Перед выходом на пенсию Владислав Тетюхин купил в Подмосковье дачу, но отдохнуть ему не удалось. В 60 лет он возглавил крупнейшее в стране титановое производство, которое по чистой случайности не входило в список стратегических предприятий, и сделал его мировым поставщиком авиационного титана. Коллеги отмечают — Тетюхин был перфекционистом и харизматиком, способным убедить собеседника в чем угодно. Эти качества помогали ему в переговорах с международными корпорациями. Обычно Тетюхин добивался своего. Возможно, единственным его недостатком была вера в покровительство государства.
Новый старый директор
 Фото: предоставлены 66.RU Уральским клиническим лечебно-реабилитационным центром им. В.В. Тетюхина |
|---|
Родители Владислава Тетюхина перебрались в Москву из Оренбурга в 1930 году — за два года до рождения сына. Семья не бедствовала — отец был инженером, строившим аэродромы, мать работала оперуполномоченным МУРа — ловила жуликов, потом стала охранять высших партийных деятелей. Когда чиновники отправлялись в театр, сидела в соседней ложе с пистолетом в сумочке.
Владислав Тетюхин учился на инженера. Окончив школу с золотой медалью, без конкурса поступил в Московский институт стали и сплавов. В 1956 году его направили на Урал. Авиапрому не хватало титана, а небольшие предприятия в Москве, Ленинграде и Подольске с растущими потребностями не справлялись. Крупное производство решили создать в Верхней Салде, куда во время войны эвакуировали завод из Сетуни, поставлявший алюминиевые полуфабрикаты для самолетов. Тетюхин был в команде инженеров, создававших новые сплавы. Иногда их эксперименты заканчивались взрывами в литейном цехе. Первый слиток весом 50 кг, качество которого не вызывало вопросов, появился в марте 1957 года, а к концу 70-х СССР вышел в мировые лидеры по выпуску титана. Тетюхин стал кандидатом технических наук и лауреатом Ленинской премии, присужденной коллективу разработчиков. В 1977 году его пригласили во Всесоюзный институт авиационных материалов (ВИАМ) руководить лабораторией, отвечавшей за безопасное применение титана в космосе.
Когда до пенсии ему оставалось два года, из Салды приехал начальник кадровой службы ВСМПО с предложением возглавить предприятие. К тому времени завод, отданный коллективу в аренду, распался на отдельные производства — их разобщенность делала предприятие уязвимым. Количество заказов — оборонных и гражданских — сократилось в 30 раз. Топ-менеджеры, недовольные директором, рассчитывали, что человек, которому они доверяют, справится лучше.
Тетюхин понял, что выбора у него нет — если титановая промышленность рухнет, то все, чем он занимался, потеряет смысл. В 1992 году он вернулся на завод, получив на выборах больше 90% голосов, восстановил производственные связи и отказался от продукции, не находившей спроса. ВСМПО начало поставлять за границу ферротитан, которым легировали сталь, а на внутренний рынок, как и прежде, — штампованные колеса для автомобилей, нержавеющие кастрюли/сковородки и дельтапланы для лесников и сотрудников ГИБДД.
В 1993–1994 годах завод в Салде производил уже больше половины мирового ферротитана. Вырученные деньги вкладывали в производство, а за счет беспроцентных кредитов, которые государство выделяло до 1996 года, строили жилье для сотрудников и (как их тогда называли) объекты соцкультбыта. Углублявшийся спад в российской экономике выталкивал предприятие на мировой рынок.
