«Еще пару месяцев назад я буквально нищенствовал». Интервью с автором «Слова пацана» Робертом Гараевым

«70% героев книги имели опыт тюрьмы»

— Почему вы решили пойти работать в Еврейский музей?

— Ребенок родился. Нужна была хоть какая-то работа. Я приехал к другу, а он по Skype общался с одним из сотрудников Еврейского музея. Мне сказали, что можно прийти. На тот момент там проходила выставка авангарда, и я сразу начал готовиться к экскурсиям. К еврейству я отношения не имел, но погрузился.

Когда ты приходишь туда работать, тебя не запускают на главную экспозицию по еврейской истории, но там есть выставочное пространство, где проходили другие различные экспозиции: Аниша Капура, Эль Лисицкого, русского авангарда.

К каждой выставке приходилось специально готовиться. Тебе дают материалы, сам что-то копаешь. Потом приходит куратор, и сдаешь ему несколько экзаменов. Если ты придумаешь классную экскурсию, то тебе позволят их проводить.

И в музее витала исследовательская атмосфера, молодежь из Вышки (Высшая школа экономики, — прим. ред.), других вузов. Все молодые, но уже профессионалы с горящими глазами. Там уже три года не работаю, но на прошлой неделе заходил. Растет, увеличивается, становится все интереснее музей.

— Вы зарядились этой исследовательской атмосферой и решили написать книгу?

— Да.

— Книгу вы писали параллельно с этой работой?

— Еще в музее. Когда я перешел к еврейской экспозиции, то долго сдавал экзамен — чуть ли не полтора года. Осмыслял их историю, она интересная и классная. Но я татарин, и я долго думал: что же могу узнать о себе и о своих корнях? Думал о том, какой у меня есть уникальный опыт. И я вспомнил про свою часть детства в ОПГ и обратился к этому опыту.

— То есть вас через музей заинтересовала собственная национальная идентичность.

— Да. Я к ней разными путями шел. Занимался музыкой, открывал для себя татароязычных современных исполнителей, делал ремиксы на них. Все, что связано с музыкой, у меня было «в стол». Но когда я начинал писать, получилось реализовать.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— На чем вы писали музыку? На аналоговом оборудовании, в программах типа FL Studio?

— У меня есть гитара и бас-гитара, но все это в большей степени в Ableton Live происходило.

— Сколько времени вы писали книгу?

— Где-то около трех лет.

— По вечерам после работы?

— И в обеденные перерывы. А потом случилась пандемия, и это очень помогло. Нам выделили небольшой фонд, чтобы мы не умерли с голоду, и я уехал к себе в Подмосковье. Будучи ограниченным в средствах и с освободившимся временем, я дописывал ее вместе с редактором. Он чуть ли не про каждую строчку задавал мне вопросы.

— Он был слишком требовательный?

— Он как будто был не в теме. Человек, который ничего не знает про группировки, и я должен был ему рассказать.

Моя изначальная идея была сделать что-то среднее между Варламом Шаламовым и «Прошу, убей меня!». Это американская книга про панк-рок: просто обрывки интервью Дэвида Боуи, Лу Рида, Игги Попа, рассказы про Нью-Йорк, Детройт. И некоторые отрывки друг с другом конкурируют, потому что противоположная информация представлена. Получается многоголосье, но нарратив идет интересный, очень много узнаешь об этих людях, и никакого авторского текста. У меня Феликс Сандалов (книжное издательство Individuum, — прим. ред.) редактором был. Я предложил ребятам сделать точно так же. Они меня убедили, что главный эксперт в книге все-таки должен присутствовать.

Литературные критики читают книги не полностью, только вступление к каждой главе. То есть так, чтобы, прочитав вступление, читателю стало понятно, о чем эта книга будет. И я благодарен ребятам, что они помогли это сделать. У меня есть много интервью различных людей, но все равно каждую главу предваряет мой авторский текст. Грубо говоря, дайджест, а дальше герои начинали говорить от себя.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Какими способами вы общались с этими героями?

— Разными. По мессенджерам, видеосвязи, с кем-то созванивался по телефону и встречался лично.

— Ездили в Татарстан?

— Ездил туда, кто-то из героев жил в Москве.

— Бывшие члены группировок охотно делились историями для книги?

