«Его плоды мы видим не только на загнивающем Западе». Павел Астахов — о том, зачем снял кино про Содом

Документальный фильм Павла Астахова презентовали в МТС Live Холл. На премьеру пришли митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений (Кульберг), политики и бизнесмены — в частности, владелец «Сима-ленда» Андрей Симановский. При поддержке последнего и был снят фильм.

Перед показом картины оркестр играл на сцене «O, Fortuna» Карла Орфа и «Полет валькирий» Рихарда Вагнера.

— Павел Алексеевич, почему возникла потребность поднять вопрос о падении нравственности в современном мире таким образом именно сейчас?

— Я впервые решил, что нужна подобная экранизация, после того как увидел фильм Мэла Гибсона «Страсти Христовы». Я тогда подумал, что было бы хорошо, если бы Гибсон снял такой же фильм про Содом и Гоморру, ведь эта история — в каком-то смысле история успеха человечества.

В Содоме жили успешные люди. Они кичились своим богатством и превосходством над другими. И от этого у них начали развиваться такие пороки, как негостеприимство, нетерпимость к чужим, неправедность. Содом — это не про прошлое, а про настоящее и будущее. И его плоды мы видим везде. Не только на загнивающем и пропадающем Западе, хотя они так не считают, но и у себя в России.

Мало кто про это говорит, но отдельный грех Содома — это судьи, которые были абсолютно не правосудны. Их запомнили на века — им давали прозвища, которые стояли рядом с их именами: лжец, взяточник, кровопийца, живодер. И что мы видим сейчас — пожалуйста, скандал в Ростове: чуть ли не всю судейскую верхушку уличили во взятках (речь о «деле судей», подозреваемых в коррупции, их задержания продолжаются с 3 апреля, — прим. ред.). И, думаю, этот регион не единственный.

— В анонсе фильма говорилось, что съемочная группа «встречала различное сопротивление». Расскажите подробнее — что происходило во время подготовки фильма?

— Это сопротивления личного, политического, идеологического и даже исторического характера. Даже когда все было готово, деньги найдены, пленки заряжены, все было против нас — мы не должны были вылететь в эту экспедицию. В день, когда мы должны были выезжать, в 7:00 у нас не заводится автобус, а в 7:15 по ходу нашего движения на автовокзале взрывается первая бомба, в 7:35 — вторая (имеется в виду двойной теракт в Иерусалиме в ноябре 2022 года, — прим. ред.). А в 7:55 автобус заводится, и мы едем в Хеврон по маршруту.

Фото: Федор Костров для 66.RU

Когда мы поехали искать бедуинов, чтобы показать, где паслись отары овец Лота и Авраама, что вы думаете? Заезжаем в туннель, и с полки на голову нашему оператору падает Библия. Он поднимает ее, целует и произносит: «Наверное, это знак, и мне надо пересесть». Пересаживается, и через 15 секунд крыша автобуса разбивается о туннель — осколки летят и вонзаются в кресло, где он должен был сидеть.

А в предпоследний день съемок в Иордании, когда мы снимали часть у пещеры Лота, у нас улетел сценарий. Режиссер Арман Ордян положил сценарий на камень и забыл о нем. Когда мы уже спустились вниз, он вспомнил, все поднялись обратно искать сценарий, а я сказал: «А я буду молиться Иоанну Воину (считается, что он защищает от воровства, помогает найти утраченное и вернуть награбленное, а также покровительствует военным, — прим. ред.)».

— И что, помог Иоанн Воин?

— Раз девять я прочитал молитву. Но ко мне спускаются и говорят: «Не нашли». На что я ответил: «Не может быть. Там, где заход в пещере Лота, сбоку есть железная лесенка. Посмотрите там в углу — это единственное место, где он мог задержаться, чтоб его не сдуло». Там его и нашли.

Гораздо интереснее история про паспорта и деньги. Все они были в сумке у нашего продюсера. В последний вечер в Иордании мы заехали в круглосуточный торговый центр в Омане, и он решил зайти туда купить себе новый пиджак, потому что не взял с собой сменный, а в одном и том же ходить восемь дней подряд надоело.

Фото: пресс-служба Екатеринбургской епархии

В итоге он оставляет сумку со всеми деньгами и паспортами в магазине и спокойно уходит. А проблема в том, что в Иорданию мы въезжали по сухопутной границе. И получается, теперь мы не можем перейти границу и вернуться в Израиль, а обратные билеты у нас оттуда. И в момент, когда режиссер прибежал ко мне и сказал, что продюсер все потерял, я ответил: «Ребята, ищите, а я буду молиться Иоанну Воину». Молился почти два часа — нашли.

— Еще телеканал «Спас» в соцсетях коротко сообщал, что местные мальчишки нападали на вас и операторов, мешая съемкам. С чем вы связываете такую реакцию?

