«У меня в буфере накопилось четыре убийства»: чистосердечное признание уктусского стрелка

Алексей Александров должен был дать показания лично, но после нескольких вопросов со стороны судьи и адвоката он смешался и сказал: «Для меня тяжело рассказывать об этом. Лучше огласить [показания]». После этого, как сообщает корреспондент 66.RU, в суде стали зачитывать чистосердечное признание Алексея Александрова. Публикуем его фрагменты:

— В ходе проведенного кругового осмотра были обнаружены цели, удовлетворяющие требованиям программы возмездия. Это программа, осуществляющая манипуляции с полученным мною уроном [в школе] для его оптимизации, минимизации. Занимаюсь этой программой с 1997 года, она моя, никто меня не учил. Полученный мной урон выражается в накоплении — не знаю, как это объяснить.

Убийство двух девушек я совершил с целью отчуждения «смертельного урона». [В школе] меня распределили в класс замедленного развития. Там надо мной издевались, наносили мне урон. В связи с этим этот урон необходимо было куда-то девать. У меня был буфер с памятью, куда я заносил полученный урон.

С первого по девятый класс школы № 102 [надо мной] имели место издевательства во время перемен. Могли запинать в углу, били руками, ногами, просто оскорбляли. Был случай, когда одноклассник вымогал у меня деньги под угрозой расправы. Сумма была достаточно большая. Требовал занять у соседей. Вымогали деньги и с моего друга-одноклассника, меня использовали как посредника.

Фото: Дмитрий Антоненков, 66.RU

В связи с этим примерно с 1997 года я придумал себе буфер, при допросе в качестве подозреваемого я назвал его ЦБВХ — Центральный буфер временного хранения. Туда я собирал все негативные эмоции — [я называл их] «урон». Они конвертировались в «смертельный урон». Например, сто ударов по лицу становились одним смертельным уроном. Без буфера я не жилец.

[У меня были] варианты. Первый — умереть самому. [И я должен был, но пообещал себе, что кто-то умрет вместо меня.] Второй — «отражение», то есть возврат обидчикам. Если бы у меня тогда был гладкоствол, скорее всего, что-то бы произошло в школе. Третий — отчуждение другим, не обидчикам.

Пока я учился в школе и профессиональном училище № 94 на станочника, где меня также унижали одногруппники, у меня в буфере накопилось четыре смертельных урона. После убийства двух девушек на Уктусе осталось два, но я больше не смогу никого убить. Я осознал это после [содеянного]. <…>

Я могу описать свое состояние после убийства как крайне тяжелое. Придя домой, ночью я не спал. Я полностью согласен с обвинением и раскаиваюсь в содеянном.

<После этого Алексей Александров рассказывает детали убийства. В частности, как наблюдал за девушками около часа, стоя за их спиной. Он объяснил также, что не пришел в полицию с повинной, потому что тогда «урон вернется»>.

[После убийства] я искал могилу Ксении. В ноябре 2018 года посещал кладбища. Кроме того, посещал интернет-сайты, посвященные местам захоронений. Там и искал места захоронений потерпевших. В итоге не получилось обнаружить сведения. Посещал кладбища, но [ничего] не нашел. Все фиксировал на диктофон. Использовал навигатор для запоминания маршрута поиска. Изучал новостные ленты про убийства, с целью узнать фамилии и имена потерпевших и места захоронений.

Фото: Иван Арапов, архив 66.RU

Моя теория о смертельном уроне ошибочна. Я понял, что ошибался. На их месте должен был быть я.

После этого прокурор и адвокат задали несколько вопросов Алексею Александрову.

— Изначально вам предъявили хулиганский мотив, и вы полностью его признавали. Но потом отказались признавать мотив хулиганства. Сейчас вы признаете хулиганский мотив? — спросил гособвинитель.

— Не признаю, потому что я не шел против общества. Я пытался себя противопоставить тем обидчикам, которые были в школе. Так ни в коем случае не нужно было делать. Нужно было все забыть, те обиды прошлого. А я только испортил. Не надо принимать незаконных действий в отношении других лиц.

Само нажатие на спусковой крючок [было трудным], я не мог нажать. Руки тряслись, и сердце билось. Я сразу понял, что ошибся.

— Почему не оказали помощь?

— У меня был стресс. Я не знал, что мне делать.

Ряд вопросов задал судья.

— Нельзя было как-то по-другому нейтрализовать эти ваши уроны?

— Понимаете, я каждый день в слезах находился в школе. В каждой школе есть дети, которых шпыняют.

— Настолько сильное было потрясение? Столько лет прошло…

— [Мне] некуда было деваться. В нашем классе была тройка агрессивных… Не знаю, как их назвать, извергами, что ли.

— Как вам выдали разрешение на оружие, если вы посещали психиатра?

— Я был снят с учета в 2017 году.

— Нельзя было пройти терапию у психиатра, чтобы нейтрализовать уроны?

— Надо было сказать психиатру, чтобы он принял меры. Но я этого не сделал.

Потерпевшие заявили ходатайство о взыскании с Алексея Александрова понесенного ими ущерба. Родители убитой Ксении Солтановой потребовали 10 миллионов рублей в качестве компенсации морального вреда и 207 тыс. материального. Мать Натальи Кузнецовой — 123 тыс. рублей.