Просчеты американского конкурента
 Фото: предоставлены 66.RU Уральским клиническим лечебно-реабилитационным центром им. В.В. Тетюхина |
|---|
Линию для производства посуды заводу помог купить в Германии Вячеслав Брешт, совладелец советско-немецкой компании «Аутолюкс», которая продавала компьютеры и автомобили ВАЗ. После педагогического института, где он изучал иностранные языки, Брешт работал во внешней разведке, пока его не комиссовали по состоянию здоровья (сам он это не подтверждает и не отрицает). С Тетюхиным они познакомились в 1989 году, когда тот собирался открыть производство титановых имплантатов (позже этот проект реализовал его старший сын Дмитрий). Помощь Брешта понадобилась Тетюхину для финансирования проекта. Дмитрий Тетюхин это подтверждает. «Брешту нельзя отказать в эрудиции и прагматизме — он все схватывал на лету, — говорит Дмитрий. — А отцу всегда нравились люди, у которых хорошо получалось то, чего не умел он. Тема изощренного ума, независимо от того, каких принципов придерживается человек в жизни, его всегда привлекала».
Тетюхин считал, что настало время предложить иностранным авиастроителям салдинский титан. Сплавы, которые использовали американцы, он изучал по фрагментам самолетов, сбитых во Вьетнаме и Корее. Сравнение убеждало, что продукция ВСМПО ничем не хуже.
Всем крупным компаниям, выпускавшим самолеты и космические аппараты, Тетюхин разослал письма с просьбой встретиться и обсудить возможное сотрудничество. Большинство респондентов согласились. С собой Тетюхин и Брешт повезли большой чемодан с титановыми образцами. За два года они побывали в авиастроительных компаниях США, Канады, Азии и Европы.
Первые лица Boeing принимали их в штаб-квартире корпорации (Сиэтл, Вашингтон). Среди инженеров и технологов на презентации ВСМПО был гуру металлургов Род Бойер, знакомый Тетюхину по встречам с американцами, изучавшими российскую авиакосмическую отрасль. На этот раз он выслушал доклад и ничего не сказал. Поиск других возможностей привел Тетюхина и Брешта в компанию Shultz Steel, поставлявшую Boeing полуфабрикаты для штамповки деталей. Тут их ждала удача — специалисты фирмы согласились изучить титановые образцы, привезенные с ВСМПО, и сказали, что качество их устраивает. Уральский завод стал поставщиком Shultz Steel, а значит, и Boeing.
ВСМПО вступало в конкуренцию с металлургическими гигантами Timet и RTI. «Даже в Штатах, услышав их имена, все писались, — говорил Тетюхин. — Если бы мы пошли напролом, эти два монстра запросто бы нас уничтожили. Выход был только один — наладить с поставщиками титана партнерские отношения».
На переговорах с президентом Timet стороны долго искали схему, которая всех устроит. Остановились на варианте, когда ВСМПО отправляет металл американцам и те за 20% комиссионных продают его заказчикам наряду со своим. Менеджеры Timet объясняли: «Есть титан из Верхней Салды — тоже хорошего качества, но дешевле. Если обнаружите дефекты, компания готова заменить его своим материалом». Это была их первая стратегическая ошибка, считает Брешт. «В компании Timet поняли, что ВСМПО рано или поздно зайдет на рынок США, и решили держать этот процесс под контролем, — говорит он. — Но когда они начали предлагать салдинский металл конечным потребителям, те быстро сообразили, что могут покупать его без посредников. Мы встречались с их представителями в Москве или в Европе и принимали заказы».
В 2000 году продажи ВСМПО заметно выросли. К этому времени Timet допустил вторую ошибку, уволив своего вице-президента по маркетингу и продажам Джона Монахена. По словам Брешта, несмотря на конкуренцию, их с Монахеном связывали дружеские отношения — американец даже был гостем на свадьбе его дочери. Когда Монахен сообщил Брешту, что остался без работы, тот сразу нашел ему дело. Бывший менеджер Timet выстроил для завода в Салде систему дистрибуции, которая устраивала всех американских производителей.
