Интервью получилось длинным, поэтому если у вас нет времени читать его целиком, вот его краткое содержание:
- Андрей Антипов рассказывает о том, как узнал о деле Артемия Кызласова и с каким «наследием» ему пришлось столкнуться.
- Новый гендиректор уверен, что «Титановая долина» показывает отличные показатели, хотя мы сравнивали ее деятельность с другими ОЭЗ, где говорили, что это не так.
- Андрей Антипов признает, что резиденты действительно уходят из «Титановой долины», но говорит, что компании «надевают маску» и озвучивают не реальные причины своего ухода.
- Миллиарды, вложенные из бюджета в «Титановую долину», буквально «закопали в землю» — они ушли на обустройство необходимых сетей под землей.
- Свои «Мерседесы» новое руководство «Титановой долины» отдало свердловскому правительству.
- «Титановая долина» тратила на рекламу и командировочные 14 млн рублей в год.
- Из 20 резидентов работают только четыре. С «замершими» проектами решили расставаться.
- Новый гендиректор «Титановой долины» до сих пор взаимодействует с бывшим вице-мэром Алексеем Орловым, хотя его место уже занял Александр Высокинский.
- «Титановая долина» не станет эффективной на 100%, потому что сравнение идет по 50–60 среднеотраслевым показателям, не на все из которых может повлиять руководство ОЭЗ.
«Для меня это как гром среди ясного неба»
— Вопрос, с которого невозможно не начать. Дело Артемия Кызласова. Вы работали с ним более семи лет. Так плотно сотрудничая, невозможно было не знать о том, что происходит — о взятках, неэффективном управлении?
— Нет, не знал! То, что произошло, было для меня как гром среди ясного неба, на самом деле. Насчет наследия Артемия Кызласова, с чем мы сейчас сталкиваемся? Если посмотреть запрос «Титановая долина», то в интернете видишь кучу ссылок на негативные материалы. И вот сейчас нам приходится с этим как-то бороться: чаще встречаться с журналистами, отвечать на все вопросы. Мы стараемся быть открытыми, чтобы изменить отношение людей к «Титановой долине».
— Но резиденты по-прежнему уходят. Только за прошедший год — две крупные компании, это миллиарды инвестиций. Всего с момента запуска ОЭЗ покинуло восемь компаний.
— Пандемия, конечно, повлияла и на наших резидентов в последний год. Часть перенесли свои планы, часть ушла, а часть начала сокращать свои инвестпланы. Да, мы реально потеряли крупного, классного и интересного для нас резидента — это финская компания Huhtamaki. И на это в большей степени повлиял ковид. Да, мы признаем, что были определенные проблемы с проектированием, вызванные обоюдными историями. В это не хочется сейчас погружаться. Факт остается фактом — они ушли, а это порядка 800 млн инвестиций. Мы правда бились за этот проект, но решение принято — они продолжают свое развитие в «Алабуге» (особая экономическая зона промышленно-производственного типа в Елабужском районе Республики Татарстан). Мы считаем, что сделали все для того, чтобы их оставить.
Сейчас мы полностью изменили процесс привлечения резидентов: переориентировались на крупные отечественные компании и холдинги, изменили маркетинг, полностью модернизировали сайт, выстроили воронки по сбору заявок через интернет и стали готовить предложения исходя из потребностей потенциальных резидентов. Мы более пристально стали выбирать подрядчиков и перестали бояться расставаться с теми, кто работает плохо.
— Резиденты говорят другое: о неподготовленности инфраструктуры и нарушении сроков по договорам.
— Факт ухода резидентов случился, но никто не пытается до конца разобраться, что же произошло на самом деле. Формально пытаются, формально задаются вопросы. Любая компания надевает некую маску и говорит историю, которая выгодна конкретно ей. А суть процесса… В этом обычно очень сложно разобраться. И вообще, всегда проще увидеть что-то плохое, нежели хорошее.
— «Мерседесы», которые вы закупали. Что с ними?
