В поезде прочитал книгу Захара Прилепина «Взвод». И родилась у меня на эту тему небольшая рецензия. Эту книгу медийное сообщество и сообщество немногих еще оставшихся критиков дружно замалчивают. Замалчивают по понятным причинам, расценивая ее как попытку Прилепина найти себе в прошлом единомышленников, чьи судьбы рифмуются с его сегодняшней биографической и творческой траекторией. И все это в книге тоже есть. А еще в книге чувствуется не только канонада не только Донбасса, который опалил всех нас, но и звуки взрывов той войны, которая разыгралась в нашей культуре.
Потихоньку либеральный мейнстрим, воцарившийся у нас лет 30 назад, истончается, дает течь. Вероятно, уже скоро он займет свое место ad marginem. Хотя существует и другая вероятность. Ведь странное дело! Дискуссия «государственники/западники» длится у нас уже 200 лет, но «западничество» не персонализировано. Оно существует как бы само по себе. Оно не висит на стене, прибитое человеком-гвоздем, великим именем, или людьми-гвоздями.
Наше туземное западничество сложно пришить к действительно значимым именам нашей культуры. Мы более или менее знаем, помним и слышим имена текущие. Пока помним, пока знаем. Как правило, это какие-то резвые и очень бодрые публицисты. Они, как бесстрашные бабочки, бросаются в разгорающиеся костры нашей социальной памяти и быстро сгорают в них. Кто помнит сегодня пламенных публицистов перестройки? Всех этих корякиных, черниченко и прочих? А ведь гремели! Тиражи имели. Зачали кучу дурацких мифов, которые как бы сами по себе взялись и поселились в нашей памяти, даже учебниках. Они — эдакие интеллектуальные сороки-сплетницы, творцы эдакого «осадочка» в нашей культуре. Их мифы рано или поздно опровергаются и разбиваются, потому что факты — штука упрямая.
Но «осадочек» остается, превращаясь со временем в тягучий и плотный ил, мешающий нам чтить несправедливо забытых и любить заслуживающих любви. Мне кажется, книга Прилепина как раз про все про это. Она — пример эдакого культурного клининга.
Попомните мои слова. Сейчас многие экстремально и экстремистски интеллигентствующие будут игнорировать эту книгу, управляясь кухонной этикой «чужой/свой», «рукопожатности». Но это временно. Вся эта мещанско-кухонная, дачно-гостиная логика испарится.
А что останется? А многое останется.
Как человек, посвятивший себя изучению визуальных искусств, завидую нашей литературе, в которой стали появляться такие книги, как «Взвод», которые взламывают интеллигентские штампы, проводят честные и точные генеалогические связи между авторами прошлого и настоящего, которые не причесывают авторов, а умеют видеть и понимать их такими, какими они были на самом деле. Во «Взводе» реализованы замечательные техники актуализации прошлого. Думаю, многие, и сам автор, считают эту работу актуализации чем-то подчиненным, прикладным. Но это не так! В наше время тотальной информации, всеобщей медиевизации, обманчивой информированности, эдакого информационного барокко актуализация прошлого — почти демиургический акт, требующий компетенций миростроительства, которыми обладают очень немногие.
| |
|---|
Книга Прилепина ценна и даже сверхценна еще и тем, что работает на еще одну большую задачу — продвижение большого концепта «александринская эпоха», по аналогии с общепринятыми петровской, екатерининской и потихоньку складывающейся на наших глазах елизаветинской.
У нас александринская эпоха — один из пиков нашей имперской истории, в которой был не только литературный золотой век, но и:
- военный триумф Александра (он у нас недостаточно понят и принят, хотя Эрмитаж и продвигает эту тему, реставрируя и показывая в анфиладах Главного штаба вещность этого триумфа);
- архитектурное палладианство — отсылаю к недавней пока еще робкой, но неожиданно мощной выставке в Царицыно;
- потрясающей красоты классицистский фарфор;
- рождение русской идиллии в живописи;
- рождение русской приватности — тут у нас пока все совсем плохо, в большинстве своем семейный портрет начала XIX века является памятником неизвестному русскому художнику; что очень прискорбно и служит укором нашему искусствоведческому сообществу;
- рождение русской ведуты;
- рождение русского натюрморта;
- озарения в области техники;
- выход в открытое плавание русского любопытства (в том числе и художественного, но чисто географического тоже).
В смежных отраслях нам тоже предстоит большая работа, за которую взялся в своей книге Захар Прилепин, актуализировав авторов, которые долгое время были заслонены великим Пушкиным и служили частью пушкинского космоса. Подобно тому, как английская культура провела большую работу по опознанию, различению и продвижению многочисленных «елизаветинцев», которых долгое время заслоняли такие титаны, как Шекспир, Марлоу и Б. Джонсон, нашей культуре придется вспомнить заново наших «александринцев».
Если же сложить литературных «александринцев» с визуальными, приправить невероятными судьбами, открытиями, исканиями «александринцев» от географии, техники, менеджмента, военного дела и прочего, то сложится удивительный золотой век! Об этой эпохе можно спорить, но не признать ее величие нельзя.
Мне кажется, книга спровоцирует переиздания описываемых авторов. Буду очень ждать. Особенно меня заинтересовали Ф. Глинка и Катенин.
И еще. Не хочу никого подставлять, а потому очень обще об этом напишу. Вообще-то правильным, прогрессивным и продвинутым интеллигентам читать эту книжку не положено. Старшие товарищи не разрешают. Но они все равно читают. Стыдливо, не афишируя, но читают. Я знаю пару-тройку таких случаев. Не буду подставлять этих людей, так как либеральная общественность распнет их, удалит из списка друзей и перестанет лайкать. Но верьте мне, такие люди есть, и их много. Почему? Может, и потому что это просто очень хорошо написанная, обладающая особенной энергетикой, духоподъемная книга? Согласитесь, это тоже немало.
Фото: личная страница Евгения Фатеева в социальной сети Facebook