Вера Мусаелян, «АлоэВера»: «Даже мама не спрашивает, общаемся ли мы с Яшиным сейчас»

— В последнее время «АлоэВера» практически без концертов. Отмена в Казани, потом в Санкт-Петербурге на фестивале Stereoleto. Сколько группа потеряла из-за этого?

— Да, с мая и вот, наверное, по сегодняшний день мы без концертов. Нам удалось провести небольшие выступления в Москве, потом уже начались проблемы. Нас снимали, что самое главное, не столько с гастролей, сколько с фестивалей. Это болезненная тема, потому что фестиваль — не только про заработок, это всегда определенный драйв, новая аудитория. Это действительно важное событие в жизни музыканта. Нас всего этого лишили, и просто морально было очень тяжело.

Сказать, какие конкретно финансовые убытки? Да черт его знает! Когда у тебя отменяют концерты, ты же не только не зарабатываешь, ты еще и теряешь с возврата билетов. Оплачены налоги, ты еще их потерял. Поэтому мы уже решили просто ничего не считать и просто плыть по этому прекрасному течению.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Насколько вообще «АлоэВера» коммерчески успешный проект?

— Мы независимая группа, у нас нет продюсера. Она никогда не задумывалась как проект, тем более коммерческий. Коммерческий проект — ты просчитываешь, сколько ты в него вложил, как это будет окупаться, как это будет все делаться. Не та история. Если ты имеешь в виду, жили ли мы за счет группы? Да, до того, как случилась пандемия. Мы не то чтобы классно зарабатывали, но жили на то, что нам дает музыка. Но говорить про коммерческий успех... Сама эта формулировка «коммерческий успех», мне кажется, далека от того, что делают екатеринбургские группы.

— Сейчас, я смотрю, концерты возобновились. Москва, Екатеринбург, Тюмень, Омск. Ситуация стала лучше?

— Тоже непросто. Если кажется, что в Москве это немножко поутихло, то в регионах площадки для нас закрывают. То есть мы забронировали концерт на какой-то площадке, а за несколько дней до выступления нам пишут: «площадка отказывается провести ваше мероприятие». Вот примерно так это происходит сейчас.

— А как вообще тогда музыканту жить и работать в такой ситуации, когда наложились и коронавирусные ограничения, и политическое давление?

— Да, нас коснулись не только коронавирусные ограничения, но и политическое давление. Это когда ты не понимаешь, будет у тебя концерт сегодня или нет. Когда ты придешь — сожгут уже эту площадку или еще нет. Но у нас очень лояльная аудитория. Они прямо хотят помогать. Поэтому когда вся эта история началась, люди были готовы платить за онлайн-концерты, покупать мерч, подписываться на Patreon.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

Если есть близкие и доверительные отношения с аудиторией, то она готова тебя нести на ручках и помогать выжить. В целом, мне кажется, даже если бы мы просто сказали: «Так, ребята, у нас нет концертов, пацанам нечего есть, давайте соберем денег», наши слушатели бы стали это делать.

Вот у нас не было концертов, ребята разъехались. Всем пришлось искать какие-то альтернативные варианты заработка: кто-то преподает, кто-то сводит музыку, кто-то занимается своими отдельными, не связанными с музыкой, проектами. Я посвящала себя полностью авторским курсам. Сейчас курс закончился, и я понимаю, что у меня есть потребность писать, и, скорее всего, я в ближайший месяц-полтора буду заниматься исключительно этим. Но это всегда происходит само собой.

А что касается дальнейшего развития группы — у нас нет какого-то продюсера, промоутера. Все делаем сами, и я всегда мыслю так: сталкиваюсь с какой-то ситуацией и ищу здесь решение. Я исхожу из того, что мы будем иметь и как мы будем из всего этого выкручиваться. Вот сейчас заканчивается большой тур, и мы до весны уходим писать новый альбом. Конечно, возможность провести концерты в Москве или где-то точечно будет. Но больших туров на этот период — нет.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Почему, на твой взгляд, политическое давление на группу началось именно в этом году? Ведь о том, что вы дружите с Ильей Яшиным, все знали давно. Почему бы не начать раньше? Или выборы сыграли роль?

— Мы поженились год назад, не так уж и давно. Но это все связано с тем, что были выборы, на которые он собирался баллотироваться. Это был один из способов давления на человека. Очень простой механизм, который используется в России десятками лет: давить через семью, через близких людей.

— Совсем недавно вы заявили о разводе. Что стало катализатором такого решения?

— Я писала об этом в своем посте.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Там была очень расплывчатая формулировка, без конкретной причины.

— Нет, там была самая конкретная формулировка, на которую я способна. Этот человек очень мне дорог, я очень дорога ему. Но оставаться в этих отношениях, будучи собой, мне и ему было невозможно.

— Сколько людей от тебя отписалось после того, как вы выложили эти посты?

— После их публикации появлялись какие-то кремлеботы, которые хотели меня как-то подзадеть. Но у меня прекрасная аудитория, которая бережно ко мне относится. Я даже не успевала заблокировать или удалить кого-то. Мои подписчики уже втоптали их и пустое место оставили. Вообще, так прямо не скажу по количеству, но достаточно много кремлеботов от меня отписалось после сообщения о разводе.

— У тебя в песнях часто присутствуют образы мужчин, с которыми ты общаешься, дружишь или состоишь в отношениях. Будет новая песня про Илью Яшина?

— У меня уже есть песни про Яшина. Кто-то из слушателей угадывает, какие именно про него. Кому-то это удается. Он как бы всегда присутствовал в моих песнях.

— Ты имеешь в виду песни «Платье в точку» и «Я слушаю Каца»? Хочу уточнить, чтобы читатели не запутались.

— Вот ты видела, чтобы мои песни были подписаны фамилиями людей, которым они посвящены? И сейчас этого тоже не будет. Если есть какие-то догадки по этому поводу, ради бога, можете их озвучивать. Но требовать это от меня — это уж слишком.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Вы сейчас общаетесь?

— Это такой вопрос… Даже мама мне его не задает. Поэтому, мне кажется, не стоит этого делать. Мне не хочется сейчас обсуждать эту тему вообще.

— Тогда еще одна, чуть ранее нашумевшая тема — это сливы откровенных фото. Почему, осознавая, что ты публичная личность, не попросила почистить этот архив?

— То есть ты считаешь, что можно что-то удалить из интернета?

— Я не про интернет, а про то, чтобы позаботиться о том, чтобы подобных фото и видео твой любимый человек не делал. А если сделал, то не хранил их.

— Я не только публичный человек, прежде всего я взрослая самостоятельная женщина, у которой есть интересная и насыщенная личная жизнь. Я не собираюсь делать вид, что это плохо. Мне кажется, стыдно должно быть тем, кто считает, что это способ давления, который можно оказывать на человека. Озаботьтесь этим, поставьте еще семнадцатый замок на свою дверь? Это предлагаешь?

Самая неадекватная политика, которую можно проводить, — это принимать на себя стыд за то, что быть стыдно не должно. Да мне нечего прятать, это просто в открытом доступе должно лежать как бы у меня дома на столе. Я не должна это куда-то прятать. А вот то, что вы забрались ко мне домой, на мой стол, это исключительно проблемы этих самых людей.

Фото: Антон Буценко, 66.RU