Владимир Шахрин: «Можно кричать «Путина долой», а дальше что?»

Накануне дня рождения группы «Чайф» в гости к Маргарите Балакирской в студию «Эхо Москвы — Екатеринбург» заглянул Владимир Шахрин. Беседа в программе «Переходя на личности» вышла острой, но в то же время душевной. Мы, как обычно, все внимательно слушали и записывали для вас. Не упустили шанс задать несколько вопросов дяде Вове. Не будем более вас отвлекать от интервью с Шахриным. Прежде приведем только один случай из жизни уральского рок-музыканта.

Валерия Костюник, PR-директор телекомпании «4 канал»:

— Помню, как-то затесалась на гастроли с группой «Чайф». И вот вся наша большая компания дружно заходит во Дворец спорта. Все здороваются с бабушками-вахтершами. Владимир Шахрин идет первым и так громко говорит бабушкам: «Здравствуйте», — улыбается. Они его, наверное, впервые видят, но растаяли от его обаяния. Дальше идем мы и уже не все здороваемся. И тут я слышу, как бабульки на вахте говорят: «Надо же, звезда-то поздоровалась, а эти… Эх!» Мне стало так стыдно, что я теперь всегда со всеми здороваюсь, куда бы ни заходила.

— У нас есть отличный информационный повод: 28 сентября группа «Чайф» выступила с концертом в Екатеринбурге и этим событием начала российский гастрольный тур. Расскажите об этом поподробнее.
— Это юбилейный тур, посвященный 20-летию альбома «Дети гор». Мы записали его в 1992 году в Москве на студии Стаса Намина. И этот альбом действительно стоит того, чтобы отметить его юбилей отдельно. Для нас он был веховым событием, шагом в профессиональный шоу-бизнес. Если до 1992 года мы все-таки были любительской группой Свердловского рок-клуба, то после пришло ощущение, что дальше нужно определяться и делать что-то профессионально, на другом уровне. Я понял, что мы как-то еще умеем делать шоу, но ничего не смыслим в бизнесе. Тогда в группе появился Дима Гройсман, который жил в Москве. Тогда же у нас появился директор группы — трепетный юноша Илья Спирин.

Не могу жить без гастролей. Когда мы несколько недель находимся дома, я начинаю скучать по этой цыганской жизни, киснуть и вянуть.

— Для аудитории я напомню, что альбом «Дети гор» — это «Не дай мне повод», «Не спеши», «Внеплановый концерт»…
— Когда готовились к концерту, мы поставили себе задачу сыграть весь альбом. Но оказалось, что это совсем несложно: из 10 песен 8 мы играем достаточно регулярно. Вспомнить и восстановить нужно было только две — «А то» и «Не говори никому». Остальные как-то очень прижились. Для альбома это очень хороший показатель, когда 80% становятся популярными, приживаются.

— Вам гастроли не надоели?
— Нет, я очень люблю это состояние. Когда мы несколько недель находимся дома, я начинаю скучать по этой цыганской жизни, киснуть и вянуть. Люблю концерты, люблю находиться на сцене со своими друзьями, мне это до сих пор нравится. Играть по сто концертов в год — вот это жизнь! Столько раз выступить в Екатеринбурге невозможно, поэтому и ездим по всей стране и зарубежью.

— У меня есть собственный хит-парад, в каких экзотических местах играли различные группы. На первом месте в нем сейчас Сергей Бобунец и группа «Смысловые галлюцинации», которые отыграли на мусороперерабатывающем заводе. Надеюсь, сейчас группа «Чайф» низвергнет «Глюков»…
— На мусороперерабатывающем заводе мы играли еще в 1991 году, это было в городе Имали в Италии. Вообще было много загадочных и на первый взгляд непригодных для музицирования мест, в том числе атомный подводный крейсер «Екатеринбург». Мы имели честь там побывать, пожить несколько дней и сыграть концерт для ребят прямо на корабле.

— Свои концерты вы начинаете со слов: «Здравствуйте, родные». Многие воспринимают вас как такого парня с соседнего двора. В этом есть минусы?
— Я привык к тому, что я «дядя Вова». Я хорошо к этому отношусь, но не люблю, когда это переходит вдруг в панибратство. Например, человек подходит, спрашивает: «Можно с вами сфотографироваться?». Да, конечно! И тут он тебя хвать в охапку и обнимает. Я всегда говорю: «Послушайте, мы с вами даже не знакомы. Почему вы незнакомого мужчину обнимаете?».

