Мы встречаемся с Юрой в выходной: он легко согласился рассказать мне, как все было на самом деле, хотя мы не были знакомы ранее (дружба в Facebook — не в счет), а я лишь читала пару статей про него. Однако мы часами говорим о его жизни и карьере здесь, в Екатеринбурге, о том, что происходило с ним в Таиланде, почему он не хотел возвращаться и думал ли, что город, где он родился и вырос, вновь сможет стать для него родным. Это получилось даже не интервью, а просто разговор о жизни.
На данный момент Юрий не употребляет алкоголь уже более трех месяцев. За это время, которое кому-то может показаться слишком коротким, но для самого Немытых оказалось огромным промежутком, он успел привести свою жизнь в порядок. Он уже прошел курс реабилитации, а сейчас продолжает работать по методу Геннадия Шичко по избавлению от алкогольной зависимости, и, более того, его назначили вице-президентом благотворительного фонда «Мой выбор», давшего ему шанс на новую жизнь. Теперь Юра смело строит планы на будущее, мечтает о своем СМИ, семье и детях — и когда говорит об этом, его глаза горят и в них есть уверенность в том, что все получится.
При этом не без ностальгии он вспоминает время, проведенное в Паттайе. О том, как выживал на улицах, как посадил зрение, читая при свечах, потому что в недостроенном доме, где была его лежанка, не было электричества. Как потерял друга — молодого парня, подсевшего на наркотики, который утопился, спрыгнув с пирса. Как попадал под машину и несколько раз оказывался в тайских полицейских участках и тюрьме — среди местных уголовников и таких же, как он, иностранцев.
«Я не хочу обелять себя, — говорит он. — Алкаш? Да, алкаш. Бухал? Да, бухал. За пьянку увольняли? Да, увольняли. Квартиру просрал? Да, просрал — но свою же». Впрочем, обо всем стоит поговорить по порядку.
Талантливый журналист Юрий Немытых
— Юра, как вообще ты оказался в Таиланде? Насколько знаю, ты был журналистом и в Екатеринбурге, и в Москве. Как занесло на чужбину?
— Я закончил исторический факультет УрФУ — кстати, без красного диплома, как писал кто-то из коллег; работал в журнале «Эксперт-Урал». В 2007-м вместе с женой Мариной переехал в Москву — позвали в газету «Труд», у которой сменился собственник: он хотел полностью перестроить работу издания, а потому сменил коллектив. Талантливых журналистов набирали со всей России, позвали и меня. Поначалу участвовал в конкурсе на должность главного редактора «Труда» в Екатеринбурге, но из трех голосовавших за меня высказался только один. Нет худа без добра. Он же — Владислав Вдовин — предложил возглавить отдел «Рынок труда», но уже в основном издании — в Москве. Ребята у меня работали классные, мы все были молодые, целеустремленные, до сих пор вспоминаю с гордостью, хоть и проработали мы относительно недолго (около полутора лет).
Случился кризис 2008-го. Зарплату сократили на 20% — и для меня это было критично, потому что 30% я отдавал за квартиру в Москве, а оставшиеся 50% вполне мог бы зарабатывать и в родном Екатеринбурге, где была своя квартира. На тот момент уже был год, как я развелся с женой: она ушла от меня, потому что я пил. Поначалу пустоту от этого расставания заполнял работой и тем драйвом, что она мне дарила, но потом и на работу забил. Были разочарование в проекте, усталость, я уже понимал, что все схлопнется. У меня в Москве не было никого, кто мог бы поддержать или подбодрить, и мне уже ничего не хотелось. А что человек делает, когда ничего не хочет? Ну, пьянствует. И я быстро перешел в ту стадию, когда пьянки стали проходить в ежедневном режиме, и слишком часто стало случаться так, что за полчаса до планерки вместо себя отправлял корреспондента, а на работу приезжал, когда уже все было написано. Кому нужен такой редактор? Меня по-хорошему уволили: предложили написать «по собственному».
— И ты сразу вернулся в Екатеринбург?