— Особый вопрос. Это закрытое сообщество, и в нем общение с журналистами не приветствуется вообще. Но тут мне нужно было убедить их. Для этого я создал паблик «ВКонтакте». Эта соцсеть понятна людям в местах заключения. Я открыто написал в шапке паблика, что это исследовательский проект для того, чтобы сделать книгу про группировки. И они нормально реагировали, потому что у меня был опросник — в нем не обязательно было называть свое имя, по желанию человека. Многие дали интервью анонимно.

Для меня был важен только возраст, потому что книга охватывает 40 лет. По этой хронологии в 1980–90-х группировки трансформируются в ОПГ, а 2000-е с 2010-ми я тоже затронул, чтобы показать, как это все уходило вниз. В динамике пик был в 1980–90-х, а дальше все шло по нисходящей. Поэтому мне нужны были люди разного возраста. Самый старый человек, который дал мне интервью, 1944 года рождения. И есть молодые 20-летние мальчики, которые рассказывали, как это происходит сейчас.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Сколько процентов людей из них имели тюремный опыт?

— Скорее всего, 70–80%.

— С теми, кто сидит, удалось пообщаться?

— Некоторые из людей, кто давал мне интервью, до сих пор сидят. В местах заключениях нет права пользоваться телефоном, и мне было важно не раскрыть их. Мы переписывались и созванивались, а когда вышли, то лично познакомились.

— Кто-то из криминальных кругов Татарстана тех времен пришел к власти?

— Стали ли они чиновниками высокого ранга? Такого нет, потому что есть негласный закон, что участников ОПГ в большую власть не тянут. Но есть люди, ставшие успешными. Истории публичны. Например, бывший директор ФК «Рубин» Рустем Сайманов — участник группировок «Севастопольские» и «Низы».

Кто-то поднялся высоко, но это стереотип, что если ты в 1990-е был бандитом, то сейчас депутат или миллионер. Скорее, таксист или строитель, потому что на другие работы тебя не берут. Если в 1990-е ты был связан с криминалом, то, скорее всего, тебя посадили, попортил здоровье, наверняка приклеились вредные привычки вроде употребления тяжелых наркотиков. Основная масса — не у власти и не с деньгами.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

«Мне рекламу сделала прокуратура Татарстана»

— Что происходило, когда вы выпустили книгу?

— Книгу должны были классно представить на Non/fiction, но из-за пандемии выставку отменили. Я немного расстроился. Но с другой стороны, у меня была очень хорошая реклама, которую мне сделала прокуратура Татарстана. Точнее, все произошло благодаря телеканалу НТВ и местной телекомпании «Эфир».

Они меня реально обманули. «Давайте расскажем про книжку». Взяли одного из моих героев — Алексея Снежинского, экс-киллера ОПГ «Жилка», который потом принял ислам. Наши интервью почикали и в конце вывели лжесоциолога. Он сказал: «Народ Татарстана против выхода этой книги. На презентациях будут приходить толпы протестовать». Говорил всякую чушь, что мы якобы пропагандируем АУЕ*. На тот момент книги еще не было ни в электронном, ни в бумажном виде. А после в телеканале «Эфир» вышло сообщение прокуратуры: «Мы проверим эту книгу на наличие АУЕ».

Естественно, никакой романтизации криминала там нет. Книга у меня достаточно жесткая. Но протестная реклама работает — если запрещают, значит, там есть что-то прикольное. И скепсис, который мог быть у криминальных кругов, сменился на интерес: «Поддержим автора, раз тут про нас пишут и это запрещают». Это хорошо сработало. Еще до выхода сериала по меркам российского рынка книга прозвучала хорошо.

— Потом эта история повторилась с сериалом.

— На тот момент от книги уже отстали. В Татарстане есть детский омбудсмен Ирина Волунец, и она как будто рекламный агент этого сериала. Она же самая первая кричала, что детям нельзя его смотреть. Но. Плашка «18+». Не позволяйте детям его смотреть. А если посмотрели, то, дорогие родители, поговорите и объясните ребенку, что это такое. В итоге, кажется, она мою книгу прочитала, ко мне претензий не было. У нас есть контакт в мессенджере, с Новым годом поздравляла.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Как ваши дети отреагировали на сериал?

— Дочка снималась в одной из массовок. Ей это было интересно. Ей 16 лет, и она долго не начинала смотреть, пока весь класс у нее не стал говорить про убийство Ералаша и все такое. Она посмотрела, довольна и, конечно, радуется за папу. Я знаю, что в классе особо не выпендривается.