— Потому что этот незнакомый мужчина — заложник собственного имиджа.
— Отчасти, да. Но я всегда достаточно жестко пытаюсь объяснить, что не люблю обниматься с мужчинами. Я не такой.

Я привык к тому, что я «дядя Вова». Я хорошо к этому отношусь, но не люблю, когда это переходит вдруг в панибратство.

— Все мы помним, как вы боролись с автохамами, клеили наклейки с надписью: «Я реальное парковочное хамло»…
— У меня до сих пор они есть, я и сейчас их клею. Но это не было какой-то специальной акцией, это был мой личный порыв. Возле моего дома я периодически стал натыкаться на автомобили, которые припаркованы напротив пандусов для колясок и инвалидов. Пройти можно было только, обтираясь об машину, а инвалиду или мамочке с коляской и вовсе не выйти. Мои дочери тогда как раз стали юными мамашами, да я и сам ходил гулять с коляской. Я понимал: надо как-то подать сигнал, что нам это не нравится. Придумал эту надпись, в типографии за углом на Карла Либкнехта заказал 200 штук наклеек и стал наклеивать на машины, которые припаркованы по-хамски. Потом заказал еще штук 100, и до сих пор у меня осталось штук 30 таких наклеек.

Я не могу ждать каждого водителя у машины, чтобы сказать: «Вы нехорошо поступаете, нам это не нравится». А сказать хочется! Эта наклейка — моя реплика. Кстати, на ней написано именно «парковочное хамло». Вполне возможно, что этот человек очень приличный, но паркуется он как хамло. Я раз 20 встречался с людьми, которым наклеивал наклейки, и только один раз женщина сказала мне: «Вы неадекватный, сумасшедший». Остальные — начинали извиняться.

— А вы приходите к нам снова, на Карла Либкнехта…
— Нет ничего проще: закажите наклейки, да клейте сами.

У меня просто мозг вскипает, когда я вижу, как человек открывает окно и выбрасывает пустую пачку сигарет или чипсов. Она что — испарится в воздухе? Или ему нравится грязный город? Почему не выбросить в урну? Мой разум отказывается это понимать.

— Продолжая городскую тему, цитирую «Комсомольскую правду»: «Рок-музыкант Владимир Шахрин не раз заставлял мусорящих екатеринбуржцев следить за собой. Очевидцы наблюдали за тем, как кумир поднимал выброшенные из окна фантики и засовывал их грязнулям обратно в машины».
— Да, было и такое.

— Неужели никто не пытался возражать?
— Как ни странно, нет. Люди чувствуют себя неловко и начинают извиняться. У меня просто мозг вскипает, когда я вижу, как человек открывает окно и выбрасывает пустую пачку сигарет или чипсов. Она что — испарится в воздухе? Или ему нравится грязный город? Почему не выбросить в урну? Мой разум отказывается это понимать, поэтому я реагирую так неадекватно. Если есть возможность, я поднимаю эту пачку, подъезжаю или подхожу к машине, стучу в окно. После того как окно открывается, я забрасываю пачку обратно со словами: «Это вы потеряли».

— Поставлю вопрос максимально широко. Если бы это зависело от вас, что бы вы изменили в Екатеринбурге?
— Я сам себе часто задаю этот вопрос. И понимаю, что как только я говорю: «Мне это не нравится», — я должен продолжить и что-то предложить. Иначе это непродуктивно и даже глупо. Знаете, у меня есть ощущение, что все наши чиновники — временщики, и они это понимают. У них есть локальная задача, которую нужно выполнить, чтобы вступить на следующую ступеньку и двигаться дальше.

Так вот, я бы поменял это отношение, очень хочется, чтобы за локальными задачами и своим карьерным продвижением чиновники видели и общие городские задачи. И если они не будут выполняться, то никакой ступеньки выше для них не будет. Например, локально человек может подписать разрешение на снос старинного здания и построить на его месте нечто из алюминиевых квадратов — все законно. Но есть и глобальная задача — сохранить лицо города. Вписывается ли это решение в эту глобальную задачу — большой вопрос.

Я бы хотел, чтоб наши чиновники не чувствовали себя временщиками, чтобы они думали не только о своем карьерном продвижении, но и о глобальных проблемах города.