— Да, приехал сюда, а тут с работой было как-то ни шатко ни валко — кризис никуда не делся. К тому же я пил и в разных местах, в общем, не задерживался. Меньше месяца был главредом журнала «Недвижимость»: на одной из пьянок разбил нос директору.
| |
| В семье Юры пил отец, потом бросил, потому что пережил инсульт. Его мама никогда не употребляла алкоголь, но никак не могла повлиять ни на мужа, ни на сына. Совсем чуть-чуть не дожив до сорокалетия, она покончила с собой — Юре тогда было 20. |
Тогда нашлись люди, которые вразумили меня, сказали, что с моей пьянкой что-то надо делать, и я первый раз пошел в Благотворительный фонд трезвости имени Геннадия Шичко (ныне «Трезвое поколение Урала»), где от зависимости спасают методом советского физиолога и кандидата биологических наук. Начал писать дневники по его программе, но не прошел ее до конца, хотя она мне реально помогала. Сейчас, спустя годы, вернулся к ней. И теперь понимаю, почему тогда бросил. Это было настоящее головокружение от успеха: я не пил, я был трезвым, я нашел новую достойную работу, зарабатывал деньги, и мне казалось, что все уже хорошо, опасность миновала. Даже после того, как забросил программу, месяца три не пил, а потом стали появляться мысли: «Ну а почему бы и не выпить». Так у всех зависимых бывает, и если ты не понимаешь, что твое «почему бы» обернется только тем, что окажешься в том же дерьме, из которого выбрался, — тебя уже не спасти.
— И снова начал пить?
— Да, я вернулся к алкоголю быстро. И тут в моей жизни случился «Деловой квартал», а параллельно с ним — очередная роковая любовь. Коллега Марина (я называю ее Марина М.) ушла ко мне от своего жениха незадолго до свадьбы.Теперь выражение «на чужом несчастье счастья не построить» для меня не просто слова. Месяцев через восемь я продал свою квартиру, чтобы расплатиться с долгами, в которые влез из-за своего алкоголизма. Было желание начать с чистого листа. Мы съездили в Таиланд по путевке и поняли, что хотим там остаться.
— Проданная в Екатеринбурге квартира была твоей или принадлежала родителям?
— Это была моя квартира в доме для журналистов, я попал в региональную программу и купил ее по льготной цене. При этом на деньги от ее продажи (с вычетом долгов) купить нормальное жилье в Екатеринбурге уже было нельзя, зато в Паттайе — можно. И мы бросили все и улетели в рай. К тому же мы оба — журналисты и были уверены, что сможем зарабатывать на фрилансе. Тогда в Таиланде все было очень дешево, и на достойную жизнь там нам вполне бы хватало.
— В каком году вы туда переехали?
— В 2012-м.
— Все было официально: виза, своя квартира, работа?
— Да, работал на фрилансе. Квартира-студия в кондоминиуме, с огромным балконом, на котором была оборудована кухня; в 800 метрах от береговой линии, с общими зоной отдыха и бассейном.
— Почему все пошло не так?
— Алкоголь. Марине, конечно, не нравилось, что я пью, хотя она со мной тоже выпивала — просто меньше. Она не говорила о том, чтобы бросить пить вместе, а ставила мне ультиматумы. А я не мог тогда принимать ультиматумы, да и сейчас научился ли — вопрос. Мы часто ругались, она несколько раз уходила от меня еще в Екатеринбурге. Но в Паттайе ушла окончательно: у меня тогда ничего не ёкнуло, я думал, что она все равно вернется. Но не вернулась. И быстро вычистила меня из своей жизни.
У меня в тот момент очень «зеркалило»: бывшая жена тоже ушла от меня после переезда из Екатеринбурга. Я говорил Марине М. еще до переезда, что нам надо будет держаться вместе, что бы ни случилось, мы будем на чужбине, но… так получилось. И, конечно, все в очередной раз из-за пьянки, я уж не буду каждый раз упоминать, из-за чего моя жизнь катилась к черту. Она сделала свой выбор, и сделала правильно. Сейчас она замужем, растит сына и, насколько я могу судить, вполне счастлива.
— Как вообще в Паттайе с алкоголем? Там пьют все?
