Мне удалось посмотреть «Союз спасения» на предпоказе в кинотеатре «Гринвич Синема».
1814 год, Париж взят русскими войсками. Страшно далекие от народа господа офицеры пьют шампанское. В центре кадра – молодой гвардейский поручик Сергей Иванович Муравьев-Апостол (Леонид Бичевин, «Груз 200», «Морфий», «Девушка и смерть»). Он носится среди однополчан с бутылками и внезапно сталкивается с императором Александром I (Виталий Кищенко, «Матильда», «Братство»). Тот вместе с братом Николаем (Иван Колесников, «Конец прекрасной эпохи», «Движение вверх») и адъютантами как раз проводит смотр своих победоносных войск. «Арестовать?» – строго спрашивает у брата Николай. Александр настроен великодушно: «Не нужно. Виктория!»
Но арестовать все-таки придется. Через монтажную склейку пролетели 11 лет, и вот уже декабрь 1825-го, Муравьев-Апостол на допросе у того самого Николая. Еще не в кандалах, хотя и без них ясно – теперь он больше не блестящий офицер, герой Бородинской битвы, патриот и верный сын Родины, а государственный преступник, предатель, заговорщик и убийца.
Между двумя этими событиями зажат сюжет фильма «Союз спасения» режиссера Андрея Кравчука. После экскурса в историю Киевской Руси («Викинг») и Гражданской войны («Адмиралъ») Кравчук, при поддержке Первого канала и Фонда кино, решил взяться за декабристов. В оригинальности выбранной темы ему в очередной раз не откажешь. В последний раз восстание на Сенатской площади экранизировали в 1975 году. В честь 150-летия событий режиссер Владимир Мотыль снял «Звезду пленительного счастья» с Ириной Купченко и Натальей Бондарчук.
Ну, правда, полноценной реконструкцией событий тот фильм Мотыля назвать никак нельзя. Восстание декабристов было точкой отсчета, краеугольным камнем для советских историков. В том смысле, что они же разбудили Герцена, а тот Чернышевского, ну и пошло-поехало. С другой стороны, это все-таки вооруженное восстание, попытка свержения государственной власти. В застойном 1975-м в этом вопросе требовалась бдительность. Поэтому Мотыль, повинуясь сформированному в СССР эзоповому инстинкту, сконцентрировал свой сюжет вокруг наказания. Само восстание и подготовка к нему отняла от 2,5 часов экранного времени «Звезды» минут пять, не больше. А главными героями драмы стали жены декабристов, их путешествие в Сибирь, куда они отправились вслед за мужьями-заговорщиками. После этого фильма словосочетание «жена декабриста» ушло в народ, а про самих протореволюционеров все как-то подзабыли. Мотыль и его великий сценарист Марк Захаров посвятили свой фильм русским женщинам.
Андрей Кравчук и его сценарист Никита Высоцкий («Высоцкий. Спасибо, что живой») в застойном 2019-м развернули ситуацию на 180 градусов и обошлись без женщин вообще. Потенциальная декабристка, которой досталась роль со словами, в кадре всего одна – Софья Эрнст («Содержанки»), она играет Анну Бельскую, вымышленную невесту Муравьева-Апостола. За ним в Сибирь ехать было как раз не нужно, поскольку его вместе с четырьмя другими лидерами заговорщиков повесили в Петропавловской крепости.
Надо сказать, что Муравьев-Апостол и до этого не являлся лучшим кандидатом на роль мужа и отца. В отличие от, например, Рылеева, Трубецкого и Розена, которые были женаты, или Каховского, который только что пережил несчастную любовь. Михаилу Бестужеву-Рюмину совсем недавно отказала дама – вышла замуж за другого (тот, правда, тоже оказался декабристом и угодил на каторгу). Вот готовые сюжеты, разрушенные семьи, поломанные судьбы, брошенные дети и так далее, и так далее. А про личную жизнь Муравьева-Апостола вообще ничего не известно. Но, может, как раз поэтому Высоцкий-младший и решил сделать его главным героем. Чтобы не отвлекаться на сантименты.