— Тут все просто. Когда мы зашли на палестинскую (арабскую) сторону, мы прочувствовали на себе вот такое местное гостеприимство. Там не очень любят туристов. И вот появились три мальчишки, которым лет по 10 — они встали перед камерой и просто не давали снимать: один показывал неприличные жесты, второй — корчил рожи. Моя жена подошла и предложила им купить сладости. Но в ответ они только ругались.

Когда мы, несмотря на это, начали снимать, одни мальчики зашли сзади и начали колотить мою жену по спине. Другие начали подбрасывать в воздух палки, и они с грохотом падали на землю. Наши уговоры на них не действовали, но в один момент подошел какой-то мужчина, что-то им сказал на арабском, и они отстали.

Когда мы уже отъехали снимать панораму в другое место, к нам подошли два взрослых человека. Они встали за оператором, и когда я говорил на камеру, один начинал кашлять, другой — хохотать. На третьем дубле я подошел к ним и сказал: «God bless you, brothers. God bless you («Да благословит вас Бог, братья. Да благословит вас Бог»)». После этого они замолчали.

— Ключевая проблема, которая затрагивается в фильме, — падение нравственности. Кто, на ваш взгляд, источник этого в современном мире. Грубо говоря — кто виноват?

— Виновных сложно искать, потому что каждый человек спасает себя сам. Это известная формула — спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи. Но надо сказать, что каждый вносит свою лепту: и политики, и СМИ, и деятели культуры, которые вдруг начинают искать другие формы самовыражения: кто-то голым скачет, кто-то интим на театральной сцене изображает, кто-то расчлененку показывает.

Фото: Федор Костров для 66.RU

Понятие того, что культура должна возвышать, одухотворять человека, нивелировано в современном обществе. Возникает ситуация, когда под видом авторского искусства людям навязывают натуральную гадость, которая заставляет испытывать только отвращение.

— Хорошо, такое авторское искусство вам не нравится. Но в противовес же в современном обществе есть и другое.

— Нет, подождите…Политики, которые идут на то, что начинают узаконивать вещи, которые вчера еще считались грехом.

— Например?

— В 2013 году была конференция, где присутствовали все главы Европарламента. Я тогда произнес: «Как юрист, я не могу согласиться с тем, что вы узакониваете то, что не может быть узаконено. Нельзя в семейные отношения вводить союз однополых пар. Они не соответствуют семейному праву».

И то, что я сейчас вижу — международное право начало рушиться, — это тоже говорит о том, что двусмысленность, которая вносится в норму закона, ведет к разрушению этого закона. Поэтому политики здесь свою лепту внесли. Я говорю о том, что все вольны заниматься тем, чем хотят. Только не возводите это на пьедестал, не делайте привлекательным и не узаконивайте.

— Как тогда в современном обществе прививать детям нравственность? В контексте нашего разговора, мне кажется, вы сейчас скажете, что надо еще дальше укреплять взаимодействие с церковью.

— Да нет. Прежде всего, лучшие воспитатели — родители. А где родители не справляются, должна помогать школа. А у нас из системы образования в 90-х годах убрали воспитание. И сейчас мы с огромным трудом пытаемся это вернуть в виде каких-то помощников и советников директоров по воспитанию.

На самом деле надо возвратить бывшую систему образования и уделять воспитанию больше внимания в школах. А сейчас к учителю приди с этим вопросом, он скажет: «Нет-нет, воспитание — это не ко мне». А как это так? Это вы Константина Ушинского отменили, Антона Макаренко отменили, Василия Сухомлинского отменили?

Фото: пресс-служба Екатеринбургской епархии

— Вы предлагаете восстановить систему советского образования?

— Взять все лучшее, что было в СССР, но убрать идеологический элемент — не надо комсомола и пионерии… Сейчас, знаете, время альтернативных историй. Почему нам важно было снять этот фильм — потому что вдруг появилось альтернативное толкование Библии.

— Так вот она — истинная причина возникновения фильма.

— Почему возникла теория ученых из университета Тринити (США), что на Содом на самом деле упал метеорит? Потому что некая организация в Америке профинансировала раскопки в Талль-эль-Хаммаме (некоторые ученые считают его прообразом Содома, — прим. ред.) и после этих раскопок ученые сказали, что Содом и Гоморра также погибли от падения метеорита и не было там никакого развращения, а Библия — это просто сказочка.

И в журнале Scientific American так и написано: «легенда, которая передавалась из уста в уста». То есть они предлагают альтернативный вариант Библии. Но насколько эту версию можно считать состоятельной, если метеорит действительно упал только спустя почти 500 лет после описанных в Библии событий.

— Я, как человек, получивший высшее образование, как-то больше верю науке.

— Вот вам наука и сказала, что это было спустя почти 500 лет после Содома.

— Да, но ведь Библия тоже может ошибаться с годами.

— Вы последний кадр поняли? Библия не нуждается в подтверждении. Это догма. Но человек, к сожалению, так устроен, что ему нужны эти доказательства.

Фото: пресс-служба Екатеринбургской епархии