— Есть такое выражение «Паттайя — не Таиланд», и бухают там все: местные, туристы, гастарбайтеры. Там тайцев очень мало, а те, что есть, — в основном беднота из сельских провинций, приезжающая на заработки. Много выходцев из Лаоса, Камбоджи. Большая (как и во всем остальном Таиланде) китайская диаспора. Иностранцы со всех уголков света, публика очень разношерстная. Но вообще складывается впечатление, будто власти Таиланда решили, что весь шлак из самой страны и из-за ее пределов должен концентрироваться именно в Паттайе. Проститутки там стоят прямо напротив полицейского участка, все вокруг пьют, алкоголь дешевый, найти компанию, чтобы выпить, даже если у тебя нет денег — легче легкого.
«Я стал удобной дичью»
— Что случилось после ухода Марины?
— Сперва устроился редактором в местную газету для русских. Но драйва уже не было, уйти в работу с головой не получилось, получилось — в бутылку. Предсказуемо был уволен. Снова начал залезать в долги, собутыльников становилось все больше, а потом ко мне присмотрелись некие люди (уверен, что русские): они знали, что есть соотечественник с квартирой, который, по сути, один в чужой стране, и если он пропадет — никто и не заметит. А потом я взял деньги под залог квартиры у одного человека из России, и после этого началось самое интересное. До сих пор не уверен, то ли все это было совпадением, то ли четким планом по отжатию у меня квартиры.
— Каким планом? Как это вообще всё произошло?
— Я был очень удобной дичью. Однажды меня забрали в полицию из-за спровоцированной кем-то драки, которой, по сути, и не было; причем это было в кондоминиуме, где пьянки, беспорядки и потасовки случались с завидным постоянством, но полиция не обращала на них внимания. А тут — пришли за мной, увезли в участок. На тот момент виза у меня уже закончилась (и это исключительно моя пьяная дурь, уж на продление-то визы мог бы денег найти), и из страны могли выслать. Прошел суд, меня отправили в тюрьму. Полицейский тогда еще спросил: «А ты хочешь остаться в Таиланде? Или готов к депортации?» Конечно, я хотел остаться, ведь в России делать совершенно нечего, а тут квартира была. Полицейский тогда еще добавил, что мой адвокат ему звонил, хотя, конечно, никакого адвоката не было. Оказалось, что это черные риелторы принялись меня обрабатывать.
Едва знакомые и вовсе неизвестные мне русские люди стали приходить ко мне на свидания в тюрьму, предлагали переписать квартиру на них за то, что они заплатят залог и я выйду. Я не был к этому готов, отказался, и тогда на меня начали давить в камере, где сидели матерые уголовники (кто за наркотики, кто за убийство). Гулять не выпускали, сокамерники не давали есть.
Потом мне что-то подмешали в воду или в еду: у меня были страшные галлюцинации, которые, как мне казалось, я переживал в реальности (думаю, это был бэд трип от ЛСД — когда от употребления наркотиков наступает психоделический кризис: негативные, потенциально опасные для психики переживания происходят будто наяву). Я сбегал из тюрьмы, несколько раз умирал и воскресал, терял всех своих близких, был безумным спецназовцем; меня пытали, били, ковали в наручники... Все истории переплетались, они все были реализацией моих страхов, например, об изнасиловании или измывательствах в тюрьме, сериалов, которые я смотрел («Игра престолов», «Во все тяжкие»), мыслей о продаже квартиры в Паттайе. Я очнулся с разбитой головой — видимо, так орал в камере, что зэки ударами меня вырубали, чтобы не мешал.
И только я пришел в себя — появился новый человек: на свидание пришел еще один русский. Он когда-то был опером в Москве, теперь — полицейский в Таиланде, друг бывшего следователя, у которого я брал деньги под залог квартиры. Сперва я отказался от его предложения, у меня уже все эти ходоки в голове перепутались. Но позже, когда меня уже перевезли в иммиграционную тюрьму, сам связался с ним и согласился на его условия. Он сказал, что выкупит у меня квартиру за две трети от рыночной стоимости, но вычтет еще деньги, которые потратит на то, чтобы вытащить меня из тюрьмы, сумму залога, стоимость моих билетов в Россию и обратно (мне надо было выехать из страны в любом случае) и еще налог за продажу. Я согласился, потому что находиться в тюрьме сил больше не было, а главное — после депортации я не мог бы легально вернуться в Таиланд без «помощи» полиции. Значит, квартиру потерял бы в любом случае. В итоге за квартиру я получил что-то около тысячи долларов, хотя стоила она на тот момент примерно 27 тыс. долларов.