А вот 11-летний сын… Я ему три серии только показал. Дальше как-то жестковато для него. Он хвастается в школе — и правильно делает.

— Был с ним серьезный разговор?

— Он совсем другой мальчик и так себя вести не будет. Можно сказать, хипстер, длинные волосы, воспитан в правилах новой этики.

По поводу того, что сериал хотели запретить — это журналисты хайповали. Помните новость, что в Иркутске подростки якобы подошли к человеку и с вопросом «Ты откуда, чушпан?», воткнули нож. Я прочел тогда, у меня несколько часов, можно сказать, руки тряслись. Думал: «Какой кошмар мы наделали». А потом выясняется, что эти подростки сериал не смотрели и фразу не говорили. Но журналистам было понятно — чтобы новость завирусилась, нужно приделать «Слово пацана». Подростки и криминал существуют всегда, но если приделать эту плашку, то история станет известна на всю страну.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— В какой момент вам рассказали о съемках сериала по книге?

— Мне написал Андрей Николаевич Першин (настоящее имя режиссера Жоры Крыжовникова, — прим. ред.). Он сказал, что ему интересна тема, и мы начали работать. Кажется, это был 2021 год.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— В титрах вы указаны как консультант, рассказывали, как тогда одевались, говорили…

— Нужен был очевидец. Мы с Андреем Николаевичем были самыми старшими на съемочной площадке. Он 1979 года, я — 1976-го. То есть мы были глазами людей, которые все это застали.

— … То есть благодаря вам в лексикон вернулось слово «чушпан»?

— Это стало понятно еще на съемках. Я сразу пошутил, что «чушпан» будет словом года. Актерам массовых сцен кричат: «Так, чушпан-1, чушпан-2, чушпан-3». Не вкладывая отрицательной коннотации. А это в Казани обидное слово. А там в титрах, вне контекста. Но слово яркое. Чего бы ему не побыть в лексиконе россиян?

Фото: скрин 66.RU из титров

— Вам за работу консультанта заплатили? Сумму можно разглашать?

— Заплатили. Юрий Дудь**? (смеется). Не-не, я не богатый человек, совсем.

«Еще пару месяцев назад я буквально нищенствовал»

— После выхода сериала книгу везде раскупили. Какой тираж продали на сегодняшний день?

— Интересный вопрос. Мне раз в полгода присылают продажи бумажные, электронные, и сейчас еще появилась аудиокнига. До выхода сериала было продано 12,5 тысяч. Уже перед Новым годом люди оформили предзаказ на что-то вроде 46 тысяч экземпляров. Может быть, сейчас еще больше допечатают. 8 февраля, в мой день рождения, мы поедем презентовать ее в Петербург вместе с Евгением Вышенковым, заместителем главреда «Фонтанки». Это дополненное издание с новой обложкой, добавлена глава «Словарь пацана», которую я тоже делал вместе с подписчиками паблика. И будут раскрыты имена героев книги, будут фотографии из прошлого. Потому что они уже умерли, чего теперь скрываться. Пандемия унесла жизни казанских криминальных авторитетов не меньше, чем 1990-е. Подсократила.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Первое время книгу в Татарстане распространяли? Кто ее основная аудитория?

— Там она стала хитом продаж. После сериала книгу начали активно читать везде.

Перед Новым годом, мне кажется, это был хороший подарок какому-нибудь папе, брату, дедушке. Я всегда целил на аудиторию 40–50+. Ностальгическая, с одной стороны. Я не думал, что моралист подключится, хотя левые, анархисты, правые, околофутбольные болельщики интересуются. И пропагандисты любили, и либеральные СМИ меня приглашали. Книга не имеет политической привязки. Этот код зашит внутри у взрослых мужчин.

— Продажи книг позволили вам быть безработным?

— Возможно, сейчас позволят. Еще пару месяцев назад я буквально нищенствовал. Совсем было плохо. Мне пока не заплатили. Финансовой независимости или плюсов я еще не получил.

— Вы сейчас начинаете книгу про женские группировки. О чем бы вы еще хотели сделать исследование?

— Пока секрет. Есть интересная тема. Я, похоже, буду ее исследовать параллельно с женскими бандами. Но пока про нее говорить не буду.

