Постановщик «Не время умирать» («НВУ» далее) Кэри Фукунага намедни обмолвился, что работал над фильмом без готового сценария — и многие сцены с диалогами писались прямо на площадке.
Оно и видно.
«НВУ» даже начаться пытается как минимум трижды (фирменные титры появляются аж в районе 40 минуты!). А когда начинается — долго не может понять, что он такое? В итоге картина как лоскутное полотно: мечется от самопародии в духе скорее «Остина Пауэрса» до «бадди-муви» с напарником, которому осталось два дня до пенсии. Потом вспоминает, что это вообще-то многомиллионный блокбастер — и щедро засыпает зрителей пиротехникой. А где-то на второй трети «НВУ» наконец-то вспоминает, что оно — «бондиана» крейговой эры.
Более того — финальная её глава.
 Фото: фирмы-производителя |
|---|
И вот… Тысячу раз зарекался делать это — и всё равно на днях ввязался в очередную дискуссию «Какой Бонд Самый Лучший». Мои оппоненты ожидаемо приводили в пример иконические образы Шона Коннери и Пирса Броснана, а я пытался обосновать идеальное попадание Дэниэла Крейга. Актёра, который впервые сделал Бонда человечным, приземлённым и понятным персонажем, а не ходячим архетипом-функцией.
Да-да, мой идеал — не утончённые шотландцы, а Крейг с испитым лицом «батя просто устал». Я его такого прекрасно понимаю. И в своём прощальном перфомансе он отыгрывает этот образ на все 200%: перед нами такой простой и понятный уставший госслужащий средних лет, для которого «не пил уже четыре часа» — подвиг.
Он собачится с начальником, решает проблемы с бывшей, пытается понять, кому и зачем он вообще нужен — в отличие от бессмертных Бондов прошлого, которые никогда не думали, и всегда в последний момент вышагивали в открытый космос с эффектным взрывом за спиной.
 Фото: фирмы-производителя |
|---|
Как завершение крейговой эры «Не время умирать» — идеальный, мощный финальный аккорд. Залп из всех орудий, бурные аплодисменты самому себе и рассыпанные заботливой рукой оммажи всему, что было до.
Что будет после — вопрос открытый. Не раз и не два заданный в фильме, но так и не отвеченный. Четверть века назад «М» устами Джуди Денч обозвала Бонда-Броснана «Сексистско-мизогинным реликтом Холодной войны». Ведь тогда казалось, что Бонд больше не нужен: Холодная война кончилась, Берлинская стена рухнула. Зачем он здесь?
Но Бонд как иконический образ был удивительно живуч и актуален в любую эпоху — будь то цветочные 60-е или кислотные 90-е. Иронично, но реликтом он стал только четверть века спустя, в наши дни. И создатели «НВУ» это прекрасно понимают, неоднократно тыча «реликтовостью» как в главного героя, так и в зрителя.
 Фото: фирмы-производителя |
|---|
Действительно, зачем он тут? Гедонист и сибарит, эталон эпохи консьюмеризма — к чему он в эру шерингомики и публичного отказа от сверхпотребления? Токсичный язва и эгоист — кому нужен такой герой во времена «новой этики»? Про отношение к прекрасному полу как к сиюминутному развлечению и награде, думаю, и говорить не стоит. В мире, где с иглы мужского одобрения стремительно пересаживаются на мужское лицо, такие герои попросту неуместны.
Поэтому финал «НВУ» (и новейшей «бондианы») — такой , и другим быть не может. Это эталонная последняя глава с правильно (и вовремя) поставленными точками.
Коммандор Бонд ушёл в отставку с высоко поднятой головой, подвесив в воздухе вопрос — на кого он нас оставил?
Варианты ответов мне не нравятся.
 Фото: фирмы-производителя |
|---|
