Люди-гвозди. Как владельцы маленькой швейной фабрики выгнали китайцев из детсадов

Мы продолжаем спецпроект о наших местных предпринимателях, которые еще не построили транснациональные корпорации, но заняты полезными делами: они не продают и не покупают, а создают свой собственный продукт, за который не стыдно. Мы считаем, что на таких вот людях всё держится. И рассказываем о них, потому что они заслуживают уважения.

«Шов-студия» из Каменска-Уральского — это уже, по сути, целая швейная фабрика из двух цехов с ассортиментом всевозможных детских товаров (от банальных пеленок и простыней до сложных зимних комбинезонов) и постоянным потоком заказов от детских садов, частных клиентов и оптовых баз. А началось все во время финансового кризиса 2008 года, который убил мелкие закредитованные компании, а крупные заставил сгруппироваться и избавиться от всего лишнего.

Тогда основательница «Шов-студии» Олеся Штельц еще понятия не имела, что будет заниматься пошивом детских вещей. Она работала на хорошей должности в хорошем, большом и надежном федеральном банке. Открывала новые отделения: приезжала в город, арендовала помещения, с нуля формировала штат сотрудников и обучала их. Но в 2008-м региональную экспансию ее работодатель свернул. И Олесю сократили.

«Банально надо было кормить семью. И я стала думать, чем теперь могу заняться. Покупать и продавать не хотелось, хотелось что-то создавать», — рассказывает она и вспоминает, как дома «на коленке» отшила свой первый случайный заказ. Шить Олеся Штельц тогда не умела, но решила, что «раз нужно, то научусь». Попросила мужа купить швейную машинку. Разобралась. Научилась. Сдала заказ. И, к своему удивлению, практически тут же получила еще один, а потом еще и еще.

Первых клиентов привлек природный перфекционизм Олеси, утверждает ее супруг Валерий Хруцкий.

Очень скоро одной пары рук стало недостаточно для того, чтобы справиться с растущими объемами работы. Супруги стали нанимать швей-надомниц, позже открыли собственные небольшие швейные цеха на арендованных площадях, а сейчас присматривают новую площадку, чтобы создать одну большую фабрику.

«Мне никто ничего не должен. А я — должна. Потому что наняла людей и теперь отвечаю за них»

Олеся и Валерий — удивительные люди. Боюсь кого-то обидеть, но на моей памяти это первые предприниматели, у которых нет ни к кому никаких претензий. То есть абсолютно никаких: они не ждут помощи от власти, не сетуют на тяжелое налоговое бремя, не упрекают ни в чем конкурентов, не переживают по поводу надвигающегося кризиса, а если что-то не выходит — винят только самих себя.

Маленькая швейная фабрика — это очень гибкое производство. Его быстро и легко можно переключить с выпуска одного ассортимента на другой: зимой тут шьют теплые конверты и комбинезоны, летом переходят на легкие пеленки и распашонки. А если товар не пошел — его всегда можно распороть и сделать что-то другое.

Швейная фабрика Олеси и Валерия построена по принципам мануфактуры и ручного труда. Ткань сначала кроят на столе, которым владельцы фабрики очень гордятся: его местные заводские умельцы специально собирали по уникальным чертежам. Конструкция, говорят, очень простая, но удобная и функциональная — буквально выстраданная методом проб и ошибок.

Так же и владельцы фабрики стараются гибко подстраиваться под предложенные обстоятельства. Олеся отвечает за товар: следит за ассортиментом и качеством. Валерий занят продажами: он ищет выходы на клиентов, которых, по логике, «Шов» не может заполучить ни за что.

Например — муниципальные детские сады. Они обязаны проводить закупки через тендеры, главное условие которых — цена. И владельцам «Шва» с их относительно небольшими объемами и фанатичным отношением к качеству на этом поле делать нечего. «Максимальная цена в таких тендерах чаще всего ниже, чем та, по которой мы ткань закупаем», — признается Олеся Штельц. И, как правило, на официальных конкурсах побеждают крупные поставщики дешевого белья преимущественно китайского производства.

Раскроенную ткань опять же вручную сметывают и отдают швеям.

Но в родном Каменске «Шов» почти монополизировал этот сегмент рынка. Продукцию фабрики покупают все детсады города. Чтобы этого добиться, Валерий Хруцкий поступил так, как принято вести дела в России, — он пошел договариваться. Встретился с каждой заведующей. Показывал товар, объяснял, убеждал и в конечном итоге сделал так, что клиент сам захотел покупать текстиль именно у него и сам начал искать пути, как это сделать. Помогли все тот же перфекционизм супруги и ее принципиальный отказ жертвовать качеством ради низкой цены.

Валерий Хруцкий:

— Во-первых, небольшие суммы детсадам разрешили тратить по собственному усмотрению, без ценовых тендеров. Заведующие знают, что Олеся и ее девочки шьют нормально, не халтурят, берут только хорошую ткань. Потому стараются покупать у нас. А во-вторых, приобрести для садика нашу продукцию часто решают даже не заведующие, а сами мамочки: они приходят в группы, видят, как расходятся по швам купленные за копейки простынки и полотенца. Решают скинуться и заказать нормальное белье для своих детей.

На нескольких машинках изделие сшивают. И, собственно, всё. Производственный цикл практически завершен.