— Она не связана с криминалом?

— Слава богу — нет.

Я, если честно, не особо люблю криминальную литературу. У меня просто так получилось. Я не считаю, что мне теперь стоит продюсировать на теме криминала. Женские банды мне интересны сами по себе, потому что это экзотика, где более странные правила. Мы сейчас живем в мире новой этики, а тогда был мир патриархата. И как в него были встроены женщины, их путь — мне интересно. Дальше я не хочу продолжать криминальную тему. Ярлык, конечно, останется, уже поздно.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

«ОПС «Уралмаш» — отрицательный бренд Екатеринбурга»

— Вам, вероятно, известно, что Екатеринбург на российской карте тоже имеет негативный оттенок 1990-х. Вы погружались в этот уральский период?

— Я расспрашивал своих про Екатеринбург. Они говорили, что ездили, и кто-то даже дружил с уральскими бандитами. Говорили, что в 1990-х все было очень похоже, но немного по-другому. В моей книге ключевой период — 1980-е. 1990-е примерно везде были одинаковыми: появление крышевания, рэкета. Дальше легализация этой системы, когда поняли, что бизнес приносит больше дохода и никого не надо убивать.

Хотя есть одно яркое отличие между Казанью и Екатеринбургом, связанное с цыганами. В 1990-х у вас наркотики появились гораздо раньше, и цыган у вас не выгоняли. В 1990-е цыгане продавали героин, и у вас был поселок, где он продавался.

В 1989 году в Казани же произошла странная вещь — геноцид — не геноцид… Жена авторитета группировки «Первомайская» пришла на рынок, и цыганка продала ей два сапога на одну ногу, левую. Она пожаловалась своему мужу. Пара перестрелок произошло между ними. И группировки города договорились о перемирии, собрались и поставили ультиматум цыганам поселка Отары: «Вот вам две недели, уезжайте». Кто-то из них не успел еще продать дома, наспех уехали из Татарстана и больше не возвращались.

В Екатеринбурге цыгане продавали героин в начале 1990-х. В Казань наркотик пришел позднее, в 1997-м. Вот этот запрет внутри группировок на употребление и распространение наркотиков, алкоголя и сигарет дал странные плоды, один из немногих положительных эффектов. Но потом наркотики все равно пришли, и многие авторитеты сторчались буквально за пару месяцев.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— То, что в Екатеринбурге происходило, нуждается в экранизации, как «Слово пацана»?

— Это интересная история, но это история про 1990-е. История «Слова пацана» — это 1989 год. Мне кажется, это крайне интересный период, потому что девяностые уже достаточно отрефлексированы. И этот период будут долго осмыслять, потому что он важен, как годы революции и Второй мировой войны. Потому что СССР распался, трансформация государства из социализма в капитализм, невероятные процессы, появление экономики. А в «Слове пацана» показано, что произошло чуть до этого. И в этом был исследовательский интерес. Грубо говоря, сериал «Бригада» уже снят. А что было в 1980-х в Екатеринбурге, мне вот ничего не известно. Может быть, у вас тоже были развиты пацанские группировки или был другой интересный аспект, про который ничего не известно.

— Вы имеете в виду, что если есть «Бригада», то ее можно экстраполировать на любой другой регион России?

— Абсолютно. Эта история могла возникнуть во Владивостоке, Уфе, Казани, Екатеринбурге.

ОПС «Уралмаш» — отрицательный бренд вашего города.

— Стоит о нем снять фильм?

— Хорошо сделанная история, с хорошей исследовательской подложкой, качественной драмой выстрелить сможет.

— Когда в нулевых вышел сериал «Счастливы вместе», Екатеринбург долго ассоциировался с этим сериалом, «Реальные пацаны» — с Пермью, теперь «Слово пацана» будет ассоциироваться с Казанью…

— Ну, мы же не наврали там. Это все было. И Казань теперь другая, безопасная, дружелюбная. Хорошо, что город прошел этот путь и от ярлыка освободился.

— Как раз тот момент, что снимали концовку в Ярославле…

— Не только концовку, но и начало. Съемки прошли в Ярославле и в Москве.

— … типовая застройка не сильно отличается. Знакомые черты можно было встретить в любом городе.

— У этой системы общий код.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

* движение признано экстремистским и запрещено на территории РФ

** Юрий Дудь признан Минюстом РФ иностранным агентом