«Я всегда боялся высоты, но пацанские понятия соблюдал». Три истории о детстве во дворах

Евгений Горенбург, директор Ural Music Night

Двор: Шейнкмана, 19

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

Раньше я часто слушал песню Александра Новикова «Пароходишко» и никак не мог понять, чем она меня цепляет. В первом куплете есть такие слова: «Вот он, пароходишко бумажный / Ходит он от берега ко дну / В луже, там, где дом многоэтажный / Где она пройдет перешагнув».

Однажды я понял, что вся магия заключена в одном словосочетании — дом многоэтажный. В моем детстве центр Свердловска состоял из старых небольших зданий, а родной дом на Шейнкмана, 19, построенный в начале 1930-х, был одним из самых высоких в городе. Сейчас, по сравнению с новыми многоэтажками, он, конечно, ничто.

Родной дом был целым миром, который по ночам загорался разноцветными огоньками. Посередине двора находился корт, где пацаны играли в футбол, теннисный стол, где рубились в пинг-понг, и патефон, вокруг которого мы то и дело танцевали.

Зимой играли в канадский и русский хоккей, причем в одной команде могли оказаться люди с разными клюшками. Еще играли в пуговки, чику, обстенку, штендер. Была сложная игра «Нашему барину в жопу клин» — вариант слона и чехарды. Проигравшего ставили раком, вдвоем под руки брали другого человека, раскачивали и били им первого.

Моими соседями были абсолютно великие люди — техническая и творческая интеллигенция, административная верхушка. В одном подъезде с моей семьей жил Владимир Мотыль, режиссер «Белого солнца пустыни», «Звезды пленительного счастья» и других фильмов. Наравне с этим половину двора составляли неблагонадежные люди — сидевшие, бандиты. Раньше Шейнкмана, 19 была многоэтажным вариантом сериала «Ликвидация».

В доме работала своя котельная для отопления. Еще в 1990-е во дворе располагалась кирпичная дымовая труба, которая была выше здания. Иностранцам, проходившим мимо Шейнкмана, 19, я часто рассказывал, что Екатеринбург стоит на заводах, выпускающих страшное вооружение, которое может стереть с лица земли все живое. Мне верили, потому что труба казалась очень внушительной.

Рядом с моим домом находился общественный гараж, достаточно высокий — 4-5 метров. Мы называли его БГ — большой гараж. Если парень не трус, то должен был прыгнуть с БГ. Я всегда боялся высоты, но пацанские понятия соблюдал.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

Одно из самых ярких детских впечатлений — в соседних дворах росли очень вкусные большие яблоки, мы их срывали и съедали. Помню, как в советские годы к нашему дому приезжала кинопередвижка: на трансформаторную будку устанавливали экран и показывали фильмы. Еще одно воспоминание: если я забывал ключ от квартиры, приходил к соседям и перелазил через их балкон на свой. Когда был голоден, меня кормили и поили чаем.

В годы моей юности пьянство и алкоголизм не считались геройством или праздничным событием, а были образом жизни. Каждый день кто-то напивался. Как результат: многие мои одногодки скончались. Вчера встретил одного из прежних товарищей — Тошу по кличке Еврей. Он учил меня водить машину, а потом стал профессиональным автоинструктором и выучил добрую половину двора — из-за него теперь нормально не припарковаться.

Я по-прежнему живу на первом этаже Шейнкмана, 19 — рядом с родителями. Мне всегда было по кайфу на первом этаже: не надо высоко таскать продукты. А если лифт не работает, то и хрен с ним. Я посчитал, что люди, живущие на 20-м этаже, каждый день теряют по 5 минут.

До наших дней сохранилось только само здание Шейнкмана, 19 и прилегающий к нему гараж. Я до сих пор отсюда не уехал по многим причинам, но главное — мне просто комфортно. Сошлюсь на своего друга Володю Шахрина, который сравнивал нас с карасями, живущими в пруду, пусть не в самом чистом, зато понятном: сюда заплыл пожрать, там с кем-то встретился. Если пересадить этого карася в огромный хрустальный водоем, он там ничего не поймет и от щуки не спрячется. Нам всегда всего хватало. Турника, может, не было, но отжаться можно было и от земли.

