«В штате нас четверо, а надо десять». В каких условиях работают самые нужные Екатеринбургу люди

Один из руководителей УМВД России по Екатеринбургу

— Я проработал в органах больше 10 лет. В полиции Екатеринбурга штат почти нигде не укомплектован. Процентное исчисление некомплекта кадров, которое озвучивает пресс-служба ГУ МВД России по Свердловской области, возможно, и правдиво, но как произведен подсчет? Например, в отделах полиции области укомплектованность гораздо выше, чем в крупных городах типа Каменска-Уральского, Нижнего Тагила, а уж тем более в Екатеринбурге. И это вполне объяснимо.

По данным прошлого года, средняя зарплата в Екатеринбурге составляла около 72 тыс. рублей — то есть такую сумму, которую не получает за свою работу большая часть офицерского состава полиции. При этом сравнении со средней зарплатой работа в МВД является далеко не средней по своей напряженности, по требованиям к здоровью кандидатов. А если вести речь об офицерских должностях — то и по требованию к образованию, где почти везде требуется высшее образование (это все руководители, следователи, дознаватели и другие должности).

Возвращаясь к исчислению укомплектованности, что мы можем видеть? Например, что-то такое: отдел кадров на 100% укомплектован, а участковые — на 50%. По принципу «средней температуры по больнице» мы будем говорить о некомплекте в размере 75%, что, естественно, не покажет нам реальной ситуации. И в последние годы дефицит кадров не сокращается, а только растет.

Если рассматривать подразделения, которые работают непосредственно с гражданами, то самый большой некомплект сложился в полку ППС УМВД России по Екатеринбургу. Причин много, но, в первую очередь, у сотрудников ППСП далеко не самая высокая зарплата, около 30–35 тыс. рублей. При этом именно у них наиболее напряженная работа. Из-за некомплекта в полку вся нагрузка ложится на тех, кто в строю, — возрастает количество смен, уменьшается время межсменного отдыха. Бывало даже такое, что сотрудникам приходилось заступать с одной смены на другую без отдыха вообще.

Немногим лучше складывается ситуация и в подразделениях участковых уполномоченных или уголовного розыска. Некомплект во всех отделах города. Нагрузка из-за отсутствующих работников ложится на плечи оставшихся. Причем это именно те службы, которыми затыкают все «дыры» в районах. Выйти на охрану порядка в праздники — «опера» и участковые, охранять избирательные участки — «опера» и участковые, круглосуточно охранять военкоматы и общежития с беженцами — «опера» и участковые. И это все помимо регулярных суточных дежурств по графику.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

Каждое такое заступление на сутки просто «выключает» сотрудника из работы на два дня — сутки на работе, а потом сутки отсыпаться. А это значит, что два дня тот же участковый или «опер» не смогут выполнять свои основные обязанности.

На что это влияет? В конечном счете — на безопасность граждан. Просто это происходит в неочевидных формах: где-то увеличится время прибытия сотрудников после вызова полиции, где-то придется дольше ждать, пока примут заявление, а кто-то и вовсе не дождется. Где-то останется без внимания участкового какой-нибудь домашний дебошир, а где-то останется нераскрытой кража или мошенничество. И так повсеместно, день за днем.

Даже сложно представить, какой должен быть штат сотрудников, чтобы полиция справлялась со своими обязанностями. Наверное, процентов 200.

На мой взгляд, исправить эту ситуацию, не меняя кардинально всю систему, вряд ли получится. Даже при наличии желающих устроиться на работу в полицию, трудоустройство — это очень длительная процедура. И кто-то из кандидатов просто не дожидается ее окончания. Даже при растущем некомплекте упрощать этот процесс никто не спешит. Наоборот, под предлогом повышения качества отбора, а может, и вообще без каких-либо предлогов, его только усложняют.

Например, если несколько лет назад полиграф при трудоустройстве проходили единицы, то сейчас это должен сделать каждый кандидат. А это дополнительные недели, а то и месяцы — дождаться своей очереди, подождать, пока результаты направят в кадровое подразделение. В итоге трудоустройство занимает несколько месяцев, а если устраиваться, например, в уголовный розыск — то от полугода до года, поскольку еще и требуется оформление допуска к гостайне, что само по себе занимает несколько месяцев.

Справедливости ради можно отметить и одно «улучшение» — недавно отменили практику личных поручительств. Ранее при трудоустройстве необходимо было предоставить в отдел кадров два поручительства от действующих сотрудников. Обычно руководители, если были заинтересованы, сами писали для своих кандидатов эти поручительства. Так что теперь многомесячное время приема на работу сократилось минут на 10. Именно сколько требуется заполнить и подписать пару бланков поручительств.

