Зачем хоронить Сталина в 2022 году. Актер Театра.doc Антон Кукушкин – о цензуре и современных тиранах

Спектакль «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича» поставлен по пьесе драматурга Артура Соломонова. В крупном российском театре готовят дерзкую постановку, высмеивающую Сталина. Все готово к премьере. Но один из финальных прогонов, даже не находясь в зале, будет смотреть президент. Из слов его помощника мы узнаем: ему интересно, «как предшественника показывать будут». Узнав об этом, режиссер отказывается от концепции, меняет тональность спектакля, а несогласных отстраняет от ролей и запирает в неотапливаемых гримерках — карцерах. Постановку переделывают в угоду высшему руководству. А на площадке актеры уже готовят доносы и открещиваются от друзей. Параллельно с этим режиссер, который в пьесе играет роль Сталина (Антон Кукушкин, — прим. ред.), в жизни становится тираном и самодуром.

— Каково это — чувствовать себя в роли всемогущего диктатора?

— Быть в роли диктатора — отвратительно для меня. В жизни. Даже если приходится это делать, например, с ребенком в воспитательных целях, потом я чувствую себя отвратительно. А в театре, из-за того, что я играю не по Станиславскому, а по Вахтангову, не накапливая в себе ненависть к другим актерам, а играя эту ненависть со стороны, показывая человека, который всех ненавидит, я от этого кайфую. Как и должен кайфовать актер.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Наверное, глупо было бы спрашивать, зачем именно сейчас нужна эта постановка. Скорее, хочется задать вопрос — оправданны ли риски? Тем более что у театра после постановки «Болотное дело» были внезапные прокурорские проверки, после «Сказок о шамане», посвященных Александру Габышеву, вы лишились помещения. Ваши спектакли срывали. Ну а то, что случилось с «Гоголь-центром», всем известно. И вот в 2022 году вы «хороните Иосифа Виссарионовича». Это провокация, выражение позиции или просто художественное произведение и ничего более?

— Это не является провокацией. Спектакли про Болотную, про шамана можно было бы так воспринять, потому что они на тему того, что происходит сейчас. И говорят об этом напрямую. Это больше похоже на митинг. Сейчас митинг неуместен. И поэтому можно высказываться на какие-то смежные темы, в которых каждый может найти тот смысл, который хочет. Есть много пьес и произведений, включая Чиполлино, в которых можно увидеть какие-то смыслы. Пьесы Мольера взять, кого угодно. Но нельзя же все их запретить. Мы же не можем играть только то, что было написано в сталинское время с 1930 по 1945 год.

Поэтому вопрос в том, какие пьесы сейчас можно ставить, чтобы это было именно художественным высказыванием, а не провокацией. Всем и так все понятно. У всех своя позиция. Надо просто выпускать произведения искусства, на которые придут «твои» по мироощущению люди и смогут выдохнуть. Люди говорили, что у нас на спектакле они впервые за долгое время просмеялись, хотя до этого долгое время переживали. В этом смысле спектакль работает так, как мы его рассматривали.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

Фото: Антон Буценко, 66.RU

Я на него не смотрю как на манифест или протест. А если говорить о своевременности, то самое юморное, что пьеса написана не сейчас, а в 2018 году. А репетировать мы ее начали в сентябре 2021-го. Выпускали мы ее — когда бы вы думали — премьерный спектакль был 27 февраля 2022 года. И вот у нас прогон 24 февраля, 25 февраля, 26 февраля. Мы понимали, что мы должны закончить то, что начали. И мне помогло осознание того, что я занимаюсь искусством.

Речь в постановке идет о сталинских временах. Как бы власть ни относилась к Сталину сейчас, я все еще могу сказать, что Сталин убил миллионы. Со мной пока никто спорить не будет. Почему он их убил, правильно или неправильно — здесь уже начинается полемика. Но я считаю, что он убил. И спектакль — возможность сказать об этом. Моя главная задача, ради которой я играю в этом спектакле, — дать возможность выдохнуть людям, которые одного со мной склада.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Из описания спектакля: «В пьесе показано, как легко человек становится тираном и как послушно окружение позволяет ему таковым стать». А разве окружение могло на что-то повлиять? И стоит ли задаваться таким вопросом? Особенно сейчас.

— Отличный вопрос. Все проводят параллели с государственным устройством разных стран. Но ко мне приходили люди из крупных компаний коммерческих и государственных и спрашивали: откуда вы все это знаете, откуда вы знаете, что у нас происходит на совещаниях? Они подтверждают, что ситуация, показанная на сцене, один в один совпадает с жизненной, когда кто-то в ответ на самодурство молчит, другой непонятно почему виноват, а третий отходит в сторону.

Вы спросили, стоит ли задаваться такими вопросами. Рассмотрим на примере компании. Человек приходит работать, видит, что всех начинают унижать, что его унижают или пока нет, но потом могут. Смотреть ли ему такой спектакль — конечно, смотреть. Это дает ему возможность выбрать путь. Он может сказать: нет, ребят, я из этой компании ухожу, чтобы не выносить деспотичность, нелогичность.