Я действительно слетал в Москву, переночевал у знакомых, попил пива на Арбате, переночевал у знакомого знакомых и вернулся, получив визу. Это было осенью 2013-го — через год, как я переехал в Паттайю. Но уже не было квартиры и понимания, что делать дальше.
— Тогда зачем вернулся?
— Там тепло… Да и что мне в России было делать?
Приключения россиянина в Паттайе
— А там ты что делал?
— Фрилансом снова стал заниматься. Как-то в очередной раз поехал в Лаос оформлять визу, потому что ее надо делать из-за границы, и познакомился с тремя девчонками из Екатеринбурга: две из них были парой, а с третьей у нас завязались отношения. И это снова какая-то роковая любовь, которая все изменила в очередной раз.
| |
| Юра говорит: был бы у него человек, который мог бы просто взять за шкирку и сказать: «Хватит пить, приведи себя в порядок!» — он бы одумался. По его словам, он сам видел, как родители приезжали в Тай, давали своим безалаберным детям леща и увозили домой, в Россию. Ему же отец только сказал: «Раньше ты был гордостью семьи, а стал ее позором». Сейчас налаживают отношения. |
Тогда я снимал домик с другом Серегой, который, кстати, в этот период не пил: завязал, пока я сидел в тюрьме. Он зарабатывал на контрабанде сигарет и алкоголя из Камбоджи: покупал их под заказ у водителей автобусов, возящих группы в Камбоджу за визами. Но девушка настояла на скорейшем переезде к ней. Пить не бросал, к тому же девушка тоже выпивала чуть больше, чем следовало бы. С ней мы прожили совсем немного и расстались. И тогда я первый раз едва не оказался на улице.
— И где оказался?
— Устроился к бывшему коллеге из газеты. Тот организовал фирму по производству сувениров. Но бизнес не пошел, и он просто сперва уволил меня, а потом кинул на месячную зарплату. Позже выяснилось, что он много кого еще в Паттайе кинул. Тогда я последний раз обновил визу. Были какие-то судорожные поиски то халтуры, то человека, у которого можно было бы занять денег. А был уже 2014 год: Россия присоединила Крым, доллар взлетел, следовательно, подорожал и бат. Если раньше он был равен рублю, то тут стал стоить 2 руб., то есть все цены автоматически в два раза повысились. К тому же кризис случился в самом Таиланде, когда выяснилось, что король в коме и не управляет страной, а власть — у полицейских генералов. Они начали закручивать гайки для иностранцев, запретив бесконечное количество раз обновлять визу в соседних государствах.
После этого я уже не мог получать визу — и денег не было, и в Россию за ней возвращаться не хотелось. Потом выгнали из съемной квартирки, за которую нечем было платить, а занимать было уже не у кого. В общем, тогда я окончательно остался на улице. И прожил так 2,5 года. Да еще и все документы потерял — у меня не то что визы, даже паспорта не было.
— Как ты вообще там выживал?
— Ну, во-первых, в Таиланде тепло. Во-вторых, там атмосфера вечного праздника. И алкоголь был каждый день — кроме того времени, когда я лежал в больнице или сидел за решеткой. Почему алкоголь? Потому что когда ты голодный, ты не можешь подойти к левому человеку и попросить его купить тебе хот-дог, но ты можешь пойти по пляжу, например, и подойти к какой-нибудь компании стрельнуть сигаретку. И неважно, кто это — местные или туристы, они с большой долей вероятности предложат тебе присоединиться, после чего нальют, может быть, дадут немного денег.
— То есть ты все эти два с половиной года жил на пляже?
— Нет. Я нашел дом в заброшенном недостроенном квартале: когда-то там планировали построить элитный коттеджный поселок, как назвали бы у нас в России, но, видимо, не рассчитали средства, а продать дома не смогли. Женщина, которая приглядывала за этим кварталом, пустила меня и нескольких моих товарищей. Там хорошие дома, но без электричества, да и природа начала брать свое: между домами местами выросли настоящие джунгли.