— Недавно во всех СМИ прошла информация о том, что Владимир Шахрин встречался с полпредом. Эта встреча как раз совпала с забастовками рабочих. Тон статей практически везде был одинаков: полпред вместо того, чтобы принимать хоть какое-то участие в урегулировании ситуации в Свердловской области, занимается странными делами: обсуждает меры поддержки фестиваля «Старый новый рок» и хоккея на траве в Свердловской области. Понятно, что камень не в ваш огород. Но после таких историй не пропало желание общаться с чиновниками?
— Нет, после таких историй пропадает желание общаться с журналистами. Расскажу, как все это было. Весной, когда полпредом был еще Куйвашев, мы написали письмо в полпредство, где были прописаны вопросы, которые мы хотели обсудить. Я как председатель фестиваля «Старый новый рок» хотел поговорить об этом событии — там есть определенные сложности. А Женя Горенбург, президент хоккейного клуба «Динамо-строитель», попросил меня поднять вопрос о развитии хоккея на траве. Я, кстати, сам являюсь членом попечительского совета этого хоккейного клуба и действительно считаю, что этот вид спорта у нас незаслуженно обделен вниманием.

И вот нам осенью позвонили из полпредства, спросили: «Вы по-прежнему хотите встретиться с полпредом?». Я согласился, несмотря на то, что полпред был уже другой. Согласился ровно потому, что хотел донести, что озвученные задачи не менее важны, чем забастовки. При хоккейном клубе есть детская школа, где 600 мальчишек и девчонок занимаются спортом. Есть фестиваль, где каждый год собираются около тысячи мальчишек и девчонок. Разве свободное время нашей молодежи — это не важно? Мы не говорили ни слова о политике, я не просил ничего для себя. Через день мне позвонили и сказали, что не могут выделить денег, но если мы будем писать спонсорам какие-то письма, то полпредство готово подписаться под этими письмами.

Очень хорошо помню, как на благотворительном концерте выходил на сцену, держа за руку 5-летнюю девочку Аню. Меня в жизни так не колбасило.

— Правда ли, что вы как-то отказались от встречи с Путиным из-за Владимира Бегунова?
— Да, это было как раз в день того шоу, когда прозвучала известная фраза: «Юра, музыкант». Это было в Питере, в Мариинском театре, после благотворительной постановки по мотивам «Маленького принца» Экзюпери. По задумке Чулпан Хаматовой и Дины Корзун, профессиональные артисты вводили в спектакль больных детей, для кого, собственно, и собирались деньги. Они обратились к премьер-министру Путину с просьбой приехать. Он согласился, но администрация чиновника придумала это чаепитие с артистами.

Я очень хорошо помню тот вечер. Помню, как выходил на сцену, держа за руку 5-летнюю девочку Аню. Меня в жизни так не колбасило. И вот после концерта раздается звонок, говорят: «Вы идете». Я отвечаю: «Да, мы с Владимиром Бегуновым идем». Голос в трубке: «Нет, вы один». «Нет, мы приехали вдвоем и пойдем вдвоем. Это не обсуждается, — говорю я. — Как вы себе это представляете? Что я скажу своему другу и коллеге Бегунову? Мол, знаешь, премьер-министр, которого я знать не знаю, да даже не он, а кто-то из его администрации считает, что ты не должен ходить. Знаете, лучше мне вовсе не идти». Он удивился: «Как это вы не пойдете?» «А вот так, — отвечаю. — Вы меня чай пригласили попить? А я не хочу чай пить».

Сразу после того как это все закончилось, я зашел в гримерку к Юре Шевчуку, он очень нервничал. Протянул мне эту бумагу и сказал: «Ведь я это сделал, я отдал эту бумагу». Понимаю, что в этой бумаге ничего нового для Путина не было. Он все это знал. Но Юра поступил очень по-пацански, сказал то, чего Путину никто не говорил: «Я с вами не согласен». Жаль только, что практической пользы от этого никакой не было. Весь вечер был сделан для того, чтобы привлечь внимание к детям из фонда «Подари жизнь». Но журналисты перевернули все так, что про этот вечер и не вспомнил никто, все обсуждали Путина и Шевчука.

Можно сказать: «Путина долой», — а дальше что? Я не знаю, что нужно делать, как побороть коррупцию, кто должен управлять государством. У меня нет предложений, поэтому я молчу.

— Если бы сейчас вам позвонил Песков и сказал: «Владимир Владимирович, вас другой Владимир Владимирович приглашает на встречу», — вы бы согласились? О чем бы хотели поговорить теперь уже с президентом?
— Думаю, я бы согласился, как на встречу с Медведевым согласился. Это было интересно, я не жалею об этом событии ни на минуту. К тому же удалось тогда помочь Егору Бычкову. Думаю, что поднял бы тему очень реальную, такую, в решении которой можно помочь здесь и сейчас — волевым решением политика. У нас ведь как царь-батюшка сказал, так и будет.

