Начальник ОБНОН: «Чтобы победить «синтетику», надо выключить интернет»

Глава регионального отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Евгений Рагозин признается: «Ноутбук у меня есть, но я его чаще использую просто как зарядку для телефона». О начале двухтысячных, когда наркодилеры еще не нашли убежища в интернете, он вспоминает даже с некоторой ностальгией: «Конечно, было проще. Они вынуждены были лично встречаться с потребителями. Тут-то их и брали, а дальше раскручивали цепочку».

Теперь все по-другому. Вместо героина по школам Екатеринбурга расползается «синтетика». Она как бы не такая «убойная», но она дешевле, доступнее, а главное — продавца за руку поймать куда сложнее: покупателя он находит в интернете, а товар ему передает через тайные закладки. Тем не менее ловить таких полицейские научились, утверждает глава ОБНОН:

— Об этой проблеме лично я начал говорить еще в 2011 году — тогда мы столкнулись с массированным наступлением «синтетики» на наркорынок со сбытом через интернет. И я уже тогда говорил: с каждым годом будет только хуже. Производители и поставщики все известны. Но надо вырабатывать некую государственную политику.

— Это потому, что производители — за рубежом?
— Да.

— В Китае?
— В том числе. Но не только.

— А что вы делаете здесь, на местах? Кажется, вы ничего не можете им противопоставить. Потому что в город «синтетика» прибывает «Почтой России», продается через интернет, а распространяется через закладки.
— Ну, есть способы. За последние два года мы закрыли несколько таких интернет-магазинов.

— Закрыть сайт несложно…
— Вы не поняли. Мы не сайты закрываем, а магазины. Методы есть. Объем изъятий «синтетики» уже идет на десятки килограмм за раз. С начала года мы изъяли больше сотни килограмм. Ликвидировали 17 организованных групп, причастных к сбыту наркотиков. Привлекли к ответственности организаторов.

— Эти люди уже в колонии?
— Приговоров пока нет. Но они находятся в местах лишения свободы.

— Как вы их нашли и задержали?
— Скажем так, еще в 2011 году мы понимали эту проблематику. И уже тогда начали по ней работать. А плоды пожинаем вот сейчас. Подробнее не могу рассказывать, вы понимаете.

— А как быть с формулой «синтетики», которая все время меняется, не позволяя отнести изъятое к значащимся в реестре наркотикам?
— Формула может меняться хоть каждый день. Но от этого «синтетика» не становится легальной. Рано или поздно вещество все равно окажется в списке наркотических. Да, процедура несколько усложняется. Но тем не менее. После получения заключения эксперта вещество, которое считается легальным, становится официально признанным наркотиком.

— Но за время, пока идет экспертиза, продавец этого вещества может ускользнуть.
— Вы знаете, как показывает практика, новых веществ появляется всего 5–10 в год. Да, кого-то приходится отпускать. Скрывать не буду. Но только на время. Рано или поздно мы все равно привлечем их к уголовной ответственности. Но есть примеры, когда мы задерживаем человека. Порой неоднократно. Причем даже не с аналогами, а с тем веществом, которое давно признано наркотиком и внесено в список. А преступника все равно отпускают.

— Суд отпускает?
— Да. Под подписку. Под залог. Приходится упорно ловить: раз, два, три, четыре. Как правило, на четвертый раз судья понимает, с кем имеет дело, и помещает подозреваемого в места не столь отдаленные.

Дважды суд отпускал, например, вот этого наркоторговца по имени Александр. И каждый раз его снова ловили с очередной партией «синтетики». Пока судья разбиралась в материалах дела, он продолжал торговать.

— Основной рынок сбыта «синтетики» — это школы, верно?
— Я бы не сказал, что основной. Хотя да, можно говорить о том, что школьники составляют заметную долю лиц, потребляющих наркотики. Мы сейчас разрабатываем меры профилактики — совместно с госорганами, с муниципальными учреждениями, с ФСКН. Мы будем с этим бороться.

— Что за меры?
— Во-первых, речь идет о профилактических беседах. Во-вторых, о наркологических осмотрах и тестировании.

— Тест разве обнаруживает в крови «синтетику»?
— Раньше часто не выявлял, вы правы, была такая проблема. Сейчас оборудование меняют, и большинство новых веществ уже определяются.

— Дети торгуют наркотиками?
— Да, есть такие факты. Но я бы не назвал их детьми. Это подростки, 14–16 лет. Таких мы тоже задерживаем и привлекаем к уголовной ответственности.

— Несовершеннолетних? Как?
— Уголовная ответственность наступает с 16 лет. До того, говоря нашим языком, они не являются субъектами. Но это не значит, что никакие меры к ним не применяются. Спецшколы у нас еще никто не отменял.

— Страна травится каким-то новым «спайсом». То есть и раньше травились. Но в этот раз как-то массово: в Сургуте, например, погибли разом шестеро, в Кирове — пятеро. Что это?
— Это новый реагент. В формуле — ничего принципиально отличного от другой аналогичной «синтетики». Но его химическая активность намного больше тех веществ, которые появлялись на рынке ранее.

В апреле в суд ушло дело группы наркодилеров, промышлявшей торговлей «синтетикой» через ICQ. Во время обысков наркополицейские изъяли у членов банды 5 килограммов наркотиков. На деньги с продажи относительно дешевой «синтетики» дилеры покупали машины и недвижимость. Так, в собственности у подельницы главаря оказались Range Rover Vogue, Land Rover Freelander и Land Rover Discovery 3.

— До Екатеринбурга он дойдет?
— Зарекаться не буду. Но скажу, что все меры я принял. Если он появится на рынке, мы не допустим его широкого распространения.