Саша Цариков, шоумен, ведущий

Дом: Викулова, 35/1

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

До того как мне исполнилось два года, я жил на улице Сулимова в коммунальной квартире, которая находилась в двухэтажном доме с красивым эркерным балконом и зеленым двором.

Соседи были разными. Одни — совершенно чудесные: например, дедушка-инвалид, который часто катал меня на своей зеленой инвалидке. Другим же соседом был отвратительный человек, который однажды убил своих собутыльников, а потом вломился в нашу квартиру — напал на меня и маму. Эта история закончилась нерадостно для всех: мы с мамой получили черепно-мозговую травму, а того мужика расстреляли.

Вскоре мы переехали и оказались на ВИЗе. Сначала жили в пятиэтажке на Металлургов, а потом папе, как военному корреспонденту, дали жилье и мы переехали в двухкомнатную квартиру в брежневке на Викулова, 35/1. Одно из первых воспоминаний — это как папа сколотил из подручных досок двуспальную кровать. Доски были разнокалиберными, но папин инженерный гений с ними справился.

На Викулова нам очень повезло с соседями — дядей Костей и тетей Машей. У них не было своих детей, поэтому они часто возились со мной и братом Антоном. Родители могли уехать за город к родне и запросто оставить нас дяде Косте и тете Маше. Они часто готовили нам и помогали по хозяйству.

Раньше люди вообще были более сплоченными — например, выходили на субботники и прибирались по весне. Сейчас с этим проблема. Из всех ближайших дворов озеленением и обустройством территории занимается 4-5 семей. Да и УК не слишком справляются со своими задачами.

Мы очень любили гулять во дворе с братом. Иногда даже воображали, что отправляемся в поход. Когда летом родители куда-то уезжали, мы собирали рюкзаки, доставали котелки, брали в баклажках воду и шли в центр двора варить себе кашу на костре. Мы боялись зажигать газ в квартире: вдруг взорвется? Соседи, когда видели нас во дворе, не понимали, что происходит. А мы ощущали себя настоящими путешественниками.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

А еще вместе с отцом регулярно ездили на трамвае в путешествие на полуостров Баран, который находится на Верх-Исетском пруду. Отец всегда брал с собой фотоаппарат, а мы — кофры, где лежали перочинные ножики, яблоки и вареные яйца, завернутые в бумагу. Нам казалось, что поездка на Баран — это амазонское путешествие сквозь настоящие джунгли. Чувствовали себя героями книг «Робинзон Крузо» или «Дети капитана Гранта». Помню, как будто это было вчера, когда откусил в таком путешествии яблоко и у меня выпал первый зуб.

В детстве мы в основном играли в ножички. Для футбола особой площадки не было, но мы все равно умудрялись катать мяч. Покрытие составлял обычный грунт с камешками, поэтому если кто-то падал, то потом уходил домой с кровоточащими ранами. Часто катались по двору на велосипеде, иногда уезжали и за пределы. Самым рискованным считалось отправиться в цыганский поселок. Там можно было столкнуться с неслабой опасностью и «потерять» велосипед.

Хулиганских историй хватало. Как-то раз зарубились с одним парнем: взяли врезки от лопат, привязали на веревки к велосипедам крышки от кастрюль и устроили конную дуэль. Были и более серьезные драки, когда использовали арматуру и кастеты. В школе № 163, где я учился, работал тренер по карате, к которому многие приходили за уроками мастерства.

Моя мама до сих пор живет в доме на Викулова. Она периодически высаживает деревья и кустарники, я ей иногда помогаю. Делаем скамеечки и стремимся улучшать внешний вид двора. Так было всегда: где-то в архивах лежит фотография 1986 года, на которой мы с родителями держим в руках лопаты и высаживаем деревья.

Спустя годы я понимаю, что в нашем дворе не хватало зелени. Вот в соседних домах с этим был полный порядок. У нас же деревья высадили по периметру, потому что в центре был очень неплодородный грунт. Несколько лет назад двор попал в программу «Тысяча дворов», и его обновили. Стало хуже: появились бессмысленные ограждения и дурацкая площадка для выгула собак с низким дырявым забором, который ни собак, ни людей не предохраняет. А деревьев и кустарников как раз не прибавилось.