Медсестра в городской больнице

— Я работаю в этой больнице пять лет. У нас в штате четыре медсестры. Для комфортной работы надо 10. Работает одна за троих на 25–30 пациентов. Из них — часто тяжелые пациенты, требующие постоянного присмотра и помощи. Одной нереально разорваться на всех. От этого страдают сами пациенты, качество оказания медицинской помощи падает, отсюда и количество жалоб растет.

Обычная смена длится 24 часа, но так как не хватает кадров, то могут поставить 32 часа, иногда и 48. И так работаем через сутки, очень редко через двое суток. По стандарту мы должны работать сутки через трое. Так выходило бы 7–8 смен в месяц.

Работают многие на двух ставках. За одну мы получаем 14 тыс. рублей. Работники с высшей квалификационной категорией зарабатывают со всеми надбавками 30 тыс. рублей.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

В нашей больнице в каждом отделении работает по три-пять медсестер, а должно по 12–15. Иногда случается такое, что просто некому выйти на смену. Около двух месяцев назад пол-отделения даже закрыли, потому что некому работать.

Ночью периодически необходимо срочно взять анализы у поступивших и отнести их в лабораторию, которая находится в соседнем здании. Что будет с пациентом в тяжелом состоянии в это время — неизвестно, за ним некому присмотреть. В это же время надо выполнить поручение врача.

Главный минус нехватки медсестер в том, что на каждого пациента очень мало времени. Помимо выполнения манипуляций, есть много бумажной и компьютерной работы. Из-за очень плотного графика работы и большого количества пациентов можно забыть выполнить что-либо (от измерения температуры до постановки инъекции).

Средний возраст наших медсестер 55 лет. Работают и женщины старше. У них поднимается давление от перенагрузки. Бывали случаи, когда они падали в обморок прямо во время смены. У всех, естественно, выгорание максимальное.

Руководство больницы игнорирует проблемы. Цитирую их: «Справляйтесь своими силами, медсестер нет и не будет». А сил уже нет. Медсестры приходят домой, спят и уходят обратно на работу. Они не видятся с семьями.

Водитель автобуса

— Мой стаж составляет 30 лет. Сейчас водителей не хватает катастрофически. Например, в одном депо есть 250 автобусов. Для них требуется два водителя на машину. То есть 500 человек. Сейчас работает около 140 водителей. Еще 11 водителей в отпуске и 5 — на больничном. То есть 50% машин в парке простаивает просто из-за того, что некому работать.

Например, только на маршрут № 65 требуется 16 расписаний, чтобы была регулярность 10 минут. А их у нас больше 10. Плюс еще есть заказы, которые выгодны для предприятия, но не для водителей.

Главное тут в том, что критично падает регулярность движения. Нет регулярности — нет пассажиров. Интервалы движения доходят до полутора часов.

Оптимально смена должна длиться восемь часов, но так не выходит из-за закона о режиме труда и отдыха, а также реформ. Сейчас смена длится часов шесть-семь, а то и пять иногда. Это мало. Но если бы штат был укомплектован, то мы бы не смогли выкатывать норму в 176 часов в месяц. А из-за этого зарплата упала бы еще сильнее.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

При норме зарплата будет где-то в районе 55 тыс. Чтобы получить больше, надо потерять выходной. Мы стараемся как-то худо-бедно выкатать больше 200 часов. Но при нынешних сменах это очень сложно. Получается накатать около 190 часов при старании работать 6/1. Было бы куда уйти, «ГорТранс» бы опустел.

К кондукторам отношение отвратительное, как к рабам. Работают по две смены: с 05:00 утра и до ночи каждый день. В час ночи уезжают, в пять утра уже снова на работе. Да, в подобном случае они зарабатывают около 100 тыс., но сами понимаете, более 300 часов в месяц при норме 170 — это ненормально и ведет к закономерному финалу — болезни и увольнению.

Предприятие проблемы не решает. Начальство само находится между наковален. Главное у них сейчас — это сохраниться, как-то выжить и не остаться за бортом.

Учитель в средней общеобразовательной школе

— Я проработала в нескольких школах. Дефицит кадров в учреждениях распределяется неравномерно. Где-то он есть, где-то это не ключевая проблема. Еще работу осложняет то, что стоимость одной ставки очень маленькая — за 18 уроков в неделю примерно 15–18 тыс. в месяц. И учитель вынужден брать больше часов, две ставки и при нехватке других педагогов, и даже если их хватает. Замкнутый круг.

При этом реально хорошо подготовиться, классно провести уроки, быть в хорошем настроении весь день и не устать после работы возможно при именно 18–20 часах. Эта норма была выведена когда-то давно совершенно не зря.

