Андрей Кабанов: «Рехабам, собирающим большие деньги, не выгодно избавлять пациентов от зависимостей»
По словам Андрея Кабанова, у него 11 лет наркоманского стажа. Он не считает наркозависимость болезнью, которую лечат таблетками, и пропагандирует подход китайцев, отправляющих своих наркоманов за решетку, а продавцов дурмана — на смертную казнь. У российского государства нет системной программы по борьбе с наркоманией, отсюда и все беды, объясняет Кабанов.
— В реабилитационном центре под Екатеринбургом, о котором пишут в новостях, месяц пребывания стоил 90 тысяч рублей. Такие суммы действительно необходимы для эффективной реабилитации ребенка или это просто бизнес?
— Мы навели справки об этих детских рехабах. Дорогой проект — за содержание ребенка родители платили до 100 тысяч в месяц. Такое просто недопустимо. Правда в том, что конторы, собирающие большие деньги, не заинтересованы избавлять пациентов от зависимостей. Коммерсантам нужно, чтоб вся эта галиматья продолжалась как можно дольше. Дикость, конечно. Мы к этому относимся отрицательно. Потому что на содержание детей много денег не требуется. В свое время мы использовали собственные помещения. Нормально кормили, учили готовить и убирать за собой. Родители платили минимальные суммы, в основном, помогали продуктами.
— Изоляция детей в таких заведениях должна быть жесткой?
— Несовершеннолетние — отдельная тема. У нас таких было немного — пацанов 10–12. Одних вылавливали по теплотрассам, другими родители не занимались совсем. Жили они в наших центрах на Изоплите и в Белоярке. Два сотрудника фонда с ними работали — футбол-хоккей-кино, в школу провожали. В отличие от взрослых наркоманов подростков от внешнего мира не изолировали. Следили только, чтобы они не убегали, потому что такое случалось. Однажды двоих беглецов приютили в женском общежитии, они нашли там алкоголь и сильно напились. Целое приключение. Сейчас даже странно об этом вспоминать, потому что они давно выросли, создали семьи и обзавелись детьми. Многие стали вполне благополучными.
— Насколько важна прозрачность — доступ родителей, опеки, общественников — в работе с несовершеннолетними, чтобы исключить злоупотребления? И как этого можно добиться?
— Мы в свое время круглосуточно записывали все, что происходило во взрослом центре. Со звуком. Только в ванной и туалете камер не было. Полиция и надзорные органы могли посмотреть эти записи в любое время. Почему бы рехабу не сделать то же самое — предоставить родителям виртуальный доступ, пусть наблюдают, что делают с их детьми за 100 тысяч. Тогда и сотрудники центра были бы под контролем. Беда в том, что за детьми там присматривали бывшие наркоманы 17–18 лет. Дети маленькие, почему бы над ними не поглумиться? Держали их там впроголодь, никакой психологической помощи не было. Скажу вам для понимания — такая тема много лет присутствовала во всех детских домах. Она жуткая — старшие дети издевались над младшими, били их и насиловали. В этом рехабе случилось ровно то же самое — детей и подростков поместили в замкнутое пространство и оставили без защиты.
— Что заставляет родителей отдавать детей в такие центры?
— Безвыходность, безвыходность. В государственных лечебницах им таблеточки предлагают, но лекарств от зависимости не существует. Есть только одна тема — когда человека, независимо от возраста, изолируют, отрубают от приема наркотика и добиваются, чтобы он не употреблял. Срок должен быть приличный — мы запирали на год. У государства получается плохо, и разные проходимцы охотно этим пользуются.
— Когда вы закрывали реабилитационный центр, то говорили, что необходимости в нем больше нет, поскольку государство выстроило работу наркологических служб и всю ответственность за профильных пациентов берет на себя.
— Я не об этом говорил. Организация тогда испытывала трудности с деньгами и помещениями — поддерживать формат прежних реабилитационных центров мы уже не могли. Мы ведь закрылись не потому, что не хотели больше этим заниматься. Затраты выросли настолько, что мы их уже не вывозили. Только за электроэнергию больше 70 тысяч рублей в месяц набегало. А тратить на наркоманов свои деньги — ну это бред. Нам ведь есть, кому помогать — бездомным, детишкам с церебральным параличом. Тем временем структуры, подобные этому рехабу, продолжают зарабатывать.
— По-вашему, у государства нет системных решений, как реабилитировать людей с зависимостями?
— Систему государство не выстроило, хотя деньги на эти цели выделяют бешеные, и ведомства осваивают их до копейки. У меня всегда был вопрос к власти — если наркоманов не становится меньше, куда деньги деваются? Работа идет только на уровне отдельных клиник. Мы, например, часто обращаемся к Антону Поддубному (главный врач Областной наркологической больницы, главный внештатный специалист, психиатр-нарколог УрФО — прим. 66.RU), когда надо кого-то на лечение отправить. В областной больнице пациентов изолируют надолго и добиваются результата. Но в целом по области число наркозависимых, стоящих на учете, остается прежним. Сейчас официальная цифра — 7200. Это те, кто добровольно зарегистрировался — в действительности их намного больше.
— Какой выход вы видите?
— Государство никак не решается на жесткие меры. Мы давно уже предлагаем брать пример с Китая. Там за первое употребление наркотиков человека отправляют на принудительное лечение типа ЛТП сроком до года, если он попадется второй раз, уже тюрьма — от 5 до 9 лет. А как там обходятся с наркоторговцами, сами знаете — пулю в башку и все. Потому что китайцы понимают: наркотики — это бактериологическое оружие. На полтора миллиарда населения у китайцев — 1,3–1,5 млн наркоманов, а в Свердловской области, когда мы начинали работать в «Городе без наркотиков», было почти 200 тысяч. Страшное дело. Поневоле задумаешься.