— Да, нас СМИ активно критиковали по этой теме. В связи с пандемией количество гостей у нас сократилось, и мы посчитали, что дешевле будет взять что-то попроще, чем содержать машины такого уровня. Короче, мы отказались от них и купили взамен одну «Тойоту Камри». «Мерседесы» отдали правительству, для них они более эффективны.
— Что касается плана развития, который разрабатывался еще при Артемии Кызласове. Он же не выполнен. Бюджетные деньги просто закопали в землю.
— Говорят, что «Титановая долина» закопала кучу денег. Да, они действительно закопаны в землю, они в сетях. Только электрокабелей порядка семи км, 150 опор освещения, еще 14 км — сети связи, 17 км водопровода, канализации больше 22 км, газопровода около 13 км. Можно прийти к нам на площадку, спуститься в колодец и посмотреть, что там. У нас нет каких-то внешних сетей, у нас нет проводов. Это новый взгляд на промышленность. Такие требования производствам выставляются сейчас. И с компанией «Аллегро», которая недавно стала нашим резидентом, мы так и поступили — не представляете, сколько мы лазили по этим колодцам и смотрели. Они хотели убедиться, действительно есть у нас инфраструктура или нет. А перспективный план развития мы сейчас меняем.
Что касается проверок Счетной палаты, там речь шла о неэффективности использования ряда каких-то средств. Мы давали свои комментарии по этому поводу, но в паблике они не появлялись, хотя у нас была живая такая переписка со Счетной палатой. Да и в прошлом году нас проверяли все кому не лень. Welcome!
— Тоже придем, посмотрим ваши подземные сети.
— Приходите.
— Депутаты до сих пор недовольны работой «Титановой долины». В ноябре 2020 года говорилось, что даже рассматривается вариант привлечения к анализу деятельности ОЭЗ правоохранителей и ФСБ.
— Ну, здесь для начала надо понимать, кто это говорил.
«Деньги из бюджета — неизбежное зло»
— Депутат Вячеслав Вегнер. После того, как вы попросили 84 млн рублей на обеспечение деятельности УК «Титановой долины» в 2021 году.
— На самом деле после всех этих историй мы с Вегнером вместе съездили на площадку и все показали. Он сказал: «Ну, да, в этом что-то есть. Я, может быть, там несколько погорячился». Иногда очень просто что-то взять, выступить, крикнуть, нежели пытаться в чем-то разбираться. Когда погружаешь, показываешь человеку реальную картинку, то его отношение меняется.
То, что мы получаем деньги из бюджета, — это пока неизбежное зло. Мы хотим от этого уйти. У УК есть функция — привлечение резидентов, их сопровождение, строительство объектов инфраструктуры и их эксплуатация. Это только расходные части. Доходов на УК не предусмотрено.
Как доходная часть формируется? К сожалению, у нас не как в многоквартирном доме, хотя налоги похожие. Нельзя утвердить тариф и сказать: «Ребята, за каждый метр мы будем с вас собирать 10 тысяч рублей». У нас есть затраты, связанные с содержанием объекта: сети, подстанции, дороги, освещение. К сожалению, у нас пока нет механизма, который бы позволял нам эти расходы перекладывать на резидента. Мы пытаемся строить их, договариваться. Но тех денег, которые мы получаем от резидентов, не хватает, чтобы закрыть эти затраты. Понятно, что мы оказываем услуги типа «подготовка бизнес-плана», но это приносит немного. Стоимость — от 150 до 450 тысяч рублей. Сегодня у нас 20 резидентов, но не всем мы готовим бизнес-план. Часть делают это сами.
— Но из 20 резидентов эффективно работают только четыре.
— Да, активную производственную деятельность ведут четыре компании. Это «Урал Боинг Мануфэктуринг», «Миникат», «Зибус» и «Уральский завод гражданской авиации» (УЗГА). Ими создано более тысячи рабочих мест. Объем выручки этих резидентов составляет более 23,17 млрд рублей, из них за 2020 год — порядка 10 млрд рублей. С неэффективными проектами мы решили расстаться. В этом году ОЭЗ покинут три «замерших» проекта.