Поставщик корпораций
 Фото: предоставлены 66.RU Уральским клиническим лечебно-реабилитационным центром им. В.В. Тетюхина |
|---|
В самолете Boeing 767 часть титановых деталей пришлось заменять более дешевыми стальными из-за того, что поставщики взвинтили цены. В 1994 году, когда пришло время нового магистрального двухпроходного Boeing 777, где вся шоссейная группа была титановой, корпорация начала искать производителя, который согласится на ее условия. Владислав Тетюхин хотел этим воспользоваться. Цена, предложенная салдинскими металлургами, американцев устраивала, но они опасались перебоев в поставках. Для проекта Boeing 777 Тетюхину предложили создать в Америке буферный склад на две тысячи тонн титана. «Поскольку Boeing уже использовал наш титан, вопросов с сертификацией не возникло, — говорил Тетюхин. — Мы начали работать с технологами, конструкторами, дизайнерами и предлагали решения, которые считали правильными».
Помимо стандартной номенклатуры, Boeing требовались титановые листы для газовой штамповки сложных деталей. Подобные заказы завод уже выполнял, поэтому сомнений у Тетюхина не было. Но когда он приехал в Сиэтл, чтобы узнать, как прошли испытания, ему сказали: «Ваш металл — полное дерьмо».
Технологи пояснили — требуется особая мелкозернистая структура материала, обеспечивающая хорошую пластичность. На складе Тетюхину дали образцы других поставщиков, он увез их в Верхнюю Салду и полгода экспериментировал, пока не добился результата, устроившего американцев. Весь заказ на поставку титана для Boeing-777 получило ВСМПО.
Годом позже Boeing и Airbus согласились учитывать интересы ВСМПО-Ависма в долгосрочных программах. Чтобы стать их постоянным партнером, заводу оставалось решить внутреннюю проблему. Камнем преткновения был дефицит титановой губки, из которой плавят металл. Чтобы увеличить объемы производства, заводу не хватало денег. Иностранные банки предприятие не кредитовали, а условия российских были неприемлемыми. Из трех предприятий, которые в советское время обеспечивали ВСМПО титановой губкой, одно закрылось, а два других поставляли сырье в Японию и США. Договориться с компанией «Ависма», принадлежавшей Михаилу Ходорковскому (признан Минюстом РФ иностранным агентом), о поставках в долг Тетюхину не удавалось. Административный ресурс оказался бесполезен. Видя затруднения ВСМПО, авиастроители предупредили, что не станут увеличивать заказы, пока не убедятся, что завод получил доступ к сырьевой базе. Положение казалось безвыходным — «Ависма» видела в ВСМПО объект для поглощения, который поможет выстроить вертикально-интегрированную структуру.
Спасение пришло в 1997 году от менеджеров инвестиционного банка «Кредитанштальт Грант», купивших пакет акций салдинского завода. Они нашли семь инвестиционных фондов, готовых приобрести «Ависму» и обменять ее акции на дополнительную эмиссию акций ВСМПО в соотношении один к трем. Предварительные переговоры с компанией «Менатеп» показали, что она готова расстаться с «Ависмой», если предложение окажется выгодным. Когда этот план реализовали, Владислав Тетюхин стал генеральным директором «Ависмы» и перенаправил сырьевые потоки на ВСМПО.
Подробнее о том, как ВСМПО поглощало «Ависму», читайте в интервью с Вячеславом Брештом:
Как только на Boeing увидели, что у ВСМПО появилось собственное производство титановой губки, салдинский завод получил 16% поставок. Первый контракт с президентом Boeing Филом Кондитом Тетюхин подписал в 1998 году в Вашингтоне на очередной сессии «Гор — Черномырдин», призванной восстанавливать отношения США и России после холодной войны.
ВСМПО не стало предъявлять Boeing претензии за неисполнение обязательств, когда после атак на небоскребы WTC в Нью-Йорке для производителей самолетов начались трудные времена. Авиаперевозчики, у которых выросли затраты на безопасность пассажиров, страхование и зарплату персонала, отказались от заявок на новые машины, и производство самолетов сократилось.
О дружеском жесте российской компании на Boeing вспомнили в 2004 году, когда производство самолетов начало расти. С этого времени доля ВСМПО в поставках увеличилась с 16 до 25, потом — до 35%. При этом число поставщиков выросло до четырех, а их доли перераспределились, и Верхнеcалдинский завод вышел на первое место.