— Где-то подрабатывал? На что вообще жил?
— Подрабатывал эпизодически. Продавали с приятелем с рук фоторамки, оставшиеся от прежней работы. Один раз месяца полтора работал продавцом экскурсий. Около месяца делал косметический ремонт в отеле, принадлежащем русской владелице. По мелочам помогал чете тайцев (тем самым, что разрешили занять домик) за небольшие деньги. Они — пожилые уже и порой обращались ко мне, когда требовалась грубая физическая работа. А в основном пьянствовал. Периодически ночевал у разных собутыльников. Отдельная история — тайские проститутки, к которым можно было «вписаться» на пару-тройку дней. Бесплатно. Еще и сам подкормишься. А когда совсем туго было с продуктами — воровал в магазинах — но только в тех, что принадлежат корпорациям. У тайцев, которые делают свой бизнес, принципиально ничего не брал, иначе мне бы там житья не дали.
Иногда туристы давали деньги, когда удавалось с чем-нибудь им помочь: показать, где что лучше купить, например. Чаще давали тайцы, причем порой совершенно незнакомые. Видимо, в те дни, когда я выглядел особенно хреново. У меня могло не быть еды, но всегда имелись сиам сато — дешевое тайское рисовое вино — и книги. Их мне давали на время или отдавали насовсем в крупных отелях, ориентированных на русских туристов, которые привозили с собой какие-то томики и оставляли в номерах. В своем домике я собрал приличную библиотеку — около 60 или 70 книг. Читал при свечах или при свете уличных фонарей, из-за чего зрение очень посадил.
На самом деле мне везло. И в полицию не забирали, хотя все знали, где Юра-бомж (как меня многие за глаза звали) ходит и живет; и выживал я каким-то чудом. Однажды меня укусила ядовитая змея, когда я заходил в дом впотьмах. Я ее разглядел только после того, как наступил, а она, соответственно, меня ужалила. Нога вспухла сильно, на ней было две дырки — следы от зубов. Я тогда просто сел, открыл сиам сато и ждал, что случится дальше. Уже было абсолютно наплевать — умру или нет. Но на утро проснулся живой.
Дважды (один раз сразу после ухода Марины, второй — уже в бездомное время) мне ломали челюсть. В первый раз сделал операцию, во второй — вообще не обращался к врачам. Само срослось, но криво. Обычных потасовок и ссадин-ушибов, которые в Таиланде из-за климата очень плохо заживают, — не сосчитать.
Один раз меня сбила машина, когда я шел по обочине, и судя по тому, что меня доставили в больницу, а сам автомобиль никто не искал, виноваты в аварии были тайцы, находившиеся в машине. Иначе мне бы выписали штраф за спровоцированное ДТП и депортировали. В общем, очнулся я в больнице, мне сказали, что нужна операция на ноге, но она платная. Я пытался сбежать, потому что денег, конечно, не было. Но мне вкололи что-то, я отключился, а когда пришел в себя — в прооперированной ноге уже стояли штифты. Пришедший врач сказал, что я должен заплатить им за операцию — и уже в два с половиной раза больше, чем говорили поначалу. Они мне признались, что их больница — бедная, для обычных тайцев, которых лечат бесплатно, и их единственный шанс заработать — лечить иностранцев. Они же не знали, что я хоть и «фаранг», но бомж без денег. А я и не стал признаваться.
— Тебе все-таки пришлось заплатить?
— Где бы я взял деньги? Решил: либо сбегу, либо — в тюрьму. Выбрал первый вариант, кое-как дозвонился до знакомой, которая привезла мне какие-то вещи, чтобы я подался в бега не в больничной пижаме и меня приняли за обычного посетителя. В общем, еле-еле ковыляя, я ушел. Нога болела очень долго, плохо заживала, к тому же после аварии на теле остались шрамы.
Юра-бомж возвращается домой
— Как ты все-таки вернулся в Екатеринбург?
