Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Живые легенды: Вениамин Андреевич. Публикуем истории ветеранов из Верхней Пышмы

6 мая 2014, 10:00
Живые легенды: Вениамин Андреевич. Публикуем истории ветеранов из Верхней Пышмы
Фото: Маргарита Пятинина
Мы продолжаем публиковать истории ветеранов Великой Отечественной войны, вошедшие в новый документальный проект фотографа из Екатеринбурга Маргариты Пятининой.

Всего за несколько месяцев Маргарите Пятининой удалось встретиться с 37 ветеранами из Верхней Пышмы (каждому из них от 87 до 94 лет). Более подробно о проекте вы можете прочитать здесь. Ко Дню Победы в свет выйдет книга с рассказами ветеранов и их фотографиями, а уже сегодня вы можете прочитать их истории на Портале 66.ru.

Мы уже опубликовали несколько серий. Среди них — история медсестры, сумевшей взять в плен двоих немцев, рассказ о самых тяжелых годах обороны Москвы, а также о непростой судьбе девушки, ушедшей на войну в 21 год. На этот раз предлагаем вам прочитать рассказ ветерана из Верхней Пышмы Вениамина Андреевича, служившего на фронте снайпером.

На пороге нас изрядно напугала дочь Вениамина Андреевича, сказав, что вчера он узнал о съемках и у него подскочило давление: «Очень волнуется, и не знаю, захочет ли». Мы стояли просто в замешательстве. Но к нам в прихожую вышел улыбающийся мужчина лет 70: «Проходите!». Вениамин Андреевич усадил нас и показал свою фотографию послевоенных лет. Красавец-герой, старший лейтенант. И он не слишком изменился с тех пор, разве что стал чуть белее цветом волос.

— Как для вас началась война?
— Мне было 10 лет, когда началась. Пахал, боронил. Все для фронта, все для победы. В 15 поставили на учет. И приказ Сталина с 16 лет призывать. Мне 2 октября исполняется 16, а 15 августа призвали и сказали в военкомате: «Пока до фронта едешь — будет 16». Солдат, рядовой. Хорошо стрелял, четыре года был снайпером.

— Много подстрелили?
— Много… много… Я даже в церковь не хожу, дома молюсь, — почти шепотом, наклонясь к нам, сказал он и показал на дальний угол комнаты, где стояли иконы.

— На войне очень много было памятных историй. Вот особенно: огромная атака намечалась, у нас командир полка говорит, что надо как-то сорвать эту атаку. Нас вообще мало, а их там — ужас. Вот его слова: «Там — ужас! И все головорезы, надо как-то сорвать эту атаку. Вот вы снайперы, самые лучшие стрелки, выручите нас!». Ничего не говорил, не приказывал: «Выручите нас!». Подошел, вот так каждому положил руку на плечо: «Будь добрый! Будь добрый».

И нас выдвинули, подготовили нам места, маскировку, кустов насадили. Наша была задача — уничтожить командующих. Командующий вышел из блиндажа. Ну что тут, он тоже человек, в уборную вышел. И кто из нас его первый прихлопнул. А за ним след сразу, раз командира ранили или убили. Там нагрянули. Командир нам дал задание, и мы пошли ночью. А оружие такое у нас, ночного видения. Вот я наставляю и за 200 метров вижу лицо, погоны. Прикладываешься так, чтобы не промазать... Ой, как волнуюсь я, — держится за грудь и смеется Вениамин Андреевич. — Я бы лучше в атаку сходил.

Вот мы и сорвали, мы перебили их. Наутро атака — а атаки нету. И все. Нас, конечно, поощрили как следует. Фронтовые. А фронтовые — у нас постоянно фляжка со спиртом или с водкой. Сам не будешь пить, потому что боишься, что уснешь, а разведка уведет.

Когда наши прорвали оборону в Японии, пошли в Китай, нас бросили на ликвидацию японцев. Мы их быстро укокошили. Когда перебили, нас направили в Китай. Когда туда попали… ой, как они плохо жили. Рассказывать тяжело даже. Очень плохо жили. Мы свое, свои пайки, что могли им отдавали, особенно ребятишкам. В Китае там остальных добили. И все вроде бы. Нас поздравили, отметили. А наутро пешкодралом — в Корее война началась.

Он восторженно рассказывал о командире, с которым под конец войны все прошли, подружились, вместе на Урале жили. Он гордился своим командиром, другом, с которым после войны за одним столом вспоминали пройденное. Он сидел за этим самым столом, он берег его. По его бодрой и яркой улыбке казалось, что будто вчера это было, столько восторга и энергии было в рассказе. А наверное, и правда, все это было как вчера…снится и всегда за спиной. И забывается то, что было вчера, а вот это — незабываемо.

— А какая самая памятная медаль для вас?
— Памятная… Вот 50 лет — памятно, что дожил. Как бы дотянуть еще до 70! И потом еще мысль у меня такая: у нас Машенька, ей 3 года, 4-й, ее бы до школы дотянуть.

— Да дотянете!
— Охота. Ой, как я ее люблю… Да я всех вас люблю, особенно молодежь, я очень люблю.

Я смотрела на него, на его лежащую на столе юношескую фотографию, я недоумевала, как этому мужчине может быть почти 90… Казалось, что время давало ему реванш.

— Как узнали о Победе? Где вы были тогда?
— Меня ранило. Пошли в атаку. Я 20 километров до Сеула не дошел — меня ранило. В руку, в голову, в челюсть. И меня Кожедуб (четырежды герой СССР, летчик) на самолете в Хабаровск, в госпиталь. Осколок удалили, все разнесло, ни одного зуба нету. Собрали, сшивали мне челюсть заново.

— А наркоза не было?
— Как не было? Без этого ничего не делалось. А мы же матерщинники — она как залезет в рот, там сшивает, знаешь, как материться охота! Я говорю: «Ты дура!» — «А я знаю», — «Больно же мне!» — «А ты думаешь, мне не больно рыться у тебя в голове». Так вот в госпитале и узнал...

А после его демобилизовали. И пока он ехал домой, встретил свою жену будущую. Представляете?!

— Привезли к поезду, посадили. И проводница была. Выдали мне талонов всяких. А после войны-то такая была голодуха. Мы из Хабаровска до Свердловска месяц ехали. Мне-то там положено, предъявляю талон — мне дают все: картошка, морковка, свекла, капуста, хлеб, мясо, рыба, сколько положено. А я беру с собой этих девок из вагона, они тоже голодные, нам побольше всего дадут. Они у меня варят. Так вот ехали-ехали и снюхались. 47 лет прожили.

Он так задорно и просто рассказывал и войне, об атаке и ранениях, будто это были старые байки в компании сослуживцев. И все время улыбался. Но когда речь зашла о том, что пожелать сейчас молодежи, нам, он сказал самые главные вещи. Думаю, именно такой подход к людям помогал ему во время всех бедствий и тяжести войны. За юмором и задором стояла большая сила принимать лицом к лицу все трудности и оставаться человеком, любить и ценить.

— Любите друг друга, это главное. Никогда не брезгуйте ничем, то есть никем — калека он или кто. Любите друг друга, как мы любили, так же вы любите. Все на любви строится. Это главное. Если ты будешь кого-то любить, он будет тебя любить, помогать. Главное — любите друг друга, а остальное придет все само. И учиться….

Текст, фото: Маргарита Пятинина