Сотрудничество с Boeing стимулировало переговоры с компаниями BFGoodrich (США), Embraer (Бразилия), авиационными моторостроителями Pratt & Whitney (США), General Electric (США) и другими.
Медицинский проект
 Фото: предоставлены 66.RU Уральским клиническим лечебно-реабилитационным центром им. В.В. Тетюхина |
|---|
Тетюхин хотел выпускать в Верхней Салде медицинские сплавы. Сначала это был вопрос престижа — убедить заказчиков, что промышленный гигант (печи, прокатные станы, гидравлические прессы) может делать металл, который используют в хирургии. Попутно гендиректор ВСМПО присматривался к зарубежным рынкам материалов для медтехники. Новым проектом занялся его старший сын Дмитрий, работавший на ядерном полигоне в Семипалатинске. Он приехал из Казахстана и провел два месяца в московских библиотеках, выясняя, какие имплантаты можно изготавливать из титана. Выбор пал на приспособления для челюстно-лицевой хирургии. Это означало, что в рецептуре авиационных сплавов, которые делали на ВСМПО, токсичный ванадий придется заменять безопасным ниобием. Итогом теоретической части стала линейка материалов, которые разработали на заводе. Изготовленные из них образцы изделий Дмитрий передал на экспертизу швейцарскому производителю эндопротезов Mathys. Фирма начинала работать в России и согласилась помочь.
Ответ пришел через два месяца. Специалисты Mathys сообщили, что обсуждать дизайн изделий не берутся, а замечаний к качеству материала у них нет. Их заключение помогло Владиславу Тетюхину убедить руководство Perryman Company (США), монополиста в производстве тонкого калиброванного прутка из титана, покупать сплавы ВСМПО-Ависмы. При желании титановые прутки могли делать и в Салде, но оборудование обошлось бы в десятки миллионов евро. Вкладываться в непрофильное производство, когда титан для самолетов нарасхват уходил в Европу, Америку и Китай, Тетюхин не решился.
На мировой рынок медицинских сплавов ВСМПО-Ависма вышла в 2003 году, купив американскую фирму NF&M International (Монака, Пенсильвания), выпускающую прутки малого диаметра для авиации, автопрома и медицины. Это помогло корпорации увеличить долю в сегменте медицинского титана до 23%. Компания Дмитрия Тетюхина «КОНМЕТ», выпускающая стоматологические имплантаты, до сих пор покупает часть заготовок в Салде.
Недружественное поглощение
 Фото: предоставлены 66.RU Уральским клиническим лечебно-реабилитационным центром им. В.В. Тетюхина |
|---|
К 2003 году ВСМПО-Ависма стала крупнейшим производителем авиационного титана. Компании Boeing завод поставлял 35% металла, Airbus — более 70%, Embraer — 100%. Тетюхин полагал, что все складывается удачно. Брешт советовал выводить корпорацию на IPO и готовить менеджеров, которые будут ей управлять.
Спокойная жизнь закончилась в феврале. По словам Брешта, в Салде появился Евгений Ольховик — партнер владельца ГК «Ренова» Виктора Вексельберга, проявлявшего интерес к титановому бизнесу. Ольховик предложил Тетюхину продать контрольный пакет акций ВСМПО. «Такого исхода Владислав Валентинович даже представить себе не мог и послал его очень далеко, — говорит Брешт. — В ответ Ольховик пригрозил недружественным поглощением».
После его отъезда руководители корпорации обсудили уязвимые места, которые могли стать мишенями для «Реновы». Слабым звеном они считали «Союз Верхняя Салда» — структуру, объединявшую держателей акций ВСМПО (52%). Юрлицо появилось в 1994 году, когда завод отбивался от криминальных структур, скупавших ценные бумаги. Правила «Союза ВС» разрешали его участникам продавать акции только друг другу (остальным претендентам — если не найдутся желающие среди своих). Систему считали надежной, но юристы Вексельберга наверняка знали, как обойти право преимущественного выкупа.