В «Союзе спасения» вообще гораздо меньше мелодрамы. Так, пара пьяных истерик. Но парней можно понять, они же шли на смерть за собственные идеалы. Ну, или что-то вроде того. Какие конкретно идеалы, не уточняется. При довольно внушительном хронометраже в 134 минуты, из которых по меньшей мере 90 декабристы готовятся к восстанию, никто толком не объяснил, чего они, собственно, добиваются, не упомянул программу, которая у них, конечно же, была. Они ведь десять лет собирались с духом: Трубецкой писал «Манифест к русскому народу», Пестель – «Русскую правду», Муравьев вообще проект будущей российской конституции сформулировал за это время – через много лет Александр II положит ее в основу собственной. Но единственный вопрос, который Трубецкой, Муравьев и Пестель серьезно обсуждают в фильме, – это гипотетическое убийство царской семьи. А вовсе не освобождение крестьян, введение конституции или, на худой конец, координация собственных действий, тактика. Ну они же все военные все-таки, могли бы обсудить.
Неудивительно, короче, что они провалились. Но даже с такой отвратительной подготовкой само восстание – это, конечно, лучший, самый эффектный и дорогой момент фильма. Тут и сказочный заснеженный Петербург, и костюмы от Екатерины Шапкайц («Трудно быть богом»), и скрупулезное воспроизведение событий, на которое сценарист Высоцкий потратил семь лет жизни. Буквально по минутам, кто где стоял, в кого стрелял, раньше все это мы могли представить только в воображении. А тут – пожалуйста, вот памятник Петру, вот недостроенный Исаакий, вот каре из 3000 восставших гвардейцев, а вот присягнувшие Николаю части, пехота, конница, артиллерия и он сам на белом коне.
Николай I в исполнении статного и благообразного Ивана Колесникова получил самый комплиментарный портрет за всю историю (его не жаловали ни современники вроде Пушкина и Толстого, ни советские литераторы и кинематографисты). Да, он время от времени срывается на крик, и вообще для императора слишком сильно нервничает, но по сравнению с карикатурным образом, созданным для «Звезды пленительного счастья» Василием Ливановым, – просто эталон такта и хороших манер.
Декабристам в этом смысле повезло меньше. Новому составу молодых российских артистов невольно приходится конкурировать с суперзвездами советского кино из «Звезды пленительного счастья»: Баталовым, Стриженовым, Янковским и Костолевским. Роли Трубецкого и Рылеева получили соответственно Максим Матвеев и Антон Шагин. Они уже играли вместе в «Бесах» по Достоевскому, но самое смешное – в «Стилягах». Там у них даже похожие амплуа: Шагин/Рылеев энергичный и преданный делу фанатик, а Матвеев/Трубецкой – наоборот, очень умный и осторожный, самый дальновидный из декабристов, он не был казнен, а когда вернулся из заключения, получил назад имущество и титул.
На это можно было бы вообще не обращать внимания – да мало ли кто где, когда играл, – если бы не музыка. Саундтрек «Союза спасения» тоже как будто вышел из фильма «Стиляги». Композитор Дмитрий Емельянов использовал оркестровые версии популярных рок-хитов. Поэтому когда Шагин/Рылеев и Матвеев/Трубецкой пьют вино под «Мумий Тролля» или идут на Сенатскую площадь под «Кино», непроизвольно видишь в них тех же переодетых стиляг, только вместо стильных оранжевых галстуков и туфель на манной каше они почему-то нацепили офицерские мундиры в эполетах и аксельбантах. Неужели нельзя было без этого обойтись? Что, интересно, таким образом хотели донести до зрителей создатели? Что декабристы и Илья Лагутенко – единомышленники? Что гвардейские офицеры, ветераны войны с Наполеоном, — это такие хипстеры, стиляги 19 века? И эти незабудочные идеалисты на полном серьезе собрались спасать нашу дорогую Россию? Неудивительно, что они провалились.
Создатели фильма неоднократно декларировали свою беспристрастность в обсуждении темы, типа мы тут соблюдаем нейтралитет и не симпатизируем никому, то есть, наоборот, всем. Поэтому у нас и декабристы классные парни, и царские силовики и бюрократы – молодцы. А вот обречены или не обречены были молодые революционеры на полный провал, это ведь от сценариста зависит. Не документалку же снимали. И этой своей деланой беспристрастностью Константин Эрнст, Анатолий Максимов, Андрей Кравчук и Никита Высоцкий просто лишний раз подчеркивают: все спокойно, дорогие товарищи, за 200 лет ничего не изменилось, и сейчас революция невозможна по тем же самым причинам, что и в 1825-м. Круг революционеров по-прежнему очень узок и так же страшно далеки они от народа. Ну а что вы еще хотели от Первого канала?
