Голливудский актер-суперзвезда Эдвард Нортон стал режиссером. Нельзя сказать, что это дико оригинально само по себе. Очень многие, да чуть ли не все более-менее амбициозные и харизматичные актеры и актрисы садятся в режиссерское кресло. Кто-то раньше, кто-то позже. Это касается и звезд уходящего голливудского поколения: Аль Пачино, Роберт Де Ниро и Энтони Хопкинс. И артистов более молодых и менее титулованных: Джонни Депп, Анджелина Джоли, Джордж Клуни, Рэйф Файнс, Шон Пенн, Сильвестр Сталлоне, Дэнни Де Вито, Джеймс Франко, Пол Дано, Рассел Кроу, Бен Стиллер, Дрю Бэрримор, Гэри Олдмен, Джозеф Гордон-Левитт, Кевин Кестнер и Джоди Фостер. Даже Оливия Уайлд (Тринадцатая из «Доктора Хауса») режиссирует сейчас подростковую комедию «Образованные» с Бини Фелдштейн из «Леди Бёрд».
Так что, с одной стороны, Нортон оказался в хорошей компании, а с другой, нельзя сказать, что актеры страшно успешны в своем режиссерском амплуа. Скорее, наоборот. Есть, конечно, исключения вроде Клинта Иствуда, Роберта Редфорда или Бена Аффлека, но в общем, все эти попытки похожи. Они или слишком эпигонские, или так же избыточно академичные. Даже несмотря на то, что в каждом отдельном случае это что-то очень личное – история, выстраданная настолько, что популярный, обожаемый критиками артист, миллионер, суперзвезда решает вдруг рискнуть всем этим и ввязаться в режиссуру.
Так произошло и с Эдвардом Нортоном. Он прочитал детектив «Сиротский Бруклин» американского писателя Джонатана Летема в 1999-м, кажется на съемках «Бойцовского клуба». И, как говорят, заболел. 20 лет он оттачивал сценарий и плел сети, чтобы завлечь голливудских суперактеров на главные роли.
По крайней мере, вторая часть плана определенно удалась. Кроме самого Нортона, в «Сиротском Бруклине» сыграли Алек Болдуин, Уиллем Дефо, Бобби Каннавале и Брюс Уиллис. А музыку написал Том Йорк, ну это помимо невероятного массива гарлемского джаза, который звучит в фильме практически непрерывно.
Это потому, что Эдвард Нортон перенес действие из конца 90-х в 50-е. В годы, когда знаменитые негритянские джазисты ночи напролет играли в клубах, а днем митинговали против расовой дискриминации.
Этим фильм не похож на настоящие нуары, которые снимались в те годы. Невозможно представить, чтобы Хамфри Богарт посреди «Ангелов с грязными лицами» или «Тупика» вдруг распереживался из-за сегрегации. В «Чем тяжелее падение» 1956 года никто ни разу не назвал негра афроамериканцем. А ведь там про боксеров. В «Касабланке» всего один чернокожий, которому досталась роль со словами. А действие там происходит в Африке, вообще-то.
Но, во-первых, сейчас уже мало кто помнит Хамфри Богарта, а во-вторых, они ведь не показывали негров в кино не потому что вокруг не было негров или им было нечего сказать. Так что Нортон в каком-то смысле восстанавливает справедливость. И чтобы ни у кого не осталось сомнений в благородстве его намерений, сыграл в фильме главную роль.
Его персонаж – Лайонел Эссрог, сыщик со странным именем и синдромом Туретта. Как герой классического нуара, он работает в маленьком детективном агентстве в Бруклине. Но в основном на подхвате. Ничего серьезного ему не поручают из-за его недуга. Синдром Туретта – неприятная штука, особенно если ты сыщик, который должен не привлекать внимания и одновременно расположить к себе собеседника. В самый неподходящий момент Эссрог может забиться в конвульсиях или начать выкрикивать неконтролируемый бред. Но память у него как у Дастина Хоффмана из «Человека дождя». За это детектив Фрэнк Мина и вытащил маленького Лайонела из сиротского приюта и взял к себе в агентство. Он стал его наставником, единственным другом, и называл его «Сиротка Бруклин». Но Фрэнк погиб. И теперь дерганый Бруклин должен раскрыть это дело.
Эдварду Нортону вообще довольно часто приходилось играть психически больных. Но Сиротка Бруклин – это не Джек из «Бойцовского клуба», а скорее Джек из «Медвежатника» с Марлоном Брандо и Робертом Де Ниро. В смысле искаженной пластики и мимики. Для актера Нортона это хорошая возможность проявить свой талант. Но зачем это режиссеру Нортону? Может быть, для того, чтобы немного сбить пафос, разбавить леденящую кровь драму шутками, какими-то курьезами? Ничего подобного. Хотя смеяться над инвалидами – это слишком сложный номер, даже для режиссеров и сценаристов, намного более опытных.
Если Лайонел Эссрог где-то и шутит, то это больше напоминает шутки Джокера. И тут уж ничего не поделаешь – за те 20 лет, пока Нортон вынашивал свой план, кому-нибудь должно было прийти в голову что-то подобное. Но несмотря на несколько заметных пересечений, «Сиротский Бруклин» – это не вариация «Джокера». Это, скорее, «Китайский квартал», только не такой медленный и тягучий. Или «Сердце ангела», но без магии вуду.
И курит психованный детектив не Camel без фильтра, а коноплю. Марихуана помогает ему смягчать нервные приступы, но с точки зрения российского законодательства это вообще любопытный момент. На полном серьезе главный герой крупным планом долбит дурь и никто его не останавливает. Это уже такой заход на территорию «Врожденного порока» Пола Томаса Андерсона (но у того были сложности с прокатом как раз по этой причине, как кажется).
А в смысле сюжета «Сиротский Бруклин» – это практически «Полярная нация» из серии детективных комиксов «Блэксэд». Первые номера нуаров про детектива-кота начали выходить как раз в нулевые, но в России, к сожалению, хотя в данном случае скорее к счастью, они мало кому известны. Сейчас невозможно определить, кто у кого заимствовал историю, но завязка, развитие сюжета и финал практически идентичны. Лихо закрученный клубок, который никак не распутать без роковой красавицы. Ниточки ведут на самый верх. Только куклуксклановцев в конце не хватает.
Так что да, нортоновский «Бруклин» страдает теми же болезнями, что и большинство режиссерских дебютов голливудских актеров (у Нортона это второй фильм, но про первый принято не вспоминать). Он слишком эпигонский и академичный. Маленький больной человек в одиночку противостоит преступному миру гигантского мегаполиса, мелкая рыбешка против стаи голодных акул. Все это уже миллион раз было. Но это не делает фильм менее прекрасным.
Холодный ночной Нью-Йорк, пятидесятые. В джазовом клубе детектив в черном плаще и шляпе встречает femme fatal в красном. Им всем угрожает опасность. Где-то там, в темноте, бродит Брюс Уиллис, будто вышедший из «Города Грехов», вальяжный Алек Болдуин, который играет в Дональда Трампа, и Уиллем Дефо, который, как обычно, немного не в себе. Идеальный фильм для морозного вечера. Глинтвейн или что-нибудь покрепче, и вот это все. Бесконечный гарлемский джаз и Том Йорк.