Опасения подтвердились уже в марте, когда нанятые «Реновой» люди начали скупать у пенсионеров и работников завода акции завода. Тетюхин объявил им войну — автобусы с табличками «Дорого покупаем акции ВСМПО» в город не пускали, а когда скупщики пересели на такси, гендиректор призвал таксистов увозить их в лес. Брешт предлагал без промедления распустить «Союз ВС» и выкупить акции его участников, пока этим не занялись агенты «Реновы».
На двоих Тетюхин и Брешт выкупили у работников предприятия 60% акций. Тем временем «Ренова» приобрела 10% акций «Ависмы» (их продал Соликамский магниевый завод) и 7% акций ВСМПО у топ-менеджеров завода, которых Тетюхин сразу уволил. Вексельберг довел свой пакет ВСМПО до 13,4%, но потом дело застопорилось, и он предложил Тетюхину создать титаново-алюминиевый холдинг, объединяющий ВСМПО-Ависму и производства «Реновы». Тетюхину идея понравилась.
Сложность была в том, что экономика ВСМПО-Ависмы оставалась непрозрачной — акционеры не представляли, какова рыночная стоимость предприятия. «Ренова» скупала акции ВСМПО по $29 за штуку, исходя из собственной оценки титанового производства в $300 млн. Тетюхин и Брешт понимали, что Вексельберг не оставил намерений завладеть корпорацией и добьется своего, когда станет партнером по бизнесу. Если капитализация ВСМПО-Ависмы не вырастет (в несколько раз), настанет день, когда «Ренова» ее поглотит.
«Мы решили, что компанию «ВСМПО-Ависма» нужно сделать открытой — показать акционерам структуру собственности, структуру управления, все дочерние фирмы и денежные потоки, — говорит Брешт. — Когда финансовые консультанты подготовили консолидированную отчетность корпорации за 2001/2002/2003 годы, мы увидели, что рентабельность бизнеса по EBITDA доходит до 45%, и сами сильно удивились».
В марте 2004 года компания «Тройка Диалог» внесла акции ВСМПО в свой trading book, и их стоимость начала быстро увеличиваться. Отправной точкой было предложение «Реновы» — $29 за штуку, к маю рыночная стоимость акций выросла до $94. «Ренову» это не радовало.
Тогда же основные акционеры ВСМПО-Ависма — Тетюхин, Брешт и Вексельберг — передали свои пакеты акций в трастовое управление. По условиям соглашения, в течение года участники траста не могли проводить с ними сделки, а с 4 апреля 2005 года любой из них имел право запустить опцион «русская рулетка» — если один из участников выставляет свои акции на продажу, двое других обязаны либо выкупить их, либо продать свои. Закладывать акции ВСМПО, чтобы получить кредит, договор запрещал.
Тетюхин и Брешт рассчитывали, что «Ренова» сядет за стол переговоров. Если Вексельберг запустит «рулетку», предложив выкупить свою долю акций, говорили финансовые эксперты, заявленная цена будет на 20% выше рыночной.
О своем решении Вексельберг объявил перед майскими праздниками.
Государство — это они
 Фото: предоставлены 66.RU Уральским клиническим лечебно-реабилитационным центром им. В.В. Тетюхина |
|---|
По словам Брешта, предварительные переговоры с потенциальными инвесторами о выкупе 13,4% акций Вексельберга оказались безуспешными. Одни говорили, что ни один совет директоров не одобрит покупку акций без залога, другие — что не хотят портить отношения с «Реновой». Финансист Рубен Аганбегян посоветовал обратиться в «Ренессанс Капитал» — иностранную инвестиционную компанию, не зависящую от структур Вексельберга. Глава фирмы Стивен Дженнингс заверил, что такой проект возможен. «По сути, наше соглашение с «Ренессанс Капиталом» было джентльменским и руководство фирмы ни к чему не обязывало, — говорит Брешт. — Но Дженнингс заверил, что они всерьез попытаются поднять денег».
