невероятном травматическом напряжении. И оно не ослабевает. День рождения отца, который должен стать праздником, — цепь травмирующих всех присутствующих мелких событий, которые сжимают пружину все сильнее и сильнее.
Я был в Северной Осетии. Владикавказ, горы, средние и совсем маленькие города, деревни, горячие источники. Беслан. И повсюду чувствуется травма. Ее ощущаешь кожей. Она в идентичности. Она неотъемлемая часть осетинской жизни.
Беслан травмировал всю Россию. И не только Беслан. Мы живем, сжав кулаки, уже долгое время. Курск. Дубровка. Отмена выборов губернаторов. Взрывы в метро. Крым. Донбасс. Сирия. Обнуление под административным принуждением. Стрельба в школах. Политические репрессии. Кулаки сжимаются. Пружина все жестче. У всех. Во всех лагерях.
Я не смог проговорить. У Киры Коваленко это получилось. Стоит разжать кулаки. Стоит отпустить пружину. Стоит жить, даже страдая. Жить своей жизнью. Стоит не ограничиваться репликами, стоит говорить. Отдавать, делиться и получать взамен. Ада разжимает кулаки, ее сумочка падает и теряется. Впереди будущее.
Я смотрю на поколение тик-тока. Они разжали кулаки. В них нет сжатой пружины. Они просто живут. Такими, какие они есть. Это круто.
«Довлатов» (2018 год)
Мы смотрели этот фильм в первый же день проката. Со смыслами и «картинкой» с ним все было абсолютно понятно сразу же. Но «Довлатов» настолько зацепил, что какое-то время после просмотра писать и говорить не получалось, не хотелось, не «моглось».
Фильм Алексея Германа-мл. без каких-то подтекстов, без недомолвок, без тройного дна. Все видно, все предельно прозрачно. Вот они: добро, зло, история, человек, судьба, трагедия, отец, дочь, жена, друг, поэзия…
Эта абсолютная ясность смысла, кадра, костюма доходит до предела. Убери из фильма людей, оставь только дома, улицы, квартиры, а фильм останется. Оставь только одежду, костюмы, а фильм сохранится. И это не значит, что люди, улицы, костюмы существуют отдельно, просто все они есть текст, написанный огромными буквами, который буквально кричит: «Я здесь! Прочти меня! Запомни меня! Я настоящий! Я и есть правда!» И так каждая деталь.
Если бы цензор пытался что-то убрать из «Довлатова», то не получилось бы — каждый кадр передает смысл всего фильма. В каждом кадре, в каждой вещи, в каждом герое присутствует геном всего фильма, в каждой детали содержится весь фильм. Складывается впечатление, что равноправные герои фильма — не только Довлатов и Бродский, их близкие, окружение, но и вещи, костюмы, улицы, атмосфера.
Фильм практически без темпа, без динамики, но смотрится на одном дыхании, а точнее, на одном выдохе. Выдохнул, замер и не дышишь. И воздух не нужен. Его нет и в самом фильме. Депрессия, безвыходность, серость, покрытая паутиной реальность переданы с запредельной силой. Может, просто это я помню то время? Скорее всего, именно так.
Зрителям «до тридцати» фильм может показаться «странным». Для них и «Довлатов», и Довлатов могут остаться непонятыми. Хотя многие метафоры текстуально очевидны для человека любого возраста.
Вот один из наиболее отчетливых эпизодов. Довлатов приезжает на тусовку к человеку, который способен помочь ему в приеме в Союз писателей. Разговоры о поэзии, об античности, о мелочах… И признание всемогущего хозяина, «правящего» литературным процессом: я работаю урологом. Случилось: страной правили и правят урологи, интересующиеся античностью. Их стиль: существовать между далеким прошлым и простатой.
«Довлатов» получился очень современным. Выходишь на улицу, читаешь чье-нибудь послание, смотришь дебаты, открываешь газету и оказываешься там, в далеком 1971 году. Вместе с вытесняемым из страны Довлатовым, высланным Бродским, убитым художником. Вместе с КГБ и ОБХСС, редакторами, требующими «героя» и «светлого будущего», и «просветленными» рабочими, стоящими на «трудовой вахте» в честь годовщины революции.
Оказываешься в довлатовской «Зоне», где нет разницы между зэками и охраной. Пытаешься вдохнуть, а воздуха нет.
«Ага» (2021 год)
Ничего не зная о казахском кинематографе, я как-то решил посмотреть какой-нибудь казахский боевик из последних. Выпал «Ага», 2021 года.
Не буду о сюжете и художественных достоинствах/недостатках. Судя по отзывам, большинству казахских критиков/зрителей фильм понравился. Типа казахский «Джон Уик».
Но я хочу поговорить об идеологии.
Сначала факт. Фильм снимали в Павлодаре. На второстепенные роли набрали, как пишут местные, по блату местных юношей/девушек из числа золотой молодежи. Всем же хочется в кадре засветиться. Тем более что лента именно о золотом мальчике-подонке, которого главный герой беспощадно наказывает. Против блата, но актеры по блату. Такой вот казахский парадокс.
Религия идет фоном все время. Казалось бы, боевик, но нет, ислам в нем постоянно. Исключительно позитивно на фоне порочной светской суеты.
Но самое любопытное — Совет трех Жузов. Именно они по фильму принимают все решения в этой местности. Именно за ними богатство, правосудие, скрепы, право на насилие и справедливость. Даже главный герой после мести в итоге приходит на Совет трех Жузов с готовностью принять любое решение. И именно Совет это окончательное решение принимает: этого оправдать, этого по закону, этого расстрелять, а вот этого просто закопать. Жузы — альтернативная и одновременно реальная власть. Жузы — норма.
Возникает ощущение, что в ленте оживают и оправдываются древние законы степей, где правят старейшины, сила и обычай, но на современном фоне дискотек, клубов, крутых тачек и Скриптонита.
В итоге мы получаем общую картину об идеологии: отчетливая социальная дифференциация как норма, жузы — основа всей жизни, скрепы с отчетливым религиозным и традиционалистским трендом, система правосудия и закон вторичны по отношению к богатству и жузам. О насилии не говорю. Это все-таки боевик.
Я не готов делать выводы обо всех боевиках Казахстана и тем более обо всем казахском кинематографе. Я далек от обобщений и экстраполяций. Это так, зарисовка по мотивам одного фильма.
Посмотреть фильм полностью можно здесь.