— А на 100% кто-то из резидентов вообще работает?
— (пауза) Наверное, Уральский завод гражданской авиации (УЗГА). Да. По крайней мере, из плана, с которым они заходили, выполнено все. Они запустили производство.
— Какие планы на ближайшие годы?
— Вообще, лучшее средство прекратить все эти разговоры о неэффективности — показать краны на площадке. Первый большой кран у нас уже появился. Я надеюсь, что в этом году появится еще пара. В планах, что налоги, которые мы будем платить в бюджет, будут расти экспоненциально. И я ожидаю, что в 2025-2026 годах мы превысим сегодняшние показатели во много раз. Вообще мы поставили себе задачу в течение трех лет полностью заполнить площадку в Верхней Салде, потому что там есть вся инфраструктура. Для этого в год мы должны продавать порядка 50 га. Мы сейчас стараемся вторую площадку на Уктусе не продавать, а переводить все на первую. Есть несколько крупных новых проектов, по которым мы сейчас общаемся. В этом году мы двух-трех крупных резидентов получим на эту площадку. Для увеличения эффективности работы мы хотим, как УК, брать с резидентов плату за то, что мы чистим дорогу, за электричество.
— С кем сейчас из потенциальных резидентов ведутся переговоры?
— Этого я вам не скажу — коммерческая тайна. Но могу назвать отрасль, это металлургия и еще раз металлургия (смеется).
«На 100% эффективности выйти нереально»
— Еще в конце 2020 года мы сравнивали показатели «Титановой долины» с другими ОЭЗ по стране, и они не самые лучшие. По окупаемости данные на конец 2020 года — одна треть. Учитывая прогнозы бывшего директора Артемия Кызласова — выйти на полную окупаемость к 2022-2023 году, их пока не удается выполнить.
— На создание инфраструктуры ОЭЗ ППТ «Титановая долина» было вложено 4,6 млрд рублей бюджетных инвестиций. С момента начала ведения производственной деятельности резидентами, а работать они стали только с 2018 года, в виде налогов и таможенных платежей государству уже вернулось более 1,3 млрд рублей. То есть с 2018 по 2020 год ОЭЗ «Титановая долина» смогла окупить себя на 28% — уже почти на треть.
 Фото: архив 66.RU |
|---|
По эффективности мы входим в топ-5. Да, на пятом месте, да, есть лучше. Но это хороший показатель. Эффективными ОЭЗ признаются начиная с 80%, у нас этот показатель — 83%. Все забывают, что дата регистрации «Титановой долины» — 10 лет назад. Сети делали в 2016-2017 годах, а открылись только в 2018-м. Примерный прогноз по полной окупаемости — 6 лет, то есть 2024 год.
— А на 100% эффективности выйти возможно?
— Наверное, нет. Наверное, ни одной ОЭЗ не удастся. Потому что сравнение идет по среднеотраслевым показателям, их штук 50–60. Среди них есть те, на которые ты повлиять не можешь, — деятельность других ОЭЗ и решение резидентов перенести инвестиции на следующий год, например. Также влияют еще косвенные показатели, которые в этом рейтинге не учитываются.
— Вы говорили, что в пандемию решили отказаться от «Мерседесов». Как-то еще поменялись подходы в плане экономии средств?
— Мы отказались от командировок. Это в первую очередь «заслуга» коронавируса. Раньше люди стремились к личным встречам, потому что обсуждать вопросы так было даже не проще, скорее, привычнее. Сейчас привычки меняются: провести переговоры онлайн стало обычным делом. Поэтому мы на этот и на следующий год очень сильно сократили расходы на такие поездки. С мая переориентировались на новый для нас инструмент привлечения резидентов через интернет — задействовали контекстную рекламу, полностью обновили сайт. Конечно, мы не откажемся от участия в базовых профильных выставках. Но наши встречи будут построены по другому принципу: готовим их исходя из концепции смарт-продаж. Если оценить в деньгах, то рекламный бюджет был порядка 6-7 млн рублей по прошлому году и командировочные порядка этих же цифр. Сейчас мы в разы уменьшили эти объемы.
