Лить свинец не вреднее, чем жарить картошку: механик из Италии налаживает экологичное производство на УГМК

Эрнесто Саккетини постоянно в разъездах. Он супервайзер компании Engitec Technologies S.p.A. — одного из ведущих мировых предприятий, выпускающих оборудование для переработки свинца. Профессия «супервайзер» для русского уха звучит не совсем привычно. Более понятный термин — «специалист по шефмонтажу», хотя и его вряд ли можно назвать русским. Эрнесто осуществляет шеф-наладку оборудования, которое Engitec Technologies поставляет по всему миру. За шесть лет работы в компании Эрнесто побывал в Мексике, США, Франции, Тунисе, Испании, Турции, Канаде, Китае, Греции, Румынии, Венгрии, Японии и, конечно, в России. Нынешний приезд — тоже рабочий: итальянский механик проверяет, как идут монтажные работы на заводе ПСЦМ в Верх-Нейвинске (предприятие металлургического комплекса УГМК), где готовится к запуску производство по переработке вторичного свинца.

Компания Engitec Technologies S.p.A. разработала для ПСЦМ проект производства по выпуску свинца и поставила соответствующее оборудование: погрузочную машину, короткобарабанные плавильные печи с аспирационными зонтами и фильтры для него, стенд подогрева ковшей. Часть оборудования изготавливали в России по чертежам зарубежных коллег — в частности, газопроводы, газоходы, площадки обслуживания фильтров, дымовую трубу.

Эрнесто Саккетини, супервайзер компании Engitec Technologies S.p.A.:

— Я бывал в России много раз, и на Урале тоже. Впервые приехал сюда, когда Екатеринбург еще назывался Свердловском. Тогда это был довольно мрачный и грязный город, неблагополучный с точки зрения экологии: в воздухе висела индустриальная пыль — выхлопы многочисленных заводов. Сейчас город расцвел.

— А итальянская кухня? Как вам живется без пармезана и карбонары?

— Пасту уже научились неплохо готовить во всем мире, Урал не исключение. Конечно, иногда не хватает итальянских продуктов, в первую очередь это касается мясных изделий, сыра, вина. Но я не делаю из еды культа. Я немало езжу по миру и с удовольствием пробую местную кухню. Здесь, скажем, мне нравится красный суп. Забыл название…

— Борщ?

— О да, борщ!

Обедает Эрнесто или в заводской столовой, или в кафе рядом с заводом.

— Есть ли трудности в общении с русскими рабочими на заводе? Часто ли возникают конфликты?

— На производстве конфликтов практически не бывает. Есть какие-то рабочие моменты, недопонимание. Но это одна из моих основных задач — утрясти все сложности при монтаже, объяснить, наладить. Если человек не понимает слов, всегда есть чертеж — с его помощью можно объяснить что угодно.

— У нас в России есть такое мнение, что наши строители то и дело «косячат», работают по принципу «и так сойдет»…

— Сойдьот? (Оживленно переспрашивает и смеется, — прим. ред.) Это слово я знаю без переводчика. Сойдьот, пойдьот — эти слова я слышал на стройках России.

— А какие еще русские слова успели выучить?

— Привьэт, давай-давай, до свиданийа. Еще знаю слово «козьол». Но к счастью, часто говорить его не приходится (смеется, — прим. ред.).

— Вы много путешествовали. В какой стране работать было сложнее всего?

— Пожалуй, в Китае. У них очень своеобразное мышление, каким-то их поступкам я, как европейский человек, не всегда могу найти объяснение.

Оборудование, установку которого контролирует Эрнесто, сложное и высокотехнологичное. Ошибок здесь допускать нельзя. Но они иногда случаются. В данном случае промахнулись с разрезом на несколько миллиметров.

— Эрнесто, вы приезжали сюда, в Верх-Нейвинский, в начале июня. Многое изменилось за время вашего отсутствия?

— Очень! Работы идут полным ходом. Поставили печи, сделали аспирационные зонты. Собственно, осталось совсем немного — и цех будет готов к запуску.

— Свинцовое производство считается экологически вредным: это тяжелый металл, его пары могут накапливаться в организме, убивая человека. Вы не боитесь умереть раньше времени?

— Современное оборудование сделало производство свинца безопасным. В Европе, где страны не такие огромные по площади, как Россия или Китай, технологические мощности по рециклингу свинца могут стоять чуть ли не посреди жилых кварталов: вот завод — а через дорогу детский сад. Самое опасное в таком производстве, как вы верно заметили, — пары. Но такие линии сегодня монтируются по принципу «дом в доме»: мощные газоуловители, которыми оснащены аспирационные зонты, не дают парам металла вырваться за пределы небольшой площадки непосредственно рядом с печью. Все газы поступают в очистную установку, пыль из них осаждается и снова идет в переработку. Кроме того, само устройство короткобарабанных печей делает плавку свинца менее опасной, чем, скажем, в шахтной печи — здесь нет таких высоких температур.

— Когда вы были в нашей стране раньше, при Горбачеве, вы тоже занимались наладкой такого оборудования?

— В то время такого оборудования еще не существовало. Да и вообще в те времена, если честно, вопросам безопасности производства и окружающей среды уделялось гораздо меньше внимания. И бюрократов было побольше, чем сейчас. Хотя и сейчас их хватает (смеется — прим. ред.). Вообще с тех пор многое изменилось. Появились дороги, не везде и не всегда хорошие, но сейчас по крайней мере по ним можно ездить. Да даже на бытовом уровне — 25 лет назад мне было сложно представить поездку в Россию без трех вещей: одноразовых станков для бритья, пены для бритья и кофе. Это непостижимо, но здесь было невозможно купить кофе! Сейчас я беру с собой только два ноутбука с документами и чертежами и пару комплектов одежды. Все остальное можно купить в супермаркете.