В розничном сегменте «Шов» родной город тоже завоевал. Несмотря на то что у фабрики вообще нет торговых точек, а единственное помещение, где можно купить его продукцию, находится далеко от центральных улиц, из местных роддомов «каждого второго младенца выносят в наших конвертах», с гордостью рассказывает Валерий. Как ему это удалось, не говорит, потому что «технология очень простая и ее легко могут скопировать». Но что-то мне подсказывает, что и тут он сумел договориться: с руководителями женских консультаций или с теми же роддомами, например.

Пеленки, распашонки, одеяла и полотенца остается только упаковать. Для частных клиентов продукцию заворачивают в фирменную упаковку. Для детских садов — просто складывают в большие полиэтиленовые пакеты.

Теперь в планах владельцев фабрики — рынки близлежащих крупных городов: Екатеринбурга, Челябинска и Кургана, например. По отработанной схеме Валерий договаривается с детсадами, но еще очень хочет, чтобы его продукция наконец оказалась на полках магазинов в крупных торговых центрах. Пути два: идти напрямую в магазины либо через большие оптовые базы. И вот тут возникла проблема. Он столкнулся с новым типом клиентов: с двадцатилетними девушками-снабженцами, подход к которым еще не нашел.

Валерий Хруцкий:

— Например, я договаривался с одной оптовой базой. Все решил с начальником, с его замом. Мы друг друга поняли. Ударили по рукам. И они мне говорят, мол, хорошо, давай работать, вот тебе телефон девочки, которая у нас за этот товар отвечает, она тебе позвонит. А она не звонит. Не выдержал. Вечером сам ее набрал. И просто по тону общения понял, что не нужен я ей, что у нее таких как я — целая очередь, что работать со мной у нее ни одного мотива нет: цена, качество — это ей неинтересно всё. И вот что я должен с ней делать? Орать на нее? Или цветы дарить? Или она тупо ждет, что я ей денег дам? Я не знаю.

Но, опять же, в этих маленьких поражениях Валерий никого не обвиняет. И продолжает искать подходы, ездит в Екатеринбург «как на работу».

Своих сотрудников Олеся Штельц очень ценит и бережет. Хотя иногда забывает им об этом напоминать. Например, однажды она решила сменить систему оплаты труда на фабрике: с почасовой на сдельную. И сменила. Но «своим девочкам» суть реформы как-то не разъяснила. Те смысла перемен не поняли, решили, что их обманут, и в гневе оставили на столе начальника такую вот записку. Олеся ее поместила на стену — чтобы перед глазами всегда была и напоминала о том, что работниц надо ценить и уважать.

«Мы больше никогда не сможем работать на кого-то кроме себя»

Маленькая швейная фабрика детской одежды в Каменске будет расти, уверены ее владельцы. Они подумывают расширять ассортимент: клиенты, когда-то покупавшие пеленки для новорожденных, уже просят сшить школьную форму. Но планам может помешать очередной кризис.

Олеся Штельц:

— Мы уже сейчас видим, что детсады сокращают объемы заказов. Частные клиенты тоже стали считать деньги. Если раньше мамочки прибегали и буквально сгребали с полок все, что нравится, то теперь они сдержанно выбирают именно то, что очень нужно прямо сейчас. Чувствуются надвигающиеся трудности, и не только у нас. Заводы в Каменске-Уральском снова сокращают сотрудников. Многие девочки, которые у меня работают, уже стали кормилицами семей: их мужья остались без работы.

Ассортимент фабрики часто разрастается «по заявкам». Клиенты приносят свои идеи. И если у задумки есть коммерческий потенциал, уникальные заказы пускают в серию. Так «Шов» начал выпускать, к примеру, эти детские полотенца на вешалках-зверушках. Освоили производство не сразу: шить мягкие игрушки не умели, а на аутсорсинг отдать не смогли. Но когда освоили — не пожалели. Спрос есть.

Тем не менее Олеся и Валерий собираются работать до последнего клиента, сворачиваться и закрываться даже не думают и признаются, что очень не хотят лишиться своего дела и снова стать наемными сотрудниками.

Олеся Штельц:

— Конечно, будь я наемным сотрудником, я бы работала лучше. Потому что когда ты сам себе начальник, это слишком расслабляет иногда. Но все равно я даже представить не могу, что снова стану на кого-то работать. В голове не укладывается. И если даже наша фабрика когда-нибудь закроется, мы создадим что-то новое, но обязательно — что-то свое.

А эту пеленку на липучках Валерий Хруцкий называет «пеленатором». Смысл в том, что с ним ребенка не надо обматывать пеленкой на несколько раз: положил пупсика в уже сшитый карман, застегнул липучки — и готово. Я такие штуки в магазинах не встречал. И купил. Дома опробовал. «Пеленатор» работает.

Фабрику ее основатели решили беречь и однажды передать по наследству. Потенциальная наследница — старшая, семилетняя дочь Валерия и Олеси — сама объявила себя преемницей родительского бизнеса. Она уже разбирается в основах своего будущего дела: знает, какая машинка зачем нужна, чем один шов отличается от другого и т.п. Родители с удовольствием пускают ее в цех и лишь надеются, что к совершеннолетию наследница не передумает.