— То есть реагировать вы начнете, только когда его начнут продавать здесь?
— Нет. Мы уже реагируем. Меры превентивного характера я принял, как только пошла серия отравлений в Сургуте и Кирове.

— И что теперь? Я могу ждать сообщений пресс-службы ГУ МВД о том, что люди, пытавшиеся запустить эту отраву в Екатеринбург, арестованы?
— Да. Я родился в этом городе. Я тут живу. У меня есть дети. И я сделаю все, чтобы наркотиков стало меньше. Серьезно. Мы здесь работаем не ради целевых показателей. Мы хотим, чтобы наркотиков не было. Но побороть на 100% их не получится, к сожалению.

— Возвращаемся к тому, что надо решать проблему на государственном уровне и останавливать трафик из Китая.
— Не только. Понимаете, чтобы победить «синтетику», надо выключить интернет. Я уверен, если в Екатеринбурге закрыть интернет всего на неделю, мы все увидим, как тут же упадут продажи наркотиков.

— Но этого ведь никогда не будет.
— К сожалению, да. Я помню начало двухтысячных, когда не было ни интернета, ни сотовых телефонов. И сбытчикам приходилось торговать из рук в руки. В те времена они попадались намного чаще. Если есть прямой контакт с покупателем, проще поймать за руку. Тем не менее я понимаю, что сбытчики наркотиков сейчас очень внимательно читают это интервью. Потому хочу сказать: если вы думаете, что торговать через закладки — это безопасно, то вы ошибаетесь. Практика есть. Мы таких товарищей ловим и сажаем в тюрьму. И вас поймаем. И накажем.

— Я вас еще хотел про ночные клубы спросить. Этим летом в Екатеринбурге сотрудники полиции приходили в такие заведения как-то очень часто. Что это было?
— Ничего особенного. Я бы сказал, что это плановый рейд. И такие рейды мы будем продолжать. Потому что в нашем городе в большинстве ночных клубов гости употребляют наркотики. Есть информация по клубам, где идет сбыт. И мы должны реагировать.

— Все мы видели видео с рейда в клубе «Пушкин». Видели пакеты с чем-то белым, валяющиеся на полу. А что дальше? Кого задержали, кому предъявили обвинения?
— К сожалению, никого. Это, скорее, профилактика. Доказать сброс, конечно, можно. Но в той конкретной ситуации не получилось. Наркотики мы обнаружили только тогда, когда посетители ушли. Нас было слишком мало, чтобы провести личный досмотр каждого и не допустить сбросов. Признаю: мы просто не рассчитывали, что там будет столько народу.

— При себе ни у кого не нашли?
— Ни у кого. Да, некоторых досмотрели. Но не нашли.

— Зачем тогда был нужен этот рейд?
— Ну, насколько мне известно, «Пушкин» в итоге закрылся ведь. Конечно, потребители и продавцы наркотиков, скорее всего, просто переместились в другие заведения. Но мы тоже продолжаем работать. И если мы получаем информацию о том, что в клубе торгуют наркотиками, мы туда придем.

— Откуда получаете информацию?
— Вопрос не совсем корректный. Тактика и методика проведения разыскных мероприятий разглашению не подлежат. Могу одно сказать: помимо той информации, которую мы получаем из своих источников, есть сообщения бдительных граждан, которых не устраивает то, что происходит в клубах. Но информация у нас достоверная. Практически во всех клубах, куда мы приходили, мы находили наркотики.

— Были случаи, когда в подобных рейдах реально удавалось поймать за руку распространителя?
— Были. Несколько лет назад. Я тогда работал в несколько другой структуре — в Управлении по борьбе с организованной преступностью. И нам удавалось ловить наркоторговцев с поличным. Я думаю, что определенное время мы не уделяли должного внимания этой проблематике. Но сейчас наверстаем.

— Тем не менее давайте снова возьмем для примера «Пушкин». Наказаны, согласитесь, только владельцы клуба.
— А вы думаете, они не виноваты в том, что в их заведении торгуют наркотиками?

— Что они могут сделать?
— Извините меня, вы ночные клубы посещаете?

— Редко. Но я понимаю, о чем вы. На входе меня досматривают. Но ведь они не имеют на это права, они же не сотрудники полиции.
— А вас никто и не заставляет. Не хотите показывать содержимое карманов — ну извините, заведение отказывает вам в доступе. Всё зависит от позиции собственника. Поверьте, если он не хочет, чтобы в его клубе были наркотики, их там и не будет. Два раза мы были в клубе «Подвал». Два раза находили наркотики. Во второй раз, к сожалению, была некая заминка. Мы 20 минут не могли попасть в клуб, потому что охрана просто блокировала дверь. Как потом выяснилось, эти 20 минут были выделены посетителям, чтобы они уничтожили все, что с собой принесли. Понимаете политику владельца заведения, да?

Помимо наркотиков, в ночных клубах силовики ищут и находят нелегальный алкоголь. Не так давно мы рассказывали, например, о том, как, изъяв несколько ящиков спиртного, они сорвали шоу трансвеститов в одном из ночных заведений Екатеринбурга.

— Да.
— Вот поэтому мы продолжаем подобные рейды. Мы сделали небольшой перерыв — была другая, куда более срочная работа. Но теперь, осенью, мы возобновим практику внезапных посещений ночных заведений Екатеринбурга. Есть сигналы. Есть список заведений, в которых, по нашим данным, торгуют. Значит, будем работать.

— Я понимаю, что названий клубов вы мне сейчас не назовете. Но хотя бы скажите, сколько их?
— Много.

— Ясно.