Юрий Дудь: «Если у меня получается влиять на своем, полшишечном уровне, — это хорошо»

Юрий Дудь за год собрал на своем Youtube-канале 2,8 млн подписчиков, записал и выложил 47 интервью, которые посмотрели 240 млн раз. Он удачно монетизировал свою популярность. Например, он рекламировал сервис Aviasales, мессенджер Veon от «Билайна», а в этом году вместе с лучшим футболистом планеты Лионелем Месси стал амбассадором «Альфа-Банка». Это если не считать рекламных интеграций в каждом выпуске программы «вДудь».

В Екатеринбург Дудь прилетел, чтобы стать лицом ТРЦ «Гринвич» и «Пассаж». Вчера сняли 12 сюжетов, которые «Малышева-73» будет использовать в течение года для рекламы своих проектов.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU
Я прилетал в Екатеринбург три раза, это четвертый. Вел в Ельцин Центре мастер-класс «Как разговорить дерево» (1,17 млн просмотров на Youtube), потом делал интервью с Евгением Ройзманом и еще с кем-то делал — давно.

— Почему ты рекламируешь «Гринвич» и «Пассаж»?

— Сейчас будет информация, в которую не всем захочется верить, но Екатеринбург — один из тех городов, куда я обожаю приезжать. Я почти всем рассказываю, что самая большая беда России — в дикой централизации: у нас есть только пара городов, в которых можно интересно деньги зарабатывать и интересно их тратить. Я всегда считал, что таких городов более или менее полтора, но уже несколько лет в курсе: Екат сюда тоже надо включать.

Мне очень нравится ваш город тем, что здесь нет ощущения провинции в том смысле, что люди томятся от скуки и не знают, чем себя занять. Если что, про провинцию я говорю не со снобизмом, а с грустью и печалью: я мечтаю, чтобы в России были если не сотня, то десятки городов, на тысячи километров отброшенных от Москвы, но в которых при этом кипела бы жизнь.

Ну и важная мелочь: я фанат пива Jaws, а его родина — именно Урал. До крафтовой революции более-менее все русское пиво я считал ссаной мочой, а теперь — кайфую от большинства марок. И в первую очередь — от той, что разливают то ли в Екате, то ли рядом с ним.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU
Мне нравятся уральские пацаны и девчонки, они отличаются не только говором, но и подходом к жизни и еще какими-то мелочами. Они другие. Я не хочу сейчас играть на стереотипах, но это абсолютно точно другая масть русского человека.

— Иначе спрошу. До тебя «Гринвич» рекламировал Дмитрий Нагиев, и это выглядело органично. Он артист, актер, и когда он агитирует за то, чтобы люди приходили сюда покупать, мы понимаем, что это его очередная роль. Завтра он сбросит этот образ и пойдет сниматься в «Самом лучшем дне». Но ты же видеоблогер. У тебя, наверное, другое амплуа, и твоя реклама должна, по идее, быть личной, вызывающей больше доверия. Типа, потестил, рекомендуешь, отвечаешь за качество своим именем. Как ты можешь говорить о екатеринбургском ТЦ, живя в Москве?

— Ну смотри: во-первых, я работаю не один; у меня есть директор, он же менеджер и он же кореш. Он обрабатывает все рекламные заявки, в том числе узнает максимально много про потенциальных клиентов. И часто — не только из открытых источников. Это как готовиться к интервью: кто-то делает это только по «Википедии», а кто-то общается с инсайдерами темы — знакомыми, знакомыми знакомых, просто прошаренными людьми. И когда мы соглашаемся что-то рекламировать, мы, насколько это возможно, уверены в продукте или клиенте.

Плюс в Екате у меня есть знакомые; здесь целый год жил мой близкий друг. Они помогли мне узнать: «Гринвич» и «Пассаж» — кайфовые места, в них прикольно проводить время и тратить деньги. Поэтому я с энтузиазмом вписался в эту историю.

— Я пока чай пил, видел, как ты сидел с Константином Погребинским (совладелец «Гринвича» и «Пассажа», – прим. ред.), о чем вы говорили?

— Да просто болтали. Говорили о городе Будапеште, песне «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла» и книге Иванова «Общага-на-крови». Читал?

— Да, они еще частично финансировали его книгу «Ёбург».

— «Ёбург»? Стоящая?

— Да.

— Один раз держал ее в руках в магазине, но не купил. Поставлю в свою очередь на прочтение.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU
Мы ни за что не будем рекламировать то, в чем не уверены или где нет интересной подачи. Если кто-то к нам приходит и предлагает, условно, за 200 сделать скучную шнягу, а другой – за соточку сделать интересно и с новым знанием для тех, кто это посмотрит, то я выберу второй вариант.

— Ты говоришь, что никогда не станешь рекламировать госкомпании. Но, по большому счету, в России осталось мало компаний, где нет чего-то государственного.

— А я точно именно так говорил? По-моему, эту мысль ты взял из моего инстаграма, но она — я специально пролистал на октябрь прошлого года — звучала так: «Здесь будет появляться реклама — честная и частная (то есть не от государства)». Это похожая, но все же другая формулировка.

Россия — прекрасная страна, но то, что государственное все больше вымещает частное, заставляет меня грустить. Качественного сервиса, продукта, услуги никогда не будет, если нет конкуренции и альтернативы. Вкусные рестораны, обустроенные аэропорты, чистые туалеты и прочее — на все это придется гораздо больше шансов, если есть частное предпринимательство. Если у меня получается влиять на это на своем, полшишечном уровне, — это хорошо.

— На закусочную «У Ашота» согласишься?

— А почему нет? Малый бизнес — это здорово.

— То есть «Альфа-Банк», а не ВТБ, «Лукойл», а не «Газпромнефть», «Билайн», а не «Мегафон»?

— Слушай, ну ты сейчас со мной говоришь, как будто я политик, общественный деятель или просто помешанный на бабле. Это не так — хотя в последнее, конечно, поверить тяжело.
Во-первых, иногда госкомпания — это не просто неплохо, а даже хорошо. «Аэрофлот» — государственная компания? Мне нравится ими летать не меньше, чем S7.

Во-вторых, «Билайн» я рекламировал, потому что, кажется, с 10-го класса школы пользуюсь одним и тем же номером — и он билайновский. «Альфа-Банк» мы выбрали исходя из кучи факторов, но если коротко: он ближе всего мне по духу; я был его клиентом и раньше; в этом году он мутит много футбольной движухи.

А про выбор из всех остальных мегакомпаний надо понимать простое: у нас сейчас и так до фига рекламных контрактов, и пора притормаживать. Всех денег не заработать, все на свете не прорекламировать. А вот работать над тем, чтобы контент был пизже, — можно и нужно. Поэтому выбирать из «Лукойла» и «Газпромнефти» мне сейчас совершенно не хочется. Мне хочется сконцентрироваться непосредственно на работе и фигачить, фигачить, фигачить.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU
Качество — очень важная хрень. Я верю, что труд никогда не уходит в песок. Если делаешь на ьсибеъто, магия испаряется. Поэтому большинство наших отказов вызвано не столько суммой (потому что люди понимают порог входа), а тем, что продукт неинтересен.

— Почему ты не светишь суммы своих контрактов? Это ведь нормальное self-промо — показывать, как растут твои гонорары.

— Во-первых, это двусторонняя история, в которой есть пункт о неразглашении. Илья, ты хочешь, чтоб я сейчас назвал твою сумму?! (обращается к директору по маркетингу «Гринвича»)

— Илья Клюжин: Хочешь назвать — назови…

— Нет, не скажу… (смеется)

— Думаешь, возникнут проблемы с налоговой?

— Не, с налоговой все чисто и четко — вся работа через ИП. С людьми, которые предлагают расплатиться кэшем, переговоры заканчиваются даже без «до свидания». Хотя (не знаю, чья это заслуга — налоговой или просто времена другие) таких предложений сейчас очень, очень мало.

Сколько стоит реклама во «вДуде», знают более-менее все. А если я буду называть суммы за рекламный контракт вне «вДудя», это будет разговором о собственных победах и достижениях. Я живу в простом правиле: сделал клево — не рассказывай об этом на каждом шагу. Если это действительно клево — оно само про себя расскажет, в первую очередь — сарафаном.

Я когда-то от кого-то услышал: на свете не так много вещей, которые всегда будут в цене — хоть через 5 лет, хоть через 555; одна из таких вещей — мужская скромность. Самый кайф — делать что-то еоннеухо, но оставаться при этом скромным. Делать оннеухо у меня пока не очень получается, но когда-нибудь наверняка получится. А вот быть скромным я тренируюсь уже сейчас.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU
Официант это из «Шоколадницы» или президент России — нужно быть и с тем и с другим абсолютно одинаковым. Для меня изначально нет между ними разницы.

— Политическая реклама — сразу нет?

— Ну ты же смотрел выпуск с Грудининым? Я в самом начале рассказал: во «вДудь» закинули спиннинг по поводу рекламы выборов, но мы — точно не про это.

— Представь, Кремль, ты и Владимир Путин, он говорит: «Юра-журналист, ты мне нужен на выборах. Стань моим амбассадором». Сможешь отказать Путину?

— Конечно, смогу. Мне не очень понятно, почему отказывать Путину должно быть неудобнее или страшнее, чем отказывать кому-то другому. Президент страны, Ашот из закусочной на Уралмаше или крупный бизнесмен из Северодвинска — изначально для меня все эти люди равны. Да, в процессе отношение к ним может меняться — если кто-то ведет себя как мудак или, наоборот, очень благородно. Но изначально — все люди равны.

Не хочется, чтобы это выглядело поигрыванием мускулами, но чинопочитание мне совершенно не близко. Одна из самых хывеух вещей, которую я слышал, в том числе от взрослых мужчин, в том числе от мужчин, носивших погоны, это: «Ты же понимаешь, мы люди маленькие…» Когда я такое слышу, мне хочется рвать на себе футболку от возмущения. Маленький человек или большой – определяется не местом работы. И с официантом из «Шоколадницы», и с президентом надо общаться одинаково вежливо, без дрожи в голосе и с простой мыслью: какие бы котлы и костюмы ни были на нас надеты, мы все — просто люди.