Думаю, на мое сознание и поведение повлияло не столько то место, где я жил, а люди, с которыми я жил. Родители сыграли огромную роль и воспитали во мне желание делать двор более зеленым и приятным для жизни.

Тимофей Жуков, президент фонда «Город без наркотиков»

Двор: Маневровая, 12

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

Я родился в Риге в 1994 году. Вскоре мои родители переехали в Екатеринбург. Сначала мы жили у родителей отца, потом перебрались на Сортировку, где я и до сих пор живу. Мой родной двор находится на Маневровой, 12, возле промышленной зоны. Я был уличным пацаном, поэтому постоянно гулял и играл в футбол. Мечтал стать профессиональным спортсменом. Кстати, свои первые деньги я заработал, когда научился делать футбольные финты. На спортивной площадке во дворе сидел пьяный мужик на корточках, допивал пиво. А я жонглировал мячом. Мужик подозвал к себе, сказал, что я красавец, и дал мне 11 рублей. На эти деньги я купил газировку.

Нашу площадку во дворе сложно было назвать футбольной: колдобины, глина, кривые ворота. Но это не смущало. Мы от души играли и кричали, чем мешали всем взрослым. Когда мне было 10 лет, моя соседка Светлана Робертовна сказала, что нам надо сделать нормальную площадку. Я озадачился. В итоге мы с ней составили письмо в управляющую компанию, и я стал бегать по квартирам и собирать подписи. Потом сдали их, но ничего не вышло. Мы ходили по чиновникам и депутатам — все без толку. Только когда через четыре года проходила политическая кампания, во дворе обустроили площадку.

Вообще все дворовые развлечения были связаны с мячом. Мы любили играть в квадрат, когда находили краску, чтобы начертить линии на асфальте. Во времена моего детства автомобилей было не так много, но иногда на наши расчерченные линии вставали машины, и нам приходилось искать новое место для игры. Когда кто-то видел, что машина уезжает, то быстро бежал на это место и занимал его.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

Я жил на девятом этаже, поэтому часто забирался на крышу и смотрел салюты: открывался идеальный вид на весь район. Это была особая романтика. Там я первый раз попробовал пиво. А по железнодорожному мосту мы часто ходили к Верх-Исетскому пруду. Летом там купались, хотя знали, что это небезопасно. Помню, уйдем утром толпой с шампурами и удочками, возьмем сосисок и приготовим возле пруда. Еще мы с пацанами часто строили штабы из досок на деревьях и взрывали петарды во дворе. Тот, у кого была петарда, считался самым крутым.

В начале 2000-х, когда проходило мое детство, Сортировка была одним из самых криминальных районов. Тут постоянно случались разборки, драки, убийства. Поэтому кастеты, пистолеты, ножи и биты я впервые увидел в своем дворе. Многие мои друзья пошли по криминальной линии, но мне удалось этого избежать — во многом благодаря родителям и футболу.

Несмотря на это, в нашем дворе всегда царила дружная атмосфера. Сегодня кто-то бросит клич, а завтра все соседи собираются на субботник или праздник. Выносили мангал, ставили под него кирпичи и на шампурах готовили мясо или сосиски. Пацаны вкапывали колеса по внутреннему периметру двора и потом их красили — наводили красоту. Все общались и друг другу помогали: в тяжелые периоды мы менялись с соседями крупами.

Центр Екатеринбурга был для нас, парней с Сортировки, диковинкой. Поэтому мы всегда говорили «поехать в город», когда отправлялись в центр. Я и сейчас так говорю, когда общаюсь с друзьями из Сортировки, откуда я так и не уехал, хоть и перебрался в соседний новый дом.

Если бы Евгений Горенбург, Саша Цариков и Тимофей Жуков были маленькими сегодня, то у них были бы совсем другие воспоминания из детства, особенно если бы оно проходило во дворах «Брусники». Потому что в своих проектах застройщик собирает дворы, будто из лего, прикрепляя к основе в виде озеленения кубики из развивающих детских площадок, а также удобных пространств для спорта и отдыха. Все они формируют двор, в котором приятно находиться, проводить время и расти, придумывая с друзьями свои игры, о которых потом, лет через 20, можно будет рассказать своим детям. Если не забудете правила.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU