Ростех выгнал со своих площадей екатеринбургский центр помощи детям с аутизмом

По оценке самого НКО, долг в разы меньше, но из-за пандемии действительно образовалась «финансовая дыра». Чтобы справиться с кризисом, аутисты выпустили мерч и начали сбор средств.

«Когда в стране объявили карантин, мы распустили всех, кто у нас занимался, по домам. Но организация продолжала работать: волонтеры развозили адресную помощь по семьям наших подопечных. Но главное — мы начали шить маски: они были очень востребованы, так как в аптеках их не было. Мы шили маски для волонтеров, для наших коллег из других НКО, для детских домов. Всего мы отгрузили за прошлое лето более 25 тысяч масок», — рассказывает руководитель центра помощи детям и взрослым с аутизмом «Открытый город» Анна Клещева.

По ее словам, шитье масок в разгар пандемии — это был «тот еще квест»: в городе пропали все необходимые материалы (ткань, резинка, нитки). Очень сложной была логистика производства: в помещении центра работало лишь несколько ребят-волонтеров, большинство швей работали по домам (часть из них — родители детей-аутистов) — приходилось привозить им материалы, забирать от них продукцию. Деньги, вырученные за маски, позволили центру поддержать своих сотрудников и волонтеров и в целом остаться на плаву. Но за аренду помещения образовался долг.

«В период карантина его владельцы не работали и даже счетов нам не присылали, — вспоминает Анна. — В августе они вышли на работу и бац нам претензию! Потребовали сумму сразу за пять месяцев (платеж составлял 100 тысяч рублей в месяц). Но у некоммерческой организации жесткое бюджетирование: если деятельность свернута, откуда взять деньги и погасить долг? Плюс пандемия сбила нам грантовое финансирование. Я сказала, что долг будем гасить постепенно, что мы и делали: на сегодня мы должны 280 тысяч. Но в марте мы узнали, что на нас подан иск в суд на 700 тысяч».

Поняв, что добром делом не кончится, сотрудники организации решили искать новый офис.

И не зря: в середине апреля собственники выдали им требование освободить помещение — пришлось в срочном порядке переезжать. Добро, нажитое за пять лет существования центра, увозили тремя рейсами. Забрали из бывшего офиса все, кроме зеркал в танцевальном зале. «Оказалось, они прикручены так, что невозможно оторвать, не повредив их, — говорит Клещева. — Пришлось оставить. Жаль, конечно: они очень дорогие».

«Человек дождя» и Тулуз-Лотрек

Фото: Андрей Гусельников для 66.RU
Руководитель «Открытого города» Анна Клещева

Ребята с аутизмом, занимающиеся в центре, тоже помогали в переезде — те, кто поздоровее. «Есть у нас Даниил, у которого 47-й размер обуви — конечно, он таскал все вещи, — говорит Аня. — А вот, например, маленького Арсентия мы не стали привлекать. Мы называем его «наш Тулуз-Лотрек» (французский художник-карлик). У него тоже короткие ножки. Он плохо видит. Он плохо слышит — ходит с аппаратом (и выключает его, когда ему все надоедают). Раз он плохо слышит — он плохо говорит. Но он художник от бога! И он — один из лучших работников нашего швейного цеха».

О своих подопечных Аня может рассказывать часами. Она создала этот центр, сама будучи мамой особого ребенка, когда искала, где можно с ним заниматься. Теперь все подопечные «Открытого города» (даже взрослые) — ее дети, и про каждого она знает все. Например, у «Тулуза-Лотрека» мама умерла, еще когда он был ребенком, и он живет сейчас с дальним родственником, который время от времени грозит, что сдаст его в ПНИ (психоневрологический интернат).

Фото: Андрей Гусельников для 66.RU
Арсетия в центре называют «наш Тулуз Лотрек». У него, как у знаменитого художника, короткие ножки. Он плохо видит и слышит.

«К счастью, Арсентий не лишен дееспособности и довольно самостоятельный — сам передвигается по городу, что редкость для аутистов. Он вполне социализирован: у него есть друзья, соцсети. Он занимается спортом: ножки короткие, но руки накачаны! К нам его привела Оля (наша лучшая швея) — когда-то учились вместе. Теперь Арсентий — тоже «швей», плюс у нас рисует и играет в театре».

Есть в «Открытом городе» и свой «Человек дождя» — человек с уникальной памятью и способностями к счету. Но если персонаж Дастина Хоффмана из одноименного фильма моментально пересчитывал рассыпавшиеся на полу зубочистки и помнил все выходившие из колоды карты, то Алексей однажды пересчитал все панели на потолках екатеринбургского метро. Сегодня, благодаря «Открытому городу», у парня — колоссальный прогресс в плане социализации.

«Представьте: он вместе со мной ведет семинары для здоровых людей! — говорит Клещева. — У нас есть дружественное НКО «Белая трость» (которую возглавляет слепой яхтсмен Олег Колпащиков, — прим. авт.) — они обучают специалистов минсоцполитики, работников РЖД и других крупных организаций взаимодействию с инвалидами. Каждый семинар ведет пара: здоровый человек и человек с той инвалидностью, о которой идет речь. Мы с Лешей читаем блок по взаимодействию с людьми с ментальной инвалидностью. Леша шикарно ведет эти семинары!»

Фото: Андрей Гусельников для 66.RU
Демонтировать зеркала в танцевальном зале не удалось. Пришлось их оставить.

Такие истории воспитанников «Открытого города» — самый главный ответ на вопрос, зачем он существует. «Основная проблема людей с аутичными расстройствами — социализация. Это те моменты в жизни, которых мы с вами вообще не замечаем. Например, для многих из них проблема — поездка в транспорте: они не могут зайти в трамвай или троллейбус. Им крайне сложно общаться с другими. У нас, благодаря обучающим программам, благодаря танцевальным коллективам, благодаря мастерским, где ребята могут работать, они учатся, начинают общаться, дружить. В итоге мы нормализуем их жизнь. Обычными [педагогическими] методами этого не сделать».

Но «Открытый город» — давно уже не только центр, оказывающий услуги по развитию детей-аутистов. По сути, это клуб, объединяющий людей с самыми разными инвалидностями и тех, кто с ними работает — волонтеров, педагогов, соцработников. Недавно в Екатеринбург приезжали люди из Фонда президентских грантов с плановой проверкой грантополучателей. Встреча в одной из организаций сорвалась, и представители фонда решили без предупреждения нагрянуть в «Открытый город» (который неоднократно получал президентские гранты).

Нескольких минут проверяющим хватило, чтобы понять, что организация «живая»: в ней всегда есть народ, всегда «движуха».

«Мы держим инвалидов в рабстве»

Суд над «Открытом городом» состоится 16 июня. «Этот центр — злостный неплательщик, — убежден исполнительный директор ОАО «ПКБ «Энергоцветмет» (организации-арендодателя) Дмитрий Мишенев. — Мы не раз получали от них гарантийные письма, что они погасят задолженность и будут своевременно вносить арендную плату. Так как свои обязательства они не выполнили, мы обратились в арбитраж и направили им уведомление, что они должны освободить помещение».

По словам Мишенева, ситуация с долгами у «Открытого города» — хроническая. «Ранее это помещение было у них в субаренде, и арендатору они тоже задолжали за аренду, — говорит Дмитрий. — По картотеке арбитража, с них по суду взыскано за услуги охраны. Они просто никому не платят! Они считают, что мы им обязаны предоставлять бесплатную аренду, хотя мы коммерческая организация». Гендиректор ОАО «ПКБ «Энергоцветмет» отказался от комментариев, порекомендовав обратиться в пресс-службу Ростеха (запрос направлен, ответ пока не поступил).

В ответ на иск в 700 тысяч юристы, которых наняла НКО, подготовили встречное заявление в суд. «Проблема еще и в том, что в «Энергцветмете» все время меняется менеджмент, — говорит Клещева. — Предыдущие годы люди были более понимающие, сейчас я говорю их начальству: «Мы работаем с инвалидами» — в ответ: «Угу, платить когда будете?». После того как мне сказали, что я эксплуатирую инвалидов и держу их в рабстве, я уже ничему не удивляюсь».

Анна признает, что у ее организации из-за пандемии образовалась «финансовая дыра» — кроме долга за помещение есть и другие долги плюс насущные потребности. «Когда к нам приходит человек с инвалидностью, сначала мы его учим, потом в какой-то момент видим, что он делает кусочек своей работы настолько хорошо, что уже должен получать за это зарплату, — объясняет Анна. — Таких людей у нас становится все больше: если раньше как швея постоянно работала Оля, то сейчас у нас четыре таких сотрудника, и еще двоих хочется принять. Значит, нужны еще две промышленные швейные машины. Нужен еще один мастер в мастерскую. Плюс налоги, плюс долги. Всего — около миллиона, чтобы закрыть дыру».

Клещева признает, что ее центр живет «не по средствам», но по-другому не может. «Надо или прикрыть какое-то направление, или переложить всю финансовую нагрузку на семьи ребят-аутистов, сказать: «Вся наша с вами история становится платной». Сейчас у нас ребята занимаются в мастерских бесплатно, а хореография стоит 2500 в месяц. Если сделать все занятия платными — будет тысяч 12 в месяц. Но тогда мы перестанем быть «Открытым городом» — будет обычный обучающий коммерческий центр. Мы так не хотим. Да и большинство родителей детей-аутистов не смогут платить такие деньги», — говорит Анна.

Есть и третий выход: государство должно повернуться наконец лицом к тем организациям, которые делают его работу, выполняя те функции, которые в обществе «не закрыты». «Мы работаем в разы больше, чем в КЦСОН (комплексные центры обслуживания населения): у них нет занятий 7 дней в неделю по 12 часов, — говорит Клещева. — У них нет, как у нас, театров, мастерских, никто не «возится» с детьми-аутистами, как наши педагоги». «Честно говоря, вообще непонятно, почему НКО, выполняющая важную социальную функцию, должна платить за помещение на условиях коммерческой аренды?» — недоумевает координатор коалиции НКО-Урал, учредитель благотворительного фонда «Умная среда» Алексей Глазырин.

Не надеясь на милость государства, сотрудники «Открытого города» развернули целую компанию, чтобы выйти из финансового кризиса. Ставка — на продукцию собственного производства, которую продают через специально созданное ООО «Город мастеров» (оно платит все налоги и прибыль перечисляет в НКО). «Пандемия научила нас зарабатывать: сейчас активно шьем подарочные мешочки и продаем их на крупных маркет-плейсах: «Озоне», «Яндекс-Маркете», «АлиЭкспрессе». Удается зарабатывать 70–80 тысяч рублей в месяц, — признается Анна. — Кроме швейной, есть еще мастерская авторской бижутерии, художественная и столярная. Ребята, которые в них работают, видя, как «швейка» зарабатывает, сказали: «Мы тоже хотим!» — думают над ассортиментом».

Чтобы выбраться из долгов, екатеринбургские аутисты открыли сбор пожертвований, а также выпустили мерч — экологические сумки с логотипом «Открытого города». «Это не первый кризис в нашей жизни, — говорит Клещева. — Я уверена, что мы прорвемся».

Текст: Андрей Гусельников для 66.RU