— После того как некоторые деятели искусств начинают заниматься политикой, общественной жизнью, с творчеством у них дела разлаживаются. Яркий пример — Борис Акунин. Согласны?
— Не знаю. Я не занимаюсь активно политикой и, честно говоря, не знаю многих фамилий. Вот вы назвали фамилию Песков, а я думаю: почему мне должен позвонить артист Песков?

— Песков — это пресс-секретарь Владимира Путина. Вы умышленно не занимаетесь политикой?
— Умышленно. Во-первых, мне неинтересно. Во-вторых, у меня принцип: если критикуешь, предложи решение. В политике я пока не могу предложить этого решения. Можно сказать: «Путина долой», — а дальше что? Я не знаю, что нужно делать, как побороть коррупцию, кто должен управлять государством. У меня нет предложений, поэтому я молчу.

Я зашел в наш Храм-на-Крови, мне это напомнило ювелирную лавку, не понравилось. Я вышел. Но для кого-то это храм. И я уважаю их мнение.

— Слушатели интересуются вашим мнением по поводу религии. Вас лично взволновала долгая и нервная история с Pussy Riot?
— Я ничего не знаю про жизнь мусульман, ничего не понимаю в этом и поэтому я даже обсуждать не буду. Те же чувства у меня и в отношении всех других религий. Чувствую я себя неловко в буддийском храме? Взял и вышел. Я зашел в наш Храм-на-Крови, мне это напомнило ювелирную лавку, не понравилось. Я вышел. Но для кого-то это храм. И я уважаю их мнение. Поэтому в данном конфликте мне позиция и той, и другой стороны, честно говоря, неприятна.

— Нужно сажать за оскорбление чувств верующих?
— Сажать, конечно, никого не надо. Нужно воспитывать людей. В детстве правильные книжки читать. Нужно, чтобы мама с папой в детстве объясняли, что нужно уважать людей и их убеждения. Если тебе не нравится чья-то религия — отойди в сторону, но не гадь им. Вообще мне трудно это комментировать, потому что я ни на той, ни на другой стороне. Я где-то в стороне.

— Меня всегда удивляет, что вы никогда не выступаете на Дне города. Это вы отказываетесь или вам не предлагают?
— Нас не приглашают уже очень давно, лет 15–20 точно.

— Так вы, наверное, просите много денег?
— Не больше, чем те артисты, которых приглашают сейчас. Мы примерно-то понимаем, кто приезжает. У меня есть свое мнение, почему: мы откаты не даем.

— Раз в пятилетку у нас счастливо, но в конечном итоге неудачно затевают конкурс гимнов Свердловской области. Может, уже привлечь к этому делу профессионалов? Вот вы согласились бы?
— Специально написать гимн — это чрезвычайно сложно. Но теоретически какая-то наша песня может стать гимном. Негласно.

— Вопросы от Портала 66.ru. Приезд Катрин Денев породил целую волну разговоров о звездной благотворительности. А вы в благотворительных проектах участвуете? Каким предпочтения отдаете?
— Отдаю предпочтение тем проектам, где я понимаю суть проблемы. Важно четко знать, во-первых, для кого это делается. Во-вторых, понимать, что есть реальная возможность помочь. В-третьих, я должен быть уверен, что эта помощь дойдет до конкретного адресата.

— Кому вы по-хорошему завидуете? Почему?
— Завидую людям, умеющим рисовать, умеющим со слуха записать музыку на ноты. Завидую людям, у которых после 50 лет не испортилось зрение, и они спокойно могут читать.

Не стань я лидером группы «Чайф», занимался бы строительством.

— В завершение короткий блиц. Есть ли в райдере группы «Чайф» алкогольные напитки?
— Есть. Они меняются. Сегодня это коньяк Torres и бутылка водки.

— Название вашего нового альбома — «Кино, вино и домино». Если бы вам нужно было выбрать что-то одно, что бы это было?
— Кино.

— Ссорились ли вы с коллегами по группе из-за денег?
— Из-за денег — никогда.

— За что вы побили в баре депутата?
— Из-за женщин. Он первый начал.

— Если бы вы не стали лидером группы «Чайф», кем бы вы были?
— Думаю, занимался бы строительством. Я люблю это дело и до сих пор в душе остаюсь строителем.