Например, у меня 27 часов уроков. Плюс один час «Разговоров о важном». Еще три часа функциональной грамотности. В день — шесть-семь уроков. К шестому уроку я устаю говорить, концентрировать внимание, отвечать на вопросы, контролировать всех. Я заговариваюсь, думаю одно — говорю другое, я уже менее терпелива, и мысль только одна: «когда уже это закончится». А ведь после уроков нужно проверить тетради, что-то поделать с классом (куда-то сходить, выяснить проблемы, поговорить и много разного), сделать отчеты, подготовиться к урокам.
Отсюда вытекает, что если учитель, например, кроме часов еще и педагог-организатор (взял побольше нагрузку, чтобы зарплата была хотя бы тысяч 40), он тупо не успевает сделать все на хорошем уровне.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

Я тоже ощущаю, что не могу качественно подготовиться к урокам, на это просто нет сил. Иногда, уже на уроке, анализирую сама свое занятие и думаю — эх, тут бы так, а тут так сделать надо было. Постоянная ситуация неуспеха и жизнь в ритме «кому что я еще должен», так как всего столько, что успеть за всем нереально. Отчитаться, кого нет, журнал не работает — скинуть оценки, отчитаться, когда провел контрольную, отчитаться, сколько людей поучаствовало в олимпиаде, и прочее, прочее, прочее.

А еще в школе сейчас есть инклюзия. Это когда ребенок с ограниченными возможностями здоровья находится в том же классе. И тебе нужно на одном и том же уроке за 40 минут научить ребенка с ОВЗ, ребят со средней успеваемостью, детей слабее и сильнее.

В идеале этого можно достичь с помощью разноуровневых заданий. Объяснил тему — каждому выдал свои карточки с дифференцированными заданиями. На практике — у тебя нет времени готовить эти карточки совсем. А вообще, в идеале, у каждого ребенка с ОВЗ должен быть тьютор. Но в штате таких должностей просто нет.

Фельдшер скорой помощи

— Я работаю на одной из подстанций. Фельдшеров, конечно, не хватает и хватать не будет. В городе штаты заполнены примерно наполовину. На 10 тыс. населения должна быть хотя бы одна бригада. Если их не хватает, то нагрузка ложится на все остальные. Если у нас раньше работало четыре-пять врачей, то сейчас — один, и то по совместительству. Врачи бегут. Работа тяжелая, платят мало.

Нагрузка огромная. Иногда на обед нас запускают в 16 часов, а бывает, и в 18 часов вечера. Иногда даже разогреть не успеваешь, отправляют на какой-нибудь срочный вызов. Смены длятся по 24 и 12 часов, в зависимости от того, на сколько ставок ты работаешь. Можно работать на 1 / 1,25 / 1,5 / 2 ставки. Кто не работает на две ставки, у тех, как правило, есть вторая работа. А когда ты работаешь сутки через сутки — это тяжело, да и жизни другой у тебя нет. Иногда еще и задерживают на 24-часовых сменах. При этом опоздать ты не имеешь права, а задержать тебя можно.

В COVID платили хорошо. Я считаю, что столько, сколько фельдшер скорой должен получать и без COVID. Сейчас доплаты ушли, а коронавирус —нет. При такой же нагрузке мы получаем в 2–2,5 раза меньше. Многие тогда брали ипотеки, потому что хоть какие-то деньги появились. Сейчас платить ее возможности нет, особенно если еще снимаешь жилье.

Если вызов с госпитализацией, то за смену их получается немного. А если без нее, то за рабочий день их можно хоть 20, хоть 30 сделать. Могут снять с несрочного вызова на срочный, а ты не успеваешь доехать до адреса. Добраться ты должен за 20 минут. А если надо из детской больницы № 9 приехать до ЖБИ, то ты туда даже без пробок минут за 40 только доедешь, не за 20. Диспетчеры, которые прокладывают маршруты, будто иногда вообще города не знают. При такой нагрузке люди быстро выгорают.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

Очень многие работают по одному. Хотя такого быть не должно. Это достаточно опасно. Пациент может пострадать просто из-за того, что тебе не хватило еще двух рук и времени.

В выходные люди часто вызывают врачей с температурой или животами. Хотя с этим можно пойти в кабинет неотложной помощи, он в каждой поликлинике работает, в том числе и по выходным. Сезон ОРВИ отдельный вклад вносит. Приходит ОРВИ, и начинаются бессмысленные вызовы — температура, кашель, насморк. Это вызовы для поликлиники. Скорая не должна на них ездить. Но так выстроена система, что приходится принимать все поступающие звонки.

Пациенты часто ругаются, что долго едем. А мы не имеем права ехать с мигалкой на несрочные вызовы (диспетчер решает, угрожает что-то жизни пациента или нет). В таком случае мы едем так же, как и любой другой транспорт, по пробкам.

Зарплата становится меньше. Каждый месяц придумывают новые штрафы. Молодые специалисты приходят, поработают и уходят. Это большие риск и ответственность за маленькие деньги. Чистый альтруизм.