— Я просто сидел и читал книгу возле магазина, где бывал каждый день. Ко мне подошли полицейские, которым, видимо, надо было выполнять план по нелегально пребывающим в стране. До этого меня раз пять или шесть сажали в кутузку при полицейском участке за кражу консервов и тому подобной ерунды, но до официального разбирательства — снятия отпечатков пальцев, проверки документов и визы (в моем случае — их отсутствия), суда и депортации — не доходило ни разу. Я и не переживал уже особо. Подержат пару дней — и иди себе дальше. А тут они целенаправленно подъехали вчетвером на машине ровно к тому месту, где я сидел с книжкой почти ежедневно, сразу спросили документы и визу. Я признался, что у меня ничего нет. Так я снова попал в депортационную тюрьму, где на этот раз провел четыре месяца. Вообще-то кто-то там проводит годы: в Таиланд уже нельзя, на родину улететь денег нет, и купить тебе билет некому.
— Как ты достал билет?
— Мне помогли друзья-журналисты из Екатеринбурга, я называю их своей большой четверкой: Ева Замшина, Вера Морозова, Сергей Ермак, Юлия Литвиненко. Примерно за полгода до того, как попал в тюрьму, я связывался с Евой и ее мужем, они обещали в случае чего подстраховать с билетом, попросить помощи у других коллег из Екатеринбурга. Когда я оказался в тюрьме, надо было только с ними связаться, но консул помогать не спешил. Чтобы ускорить мое возвращение на родину на пару месяцев, нужно было одно: чтобы он зашел в мой скайп (я говорил ему пароль) и написал Еве, как обстоят дела. Дел на пять минут. Но он отказался категорически.
Кто-то говорит, что я так заявляю о консуле, только чтобы было кого обвинять, что моя жизнь так сложилась. Но это не так. Любой, кто был в депортационной тюрьме, скажет, что люди, которые должны решать вопросы с отправкой пойманных на родину, не занимаются этим. Над нами (русскими) смеялись финны, которых их консульство с Новым годом поздравляло; нам помогала французская католическая церковь, которая раз в месяц выдавала предметы гигиены. Но не консульство. А к примеру консул Казахстана принес своему гражданину полный комплект зимней одежды, когда пришло его время улетать. Нам о таком оставалось только мечтать.
Я мог бы уехать из Таиланда еще до новогодних праздников. Если бы консул хоть что-то сделал для того, чтобы подтвердить мою личность побыстрее, а не «как обычно» в течение трех месяцев.
А история такая: однажды в депортационную тюрьму из тюрьмы обычной «заехал» очень богатый китаец. Он занимался торговлей наркотиками в промышленных масштабах, за что и сел. Но занятия своего не прекратил и в тюрьме (он один из всех заключенных почти открыто ходил с сотовым телефоном). «Работал». «Подогревал» периодически всю тюрьму. То грузовик мороженого купит на всех, то вентиляторы в пару бараков. Был на очень хорошем счету у администрации, за что и получал, видимо, амнистии. Подробности я знаю со слов еще одного русского парня, который сидел в той же тюрьме, а в IDC переехал на пару месяцев раньше китайца. И вот появившись на несколько дней в депортационной тюрьме, перед отлетом домой, он решил помочь тем, кто не может купить билет: из нашей камеры при мне так пятеро улетели. За хорошее поведение и я получил возможность написать ему письмо с просьбой, но консульство не торопилось с одной несчастной справкой, поэтому ничего не получилось.
Я просто уточню, что я был в тюрьме, где условия гораздо хуже, чем в российских местах лишения свободы. Утверждаю это со слов тех русских и русскоязычных, кому довелось побывать и там, и там (а с такими за четыре месяца я перезнакомился со многими). Там нет нар, в камере может находиться до 120 человек. Там с тобой сидят мусульмане, которым надо молиться в 6 утра, там невыносимые безумные шведы; там китайцы, которые сошли с ума дважды: первый раз, когда жрали метамфетамин, из-за чего и попали в тюрьму, второй — когда поняли, что они здесь навсегда, потому что людей в Китае много и они никому не нужны. Там есть и такие, кто вообще не хочет возвращаться в свою страну, потому что там их ждет что-то еще хуже.
