Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Престарелые бандиты, писатели и моряки размышляют о смерти. Павел Матяж о фильме «В Кейптаунском порту»

29 августа 2019, 09:45
Престарелые бандиты, писатели и моряки размышляют о смерти. Павел Матяж о фильме «В Кейптаунском порту»
Фото: Павел Матяж для 66.RU
До больших экранов наконец-то добрался многострадальный долгострой режиссера и сценариста Александра Велединского («Дальнобойщики», «Бригада», «Русское», «Живой», «Географ глобус пропил»). За 20 лет, которые прошли от написания сценария до завершения съемок, фильм из остросюжетного детектива превратился в философскую притчу.

В 1996 году выпускник Высших курсов сценаристов и режиссеров Александр Велединский написал сценарий, который многие сочли неэкранизируемым. Слишком уж он был замороченный – несколько временных пластов, множество сюжетных линий, событий, персонажей и прочего. Никто не хотел это снимать, а сам автор за режиссуру тогда еще даже не брался, да и как сценарист делал только первые шаги. Но Велединский не отступился от своего замысла. И вот 20 лет спустя этот первый студенческий сценарий превратился в opus magnum для именитого автора. Хотя, возможно, дело того не стоило.


Причина такого упорства, скорее всего, в том, что в основе сюжета лежит фронтовая байка, рассказанная Велединскому отцом. Ну, то есть это такая личная, семейная история. Про послевоенный Дальний Восток и встречу одного морячка, возвращающегося из самоволки, и двух бывших зэков-штрафников.

Сейчас сложно – да и невозможно во избежание спойлеров – сказать, чем обернулась эта встреча. Тем более что сценарист применил к ней известный прием Акутагавы/Куросавы, когда одна и та же история многократно рассказывается разными участниками события и от этого меняется до неузнаваемости. Таким образом фронтовая байка из 1945-го расползается щупальцами за каждым из участников той злополучной встречи.

И тянется-тянется-тянется пока не упирается в 1996-й – год написания сценария. Часть персонажей за это время превратилась в неприятных стариков (Владимир Стеклов, Сергей Сосновский, Юрий Кузнецов), а одну из версий событий – так же, как у Куросавы – будет рассказывать призрак (Александр Робак).

Все это нужно умножить на реалии, в которых существует российское кино эти последние 20 лет. Ну, точнее, тот его сегмент, в котором существует Велединский. Пропитанный шансоном мир воров в законе, дальнобойщиков, моряков и ветеранов разнообразных войн. И станет ясно, насколько история оторвалась и от семейного первоисточника, и от японского референса, который на фоне «В Кейптаунском пору» выглядит стройным и аскетичным академическим уравнением.

При чем тут, кстати говоря, вообще этот Кейптаунский порт? Как кажется, в 1945-м в СССР эта песня была настоящим хитом. По описанной в Википедии легенде, текст написал девятиклассник Паша Гендельман, на мотив популярной в 30-х в США песни «Бай мир бисту шейн». В разные годы «В Кейптаунском порту» исполняли Аркадий Северный и Михаил Боярский, Александр Ф. Скляр и Гарик Сукачев, Андрей Макаревич и Алексей Козлов, Людмила Петрушевская и Дмитрий Шагин и даже Лариса Долина и Александр Малинин.

В фильме эту песню в том или ином виде поют практически все персонажи, она является ключом и связующей нитью между ними – как и мистическая дата 22 июня, день летнего солнцестояния («когда силы добра и зла встречаются и борются») и начала Великой Отечественной войны. Сложно на самом деле сказать, чтобы это значило.

Наверное, что за 20 лет история вобрала в себя так много дополнительных деталей и незапланированного изначально бэкграунда, что превратилась во вневременную притчу. Правда, ничего подобного не произошло. Она так и осталась в 1996-м.

С одной стороны, это выглядит как обвинение в дремучем, сонном архаизме: человек в 2019 году снимает так, как будто сейчас 90-е, как будто не было не только «Матрицы» с «Бойцовским клубом», но даже «Ночного дозора». А с другой – ну это же просто такая тонкая стилизация, даже консервация, можно сказать. Это все сделано сознательно, чтобы зритель лучше прочувствовал дух той романтической эпохи. Да вообще всех эпох, о которых пойдет речь в фильме. Но 90-х особенно.

Мог бы этот фильм появиться в 1996-м? Конечно. И, скорее всего, было бы лучше. По крайней мере в том смысле, что одну из ролей сыграл бы тогда Олег Янковский. Велединский писал одного из персонажей специально для маэстро.

Причины, по которым «В Кейптаунском порту» не был снят тогда, в основном экономические – череда кризисов, которые лихорадили нашу экономику в 90-е, потом в нулевые, в десятые, да и до сих пор лихорадят. И стоило ли вообще связываться с картиной – вопрос, конечно, риторический. 20 лет, на которые сценарий подвис, а фильм выпал из времени – это целая жизнь. Актеры, да и сам режиссер состарились, а кто-то, как Янковский, вообще умер, так и не дождавшись съемок.

А фильм за это время из остросюжетного лихого детектива, характерного для конца девяностых, когда все косили под Тарантино, превратился в ностальгические стариковские посиделки, которые в тренде в конце 2010-х, когда не проходит и года чтобы Клинт Иствуд, Вуди Аллен или Джим Джармуш не выпустили очередной «последний фильм» – размышление об уходящем времени, потерянных идеалах, обретенной с годами мудрости, ну и так далее. У Велединского в фильме тоже сразу несколько иронических бенефисов. Семидесятилетние (а есть и постарше) мэтры отечественного кино произносят философские монологи то на послевоенном Сахалине, то в довоенном Севастополе, то в бандитском Петербурге – и конечно, в том самом Кейптаунском порту. Может быть, одного этого уже достаточно. В этом есть преодоление, определенный героизм даже. Как актерский, так и режиссерский. Как они его все-таки досняли, уму непостижимо.