«Меня могут принять за шпиона»: зачем аспирант из Австралии допрашивает бывших рабочих Уралмашзавода

Аспирант австралийского университета «Ньюкасл» Питер Донохью приехал в Екатеринбург, чтобы провести научное исследование «Уралмаш, рабочие и социальные аспекты с 1975 по 1989 годы». По его словам, англоязычные историки не знают о жизни советских рабочих до перестройки, до того, как в стране начали происходить серьезные изменения, из первых рук, а потому он изучает этот период через истории людей. В рамках своего исследования он уже пообщался с десятками ветеранов предприятия.

Журналисты 66.RU встретились с Питером Донохью в кафе, недалеко от Городка чекистов, где он снимает квартиру. Ему 53 года, он неплохо говорит по-русски, потому что жил в нашей стране достаточно долгое время, хотя иногда в разговоре переходит на английский — когда рассказывает о чем-то очень эмоционально. Мы спросили его, почему ему так интересна жизнь представителей екатеринбургской промышленности и насколько ему комфортно жить в нашем городе.

— Питер, как давно вы живете в России и откуда знаете русский язык?

— Русскому языку меня научила преподавательница в моем университете — она сама из России и вообще не говорит по-английски. В Австралии я был учителем английского языка и приехал в Россию тоже как преподаватель 12 лет назад. Поначалу жил в небольшом городе Ачинске, в 150 км от Красноярска. Затем в самом Красноярске около трех лет, там я изучал жизнь работников КрАЗа (Красноярский алюминиевый завод, входит в состав РУСАЛ, — прим. ред.). В итоге я приехал в Россию уже шестой раз, и поначалу мне тут было трудно, но сейчас — легче. Правда, очень холодно у вас. В Сиднее холодно — это когда +7 °С, а здесь приходится на улицу выходить в -35 °С.

— Почему вам интересно изучать прошлое России?

— Мне интересно, как русские люди жили в период холодной войны: через истории простых людей мы понимаем историю самой страны. Большинство жителей Австралии и других стран ничего не знают о России, а я теперь знаю — потому что пожил здесь.

Мне интересно, как люди жили при советской власти, особенно в период правления Леонида Брежнева, потому что мы не знаем, что происходило в России в эту эпоху. Можно найти много книг про Иосифа Сталина, немного — про Михаила Горбачева, но совсем чуть-чуть — про Брежнева.

— Почему вы приехали в Екатеринбург? Почему вам так интересен Уралмашзавод?

— Вообще поначалу я думал изучать угольную промышленность и даже отправился на Украину — был в Донецке и пригородах незадолго до того, как там началась война. Это было очень страшно. Мне интересно было изучать жизнь шахтеров, я даже встретил нескольких людей, которые готовы были мне об этом рассказать. Однако в университете мне сказали, что это слишком опасно, а потому надо возвращаться.

Тогда я подумал о Севере России, но ученый из США уже взялся за такое исследование в Воркуте, и мне пришлось искать новую цель. Вместе с моим руководителем мы выбрали Уралмаш — я слышал о заводе, но совсем немного. По книгам в интернете и в библиотеке я смог найти информацию только о том, когда предприятие основали, и о первых годах работы. Другая информация закрыта.

Теперь я общаюсь с людьми, которые работали на заводе в 70–80-х годах, и большинство из тех, с кем я встречался, были руководителями. Они говорят, что при СССР жилось лучше. Хотя, конечно, есть и те, кто говорит, что лучшее время — сейчас. Многие, кого я встречал, рассказывали, что 90-е годы в России были сумасшедшими, а сейчас им жить комфортно.

Многие посоветовали мне обратиться к мэру Екатеринбурга Евгению Ройзману, чтобы расспросить его о том периоде, когда он работал на предприятии. Я пришел к нему на прием, мы очень быстро поговорили, потому что он был занят, но когда я спросил, испытывает ли он ностальгию по тому времени, он сказал нет.

— Вам удалось побывать на территории завода?

— Нет, потому что пропуск мне никто не даст, хотя я очень хотел бы сфотографировать завод изнутри. Однажды я был на КрАЗе, потому что некоторые мои студенты работали там, но на Уралмаш попасть сложно, там свой закрытый мир.

— В Австралии есть похожие заводы? Насколько вообще в вашей стране развита промышленность?

— У нас совсем немного производства, потому что дешевле покупать что-то за рубежом: в Китае, например, или Японии и Южной Корее. В Австралии производят высокотехнологичное медицинское оборудование, и то немного. У нас, как и у России, есть свои ресурсы, но кому-то закупать их у нас — очень дорого. Например, скоро Россия будет поставлять в тот же Китай газ, и для них он будет дешевым, хотя мы бы тоже могли его поставлять.

Я знаю, что Россия и Китай — друзья, и думаю, что Украина и Европа, которые отвернулись от вашей страны, поступили глупо. Потому что Россия — это большая и важная страна, как ни крути.

— Как к вам относятся в России? Удалось ли вам здесь найти друзей?

— В России мне было сложно, когда я плохо знал русский язык, сейчас легче. Первые, с кем мне пришлось общаться, когда я только приехал в вашу страну, были выходцы из Средней Азии. У них есть акцент, но они говорят по-русски и меня понимают. Когда я был на Украине, в Харькове, со мной поругался владелец маленького магазинчика, которому не понравилось, что я говорил по-русски. Когда я сказал, что знаю только русский и английский, он на меня обиделся.

За проведенное в Екатеринбурге время я не встретил много друзей. Возможно, я не был в правильных местах. В «Одноклассниках» я познакомился с сотрудником Уралмаша, он пытался продать мне книгу за 100 долларов, но я не хотел покупать за такую сумму, и мне кажется, он мог на меня за это обидеться.

Недавно в баре я встретил молодого человека, который, на мой взгляд, является классическим новым русским: он пьет дорогой виски, ездит на велосипеде, похожем на чоппер (вид мотоциклов с удлиненными рамой и передней вилкой, — прим. ред.), и работает ресерчером (сотрудник отдела персонала, — прим. ред.).

Я жил в Сибири и могу сказать, что люди везде разные. В Восточной Сибири они дружелюбней, зато там города находятся далеко друг от друга: если в европейской части России Москва и, например, Санкт-Петербург и Курск, находятся рядом, то в Сибири от одного города до другого надо ехать долго на поезде. И при этом, если люди в Екатеринбурге здесь родились и здесь же живут, то в Красноярске множество из них приехали из других регионов и остались. Вообще менталитет русских людей в Москве