Иногда человека на должности через полгода уже не узнать, он упивается властью. Однозначно, это нужно играть. Я — для того, чтобы была внутренняя гигиена, а зрители — чтобы задавать вопросы. Искусство не дает ответы, но всегда задает вопросы, а человек всегда решает, что ему делать дальше.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Как думаете, раболепие и поощрение любых капризов высшего руководства, о чем идет речь в спектакле, — едва ли не культурный код русского, а может, и любого человека. Такие персонажи были еще у Салтыкова-Щедрина, они остаются и сегодня. Например, до сих пор в регионах дороги чинят к приезду высокопоставленных лиц.

— Это не культурный код, это генетика. Объясню почему. Всегда будут пытки, всегда будут плохие и хорошие. Битва света с тьмой. Это закон природы. Напомню историю. Нацистская Германия настаивала на позициях евгеники. В концлагерях были не только евреи, были еще и люди с психическими заболеваниями. Страна избавилась от шести процентов из них, в газовых камерах уморили людей с шизофренией, психозами, расстройствами. Как только нацистский режим был побежден, в следующем поколении этот процент людей с заболеваниями в природе восстановился. У людей здоровых опять рождались дети с диагнозами.

У природы есть свой взгляд на все. Злодеи будут всегда, добрые будут всегда. Проработать вопрос так, чтобы не было злодеев в рамках государства, это невозможно. Хотя я об этом мечтаю. Это можно попытаться сделать в семье. Как говорят, начни с себя, со своего окружения.

Я верю в следующее: если ты работаешь над ситуацией, над собой, то повышается процент того, что тебя обойдет этот ужас, раболепие, лизоблюдство, что угодно. Но если у тебя есть внутренняя предрасположенность к этому ужасу, если уже есть его бациллы, то намного вероятнее, что он увидит тебя и возьмет тебя.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Искусство может на это повлиять?

— Мое убеждение за 20 лет игры в театре, что нет. Искусство не может изменить мир. Искусство может помочь. Искусство может стать средством налаживания взаимопонимания. Может быть ориентиром для хорошего человека, чтобы он убедился, что он молодец. Он приходит и видит: я тоже так думал, значит, я хороший. Искусство может сделать зло менее злым. Но не изменить глобально.

Если собрать гопников из всем известного района и посадить их, как в фильме про семейку Аддамс, смотреть мультфильмы Диснея, чтобы они стали добрее, это не сработает. Нет. Это больная тема для меня. Я так люблю советские фильмы, советские мультики, откуда же в 90-е тогда вылезло столько ОПГ, этих убийц, людоедов, которые пытали и мучили людей? Откуда они все взялись? Они что, мультики не смотрели?

— Официальной цензуры в России, конечно, нет. Но новые законопроекты все больше подталкивают даже, наверное, к самоцензуре. Появилась ли она у работников театров?

— Безусловно. Очень хочется в Москве посмотреть спектакли Крымова (режиссер Дмитрий Крымов уехал из России в США, после этого его спектакли в столице заморозили и перестали продавать на них билеты, — прим. ред.). А их убрали. Все. Цензуру и самоцензуру сейчас может не видеть только слепой человек.

— Ну если говорить о цензуре, тогда не могу не спросить. От полного запрета упоминаний ЛГБТ-темы обеднеет ли искусство? Ведь это один из острых вопросов, который сейчас вновь становится причиной раскола общества. Ну и тем более, это же отрыв от общемирового контекста происходит.

— Я уверен, что всегда можно эзоповым языком сказать что-то такое, чтобы все люди почувствовали поддержку. Возможны варианты высказываний на эту тему, которые пройдут экспертизу. Просто, наверно, сейчас придется придумать, как об этом говорить тоньше, и думаю, что найдется этот язык. Я знаю спектакли, где затрагивается эта тема, но они не закрыты в Москве. Те, которые громко заявляли об этом, закрыли. Но можно и не громко об этом заявлять. Кстати, я знаю, что многие представители ЛГБТ-сообщества сами против того, чтобы об этом громко заявляли. А театр найдет новый язык, чтобы говорить об этом.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Сейчас кажется, что театр наряду с остальными будет говорить об одном. Известно, что в небольших региональных трупах есть установка на патриотический курс. Скоро ли, как вы думаете, появятся на сцене полномасштабные спектакли по мотивам СВО и смогут ли они стать искусством или останутся инструментом пропаганды?

— Далеко ходить не надо, можно вспомнить сталинские фильмы. Многие мы смотрим и пересматриваем. Балдеем. Например, «Кубанские казаки». Помните, как там ломятся столы и фанерные и пенопластовые арбузы лежали. А люди голодали. Поэтому ответы мои, что да, скоро запросто могут быть спектакли. И вполне возможно, что какой-нибудь талантливый режиссер, у которого определенные взгляды, сможет вывести это на уровень искусства.

— Но это же будет взгляд только с одной, единственно возможной сейчас позиции.

— Это же и сейчас есть. Да, возможно, спектакли не станут высоким искусством, но искусством в понимании таком хорошем, добротном, крепком, на 4 с плюсом, — вполне. Это мое мнение.

ЛГБТ признана в РФ экстремистской организацией