Все изменилось, когда Вексельберг выставил на продажу акции ВСМПО по $96 — ниже рыночной цены, достигшей к тому времени $120. Глава «Реновы» полагал, что партнеры не найдут $148 млн на выкуп его пакета и продадут собственные акции по заниженной стоимости. «Вы даже не представляете, сколько инвесторов набежало с криками: «Мы хотим дать вам денег на выкуп акций Вексельберга!» — вспоминает Брешт. — Дженнингс довольно быстро собрал несколько групп, готовых предоставить деньги без залога. Меня даже не особо интересовало, кто они, — все шло под зонтиком «Ренессанс Капитала».
1 июля Вексельберг получил деньги, заработав почти на $100 млн больше, чем вложил, но к победе это его не приблизило. Второй раунд борьбы с ВСМПО-Ависмой начался в октябре — «Ренова» подала иск к Тетюхину и Брешту в Верховный суд Нью-Йорка, утверждая, что они нарушили условия трастового соглашения. Брешт говорит, что перспективы у разбирательства не было.
Корпоративный конфликт отошел на второй план после вмешательства государства, которое Тетюхин всегда считал покровителем. Когда посланники «Реновы» скупали в Верхней Салде акции, он писал обращения в комитет Госдумы по безопасности, правительство и администрацию президента, предлагая «золотую акцию» и другие варианты участия госструктур в управлении титановым предприятием, чтобы не допустить захват стратегического объекта. Ему всякий раз отвечали, что государство не вмешивается в спор частных компаний и не заинтересовано в контроле над ВСМПО-Ависмой.
Теперь ВСМПО-Ависму решили национализировать.
Тетюхин допускал, что государству может отойти 10–15% акций. Претензии на весь бизнес его обескуражили. «Я согласен, что государство должно быть совладельцем единственного титанового предприятия, — говорил он тогда. — Потому что отвечать за его стратегическое развитие в одиночку — большая ответственность. В том же Airbus 15% принадлежит французскому государству. Но тут речь шла о более существенном участии, и мы опасались, что передача завода государству может отпугнуть заказчиков».
По словам Брешта, о намерении государства стать собственником ВСМПО-Ависмы он узнал от Алексея Алешина, тогда — заместителя главы Рособоронэкспорта Сергея Чемезова. Алешин сказал: решение принято. Брешт передал его слова Тетюхину. Поначалу их заверили, что акции выкупят после независимой оценки, но к концу года намерения изменились. Интересантом официально стала компания «Рособоронэкспорт». За 60% акций собственникам предложили $700 млн — почти втрое меньше их рыночной стоимости.
С проверками на предприятие пришли прокуроры и налоговики. «Если налоговая считала, что компания не представила всех документов, она арестовывала счет — завод не рассчитывался с поставщиками, не выдавал зарплату, не получал деньги. Отец не мог этого допустить, — говорит Дмитрий Тетюхин. — Силовое давление сыграло свою роль — он решил расстаться с активом, чтобы проблемы прекратились».
После обыска в московском офисе компании, случившемся 22 февраля, Брешт решил, что в России договариваться не хотят, улетел в Германию и больше не возвращался. Ему позвонили с вопросом: «Чего вы боитесь?» и предложили побеседовать в Москве. Брешт ответил, что предпочитает встретиться в Европе. Переговоры продолжили во Франкфурте-на-Майне, куда прилетели Алексей Алешин и глава «Оборонимпэкса» Михаил Шелков. Когда Брешту начали угрожать уголовными делами, он заверил, что сообщит о давлении европейским и американским СМИ.
С тех пор с ним общались только представители «Ренессанс Капитала». В контракте с компанией у Брешта был пункт, что при продаже собственных акций ВСМПО-Ависмы в сделку включат его пакет по той же цене. За акции он выручил $500 млн.
Не договорились
 Фото: предоставлены 66.RU Уральским клиническим лечебно-реабилитационным центром им. В.В. Тетюхина |
|---|
Горные лыжи Тетюхину подарили коллеги из ВИАМа. «Отец увлекся скоростным спуском и целыми днями пропадал на трассе. Уверял, что его мозг при этом отключается, он забывает о проблемах и думает лишь о том, как сохранить равновесие», — вспоминает Дмитрий Тетюхин.
