«Мичуринский»: как Екатеринбург построил город в городе — и почему это до сих пор не стало нормой

Пустырь, с которого все началось

В начале 2010-х Широкая Речка была ничем: дачи, заболоченные участки, 160 жителей. Местность только что включили в городскую черту, и о полноценной жизни тут речи не шло. Когда в 2013 году российский строительный холдинг «Группа ЛСР» начал проект, в профессиональной среде шутили: «в чистом поле сажают Европу».

Проект действительно выглядел как вызов. Плотной застройки не было: дома максимум в 8 этажей, большинство — 3–4, с покатыми крышами, фасадами в теплых тонах и архитектурой, напоминающей пригороды Германии. В некоторых квартирах — потолки до 6 метров и антресоли. Для массового рынка того времени решение почти фантастическое.

Фото: 66.RU

«В 2013-м мы боялись, что это будет не понято, — вспоминает коммерческий директор «Группы ЛСР» на Урале Артем Минаев. — В Екатеринбурге не было примеров малоэтажных комплексов такого масштаба. Мы шли на ощупь». Но к моменту сдачи первых домов в декабре того же года 90% квартир были уже проданы. Район начали называть «пряничным» — из-за архитектуры, фасадов и ощущения уюта, которого в новых ЖК тогда было немного.

Вообще история «Мичуринского» уходит корнями в 2009 год, когда тогдашний премьер Владимир Путин поручил регионам развивать сегмент доступного жилья. В ответ на это в Екатеринбурге запустили конкурс «Светлореченский» — на проектирование и строительство малоэтажных кварталов с фиксированной ценой: не выше 30 тысяч за квадрат. Участвовали 15 застройщиков, но победу тогда одержала «Группа ЛСР».

Фото: 66.RU
Первые рендеры «Мичуринского»

Именно этот эксперимент стал точкой отсчета. Получив возможность протестировать модель вживую, в ЛСР поняли, что формат работает. Позже на основе этого кейса и появился «Мичуринский», но уже не как пилот, а как флагман. Эксперимент перерос в системный проект, а временное решение — в полноценный жилой район с соцобъектами, зелеными зонами, сквозной пешеходной логикой и постепенным наращиванием функций.

Район как среда, а не просто адрес

Ключевым поворотом стал отказ от принципа «построили жилье — потом как-нибудь добавим школу». Уже в первой очереди была заложена полноценная образовательная инфраструктура. Сначала открылся образовательный центр с детским садом и начальной школой, позже — второй с двумя бассейнами и увеличенной площадью. А потом в придачу и еще один детский сад. Все это появлялось не по остаточному принципу, а как часть стратегии.

Фото: 66.RU

Но не только школы. На территории района появилась «тропа здоровья» — прогулочный маршрут через соседний лес, с беседками, скамейками, маршрутом для бега, прогулок, лыж. Была устроена набережная озера Половинное. Появились спортивные площадки, мини-скверы, детские городки, велодорожки. Внутри комплекса — магазины, кофейни, студии, секции, пекарни. Постепенно район начал жить своей жизнью.

В отличие от типичной городской окраины, где между домами — парковка, а за ними пыль и магистраль, здесь до сих пор тихо. Не из-за шлагбаумов, а потому что сама планировка, окружение и роза ветров создают ощущение удаленности. Это не про «чистый воздух» в буклете, а про реальное ощущение отдаленности от города — именно за этим сюда и поехали семьи.

Масштаб, признание, но не норма

За время своей жизни «Мичуринский» собрал внушительный список наград — от FIABCI Prix d’Excellence до «ТОП ЖК» и «Народного выбора». В 2025 году он признан самым масштабным жилым проектом в Свердловской области. Но все это следствие, а не причина. Причина в другом: в подходе, который сегодня остается скорее исключением, чем правилом.

Фото: 66.RU

Малоэтажная застройка требует больших вложений на старте и медленнее возвращает деньги. Она сложнее в логистике и инфраструктурной реализации. Город по инерции растет ввысь. А вширь — только если совпадает все: и земля, и девелопер, и желание сделать не просто «пятно застройки», а новый микрорайон, у которого будет свое лицо и узнаваемое имя. Именно поэтому «Мичуринский» — важный прецедент. Потому что он случился. Потому что показал: можно иначе. И потому что за десять лет так и не стал нормой — хотя мог бы ею стать.

Фото: 66.RU