— Когда начнете эффективно развивать вторую площадку на Уктусе? Известно, что там сейчас нет газа.
— Да, там есть проблема с отоплением. Будем решать ее в два этапа. Придется сначала электричеством топить, потом будем переключаться на газ. Газ ведь просто так по щелчку не рождается. Там район газодефицитный. Все мощности, которые могли получить, мы получили, и они используются на отопление резидентов. По планам — в 2021 и 2022 годах мы обеспечиваем всю инфраструктуру, кроме газа, а 2023-2024 — это газ.
Площадка Уктус — это 64 га полезной площади. и из нее пока заполнено порядка 15 га. Сейчас все хотят попасть туда. Но, как я уже говорил, мы этот поток направляем на Верхнюю Салду (там все готово) именно потому, что не сможем свои обязательства выполнить на Уктусе, там нет инфраструктуры на сегодняшний день. Думаю, что когда полностью будет готова инфраструктура и мы проведем газ, это после 2024 года, мы за пару лет заполним эту площадку — 2026 год, получается.
Если говорить дальше о планах, то мы строим для УЗГА производственный комплекс общей площадью около 16 тысяч метров. Это будет сдаваться в аренду. И у нас есть план по формированию активов, которые потом будут приносить доход, и через три-четыре года мы выйдем в ноль и покроем всю нашу затратку. На Уктусе мы хотим сформировать промышленный технопарк, что впоследствии нам поможет привлекать федеральные деньги на компенсацию затрат по созданию этих объектов. Большую часть, 80%, постараемся рефинансировать через федерацию, чтобы уменьшить затраты субъекта.
— Когда обе площадки заполните, что дальше?
— Развивать третью. Это участок в 426 га рядом с уже действующей площадкой в Верхней Салде. А значит, там более-менее понятны коммуникации, мощности, сети, решен вопрос с газом, с электричеством. То есть каких-то супермегазатрат он не потребует. Хотя определенные сложности есть: сейчас на этом участке федеральный лес и болото, а в нем, по данным экологов, должна жить реликтовая лягушка. Как только увидим, что 80% первой очереди освоено, будем проводить изыскания. Если найдем, будем уже с экологами решать, что делать.
— Есть ли какие-то планы по кадровым перестановкам?
— Изменения будут, но костяк команды уже сформировался. Мы пытаемся построить команду, где люди воспринимают одинаково одно и то же. Формируем новые ценности компании. Но невозможно изменить ценности того или иного человека. Ты их либо разделяешь, либо не разделяешь и тогда просто уходишь. Ведь если ты, например, любишь смотреть ужастики, сделать так, чтобы ты смотрел только комедии, невозможно. И проще с таким людьми расстаться.
— Евгений Куйвашев говорил, что инвесторы буквально «выстраиваются» в очередь в «Титановую долину». Действительно ли так, сколько сейчас желающих стать резидентами?
— Губернатор Свердловской области возглавляет инвесткоманду региона, первый узнает о переговорах с потенциальными резидентами и принимает непосредственное участие во всех ключевых процессах, которые происходят в ОЭЗ. Он лучше всех понимает, какие крупные промышленные холдинги чего хотят. Сегодня в портфеле несколько потенциальных проектов ОЭЗ. Это крупные холдинги. Мы обязательно назовем их в ближайшее время.
— Долгое время вы работали с Алексеем Орловым. Сейчас этот вопрос курирует Александр Высокинский, как с ним выстроены отношения?
— Начинают выстраиваться. Он уже побывал на площадке, посмотрел все. Провел несколько рабочих совещаний. Взаимодействие с заместителем губернатора Свердловской области регулярно осуществляется через курирующее нас министерство инвестиций и развития. Информируем о ходе реализации проекта. Процесс пошел. Но мы по-прежнему взаимодействуем и с Алексеем Валерьевичем, ведь у нас вторая площадка находится на двух территориях: это Екатеринбург и Сысерть.