Однажды, поднимаясь на ледник в Церматте, Тетюхин почувствовал себя плохо. Работники, обслуживающие канатную дорогу, вызвали вертолет и отправили его в медицинский центр. «Когда я приехал в госпиталь, отец уже выходил из палаты после капельницы, — говорит Дмитрий. — Врачи сказали — если избегать перегрузок, беспокоиться не о чем. Но, как бывший спортсмен, он все делал по максимуму. В 73 года выполнял ежедневные 300 приседаний, как рекомендовал московский тренер. Из-за этого в коленном суставе стерся хрящ и о лыжах пришлось забыть».
Тетюхин решился на операцию. Искусственный коленный сустав ему пересадили летом 2005 года в мюнхенской клинике, владелец которой был его хорошим знакомым. В ноябре он вышел на лыжную трассу и убедился, что имплантат позволяет свободно двигаться.
Заинтересовавшись эндопротезированием, он начал читать книги по медицине. Сначала — из интереса, потом — с прицелом на будущее. Когда пришло время расстаться с заводом, Чемезов предложил Тетюхину работать консультантом, но у того уже появились свои планы. Бывший гендиректор ВСМПО-Ависмы решил выпускать эндопротезы и строить медицинский центр, где их будут имплантировать.
Тетюхин снова отправился за границу — изучать, как работают предприятия, выпускающие ортопедические изделия. Создавать производство он хотел по образцу немецкой компании Aesculap, входящей в пятерку мировых лидеров. Узнав об этом, немцы заверили, что запустить такой проект с нуля невозможно, тем более если речь идет о России. Тетюхин не спорил. Вернувшись, он купил в Туле участок земли с коммуникациями и недостроенным промышленным зданием «почтового ящика» и взялся за его реконструкцию.
Место выбрали не случайно. В Москве квалифицированные операторы станков с ЧПУ работали в основном в оборонке, а в Туле было много машиностроительных заводов и образовательных центров, обучающих кадры. В проект хотели привлечь одного из ведущих производителей, заинтересованного в локализации производства, и со временем запустить собственные эндопротезы. Для поисков партнера была еще одна причина — медицинские центры не готовы покупать эндопротезы, если нет данных об их успешной эксплуатации за 10–15 лет.
В 2011 году отец и сын начали переговоры с Aesculap, чтобы привлечь скептически настроенных немцев на свою сторону. Долго обсуждали варианты проекта. В апреле 2015 года компания предложила свой вариант партнерства — инвестировать в оборудование и технологии около 2,7 млн евро и выпускать только тазобедренные суставы ограниченными партиями. Тетюхиных это не устраивало. Они планировали загрузить все производственные площади (около пяти тысяч кв. метров) и помимо тазобедренных суставов делать коленные. Договориться не удалось.
Годом раньше, видя, что немцы сомневаются, Тетюхины начали переговоры с американской корпорацией Zimmer. Представители компании съездили на завод в Туле и предложили поставить оборудование, демонтированное при модернизации производства в Америке. После длительной переписки — уже в 2017 году — американцы сообщили о своем решении. Российскую компанию они видели дочерним предприятием, которое выпускает эндопротезы, но не может влиять на политику продаж. «Если с немцами мы обговаривали скидки на продукцию для отдельных медицинских центров и даже совместные разработки, то здесь эти темы даже не звучали, — говорит Дмитрий. — Схема была простая: мы производим — они продают».
Начать можно было и на этих условиях, но проект не состоялся — руководители Zimmer передумали из-за санкционных войн США и России.
Медицинский центр в Нижнем Тагиле Тетюхин успел достроить — клиника начала работать в 2014 году. Бывший гендиректор ВСМПО-Ависмы вложил в нее все деньги, вырученные от продажи акций. По оценкам, Рособоронэкспорт заплатил ему около $150 млн.