В камере — общая атмосфера безумия, потому что там почти все — без вины виноватые: если половина поймана за пребывание в стране без виз и ждет документов на вылет или билетов, то вторая половина — это зэки, которые уже отмотали тут срок и теперь должны быть депортированы домой. А к ним посол не приходит, у них паспорт просрочен, и они злющие, готовы убивать. А есть еще те, кто знает, что по возвращении на родину их ждет отсидка, причем по статье, с которой там выжить очень мало шансов (детская порнография, например). От одного такого доставалось многим, и мне в том числе. Здоровый лоб отрывался, пока мог, на тех, кто слабее. Страх свой давил. Знал, что его ад ждет по возвращении в Россию. Поэтому все русские, которые были в тюрьме IDC (а их там много), мечтали взять нашего консула — и загнать в эту камеру. Ничего даже делать не надо было бы, потому что он бы и так сошел с ума.
— Когда ты в итоге вернулся в Россию?
— Это произошло уже в феврале 2017 г., хотя закрыли меня в октябре 2016-го. Летел в Екатеринбург с пересадкой в Новосибирске, в шортах и тонкой кофте, что отдали в тюрьме, кутался в плед.
— Что произошло, когда ты вернулся?
— Документов не было — только справка, которую нужно было сдать в ФМС в течение двух дней. И все. Денег не было, жить тоже было негде, думал только о том, как бы устроиться на работу. Помогли братья, которые сняли сначала комнату на Химмаше у какой-то безумной старухи, от которой пришлось через пару дней съехать; а потом сам нашел комнату в доме, где живет моя тетя.
После того как коллеги выпустили обо мне, вернувшемся на родину, материал, мне позвонил Евгений Маленкин, с которым я раньше не был знаком. Он расставил точки над i. Надавил авторитетом. Доказал, что без кардинального решения алкогольной проблемы мне не выбраться из ямы. И буквально затащил меня в программу по методу Шичко, мне это действительно помогло. Мне передавали, что со мной хочет встретиться и Евгений Ройзман, но я отказался: как-то уж совсем пафосно, чтобы мэр такого большого города помогал мне одному. Зато Маленкин свел с Алексеем Боровлевым: он мне должен был всего лишь куртку передать, а в итоге взял к себе работать.
— Как так получилось?
— Когда я был трезв примерно 10 дней, я сидел в своей комнате, и хозяева квартиры пригласили меня выпить с ними водки. Мало того, что никуда ходить за алкоголем не надо, так еще и угощают: как тут можно отказаться? Но я отказался, хотя это был край, пришлось даже прибегнуть к телефонной терапии — позвонить очень близкому мне человеку и пообещать: я ни за что не буду сегодня пить. Это и стало переломным моментом, потом что на следующее утро я познакомился с Алексеем, хотя еще вечером и предположить не мог, что его увижу. Он мне потом сказал, что если бы у меня был перегар — я бы и куртку вряд ли получил, не то что работу.
— Почему Алексей решил тебе помочь? И что сказал такого, что ты ему доверился?
— Алексей — серьезный бизнесмен, который прошлой осенью организовал благотворительный фонд «Мой выбор», где помогают детям (в том числе воспитанникам детских домов, подопечным соцзащиты), поддерживают спорт и ЗОЖ, оказывают адресную помощь людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию; наконец, реабилитируют алкоголиков и наркоманов. Я как раз находился между третьим и четвертым направлениями деятельности фонда. С одной стороны — жизненная ситуация аховая, с другой — алкоголик. Но при этом сам завязал («сознательный воздержанник» в терминологии Шичко).
Он просто спросил меня, чем помочь, а я ответил, не задумываясь, что работой. На что он мне прямо ответил: «Есть работа, но где гарантии, что ты не запьешь? Вот ты получишь свои заработанные деньги, и что дальше? Что делать будешь? Я бы на твоем месте нажрался». Мне на это крыть было нечем. А он предложил поехать в его реабилитационный центр, полежать там, отоспаться и отъесться, а потом — волонтером.
Ну, я подумал, терять нечего, не бухать и так собирался. Главное, чтобы компьютер и интернет был — я уже тогда кое-какие халтуры нашел. Согласился, а он мне: «Погоди, решение должно быть осознанным, а то я манипулятор, я знаю, что заставлю тебя. Принимай решение сам». Но я уже тогда принял. Через несколько часов встретились, поехали в реабцентр. В итоге без дела провалялся там только два дня, а потом все пошло-поехало. Документы восстановили.
— Чем ты занимаешься сейчас?
— В первую очередь я начал делать всю работу, так или иначе связанную с текстами и PR. Параллельно привыкал элементарно жить в цивилизованных условиях. Писал дневники по системе Шичко (сейчас приблизился к очень сложной для меня части, когда надо написать людям, которых знаю и знал, почему я бросил пить; это очень трудно, потому что не знаю, cтоит ли писать бывшей жене, например, и надо ли каждому писать отдельный текст). А недавно Алексей назначил меня вице-президентом своего фонда «Мой выбор».
| |
| Алексей Боровлев уверен, что помочь можно любому человеку, который хочет жить — и жить трезво. На мой вопрос, почему он поверил в Юру, он просто ответил, что увидел в нем честного человека, который готов, как и он сам, помогать другим. «Я увидел человека высокоинтеллектуального, честного, искреннего, помогающего другим. Я это понял по его взгляду, по каким-то внутренним ощущениям. Шестое чувство у меня сильно развито. В глазах у него написано, что не обманет», — сказал он. Боровлев уточняет, что у них есть общее понимание: «Если не мы, то кто?» И сейчас самое время расти и развиваться вместе с фондом, а задумки — самые глобальные. |
— Серьезная должность. Какие планы на будущее?
— Сейчас очень многие события, разговоры, вещи происходят так, как я примерно у себя в голове выстраивал, но значительно быстрее, чем я ожидал. Алексей темп задает неслабый, и это правильно. У нас с ним вообще все правильно происходит. Вот правда, есть ощущение правильности происходящего. До сих пор я выступал как PR-специалист, выстраивал работу с печатными изданиями в небольших областных городах, писал новости о работе фонда. Эту работу буду продолжать и впредь. В будущем вообще хотим создать свое СМИ.
— Не кажется ли тебе, что все, что происходит с тобой, — своевременно?
— Думаю, так оно и есть. И в тот вечер не запил, и Алексея встретил, и в систему Шичко вовремя вернулся. И сейчас вообще, и в Таиланде...
— Ты все равно вспоминаешь о Таиланде с какой-то ностальгией.
— Не скрою. Ну а что, раз уж это было в жизни. Там много всякого случалось, и люди разные были. Не то чтобы я скучаю по Паттайе, но и не могу сказать, что это была какая-то жесть. Да, упал ниже плинтуса — и в этом ничего хорошего, но я и берега не терял морально-этические. У меня хватило стыда, страха или просто здравого смысла, чтобы не пересечь определенные грани. Заняться проституцией, например. А предложения были, и местные азиатские клошары, которые сами этим не брезгуют, искренне недоумевали, чего я нос ворочу. Или наркотиками не пытался торговать, а можно было, и легко. Только в обе эти темы влезть легко, а вот вылезти… может, это и реально для кого-то — от такого отмыться, но на себе проверять не хочется.
— Как ты вообще сейчас себя ощущаешь? Ты дома, трезв, работа есть...
— Как говорит один мой друг: «Трезвостью сыт не будешь». С одной стороны, ею гордиться нельзя, но и питаться тоже. Помимо того, чтобы направить человека в нужное русло, ему надо дать возможность зарабатывать, что-то есть, где-то спать и заниматься спортом; чтобы он хотел сам этого добиваться, чтобы строил будущее, хотел завести семью и детей. В моем случае все именно так. Я чувствую свою полезность в жизни.
Вроде бы прошло времени немного, но с моим участием провели несколько крупных мероприятий, а сейчас готовим брошюры фонда, чтобы о нем узнали как можно больше людей. Новости о работе фонда выходят ежедневно, а ведь до моего появления их просто не существовало. И я чувствую, что это ценят. Мы с Алексеем находимся абсолютно на одной волне, и впереди много интересного. В том числе — интересного для СМИ. История тайского бомжа закончилась. Началась история вице-президента молодого, но уже очень мощного благотворительного фонда. Кажется, я наконец-то сделал правильный выбор. Мне снова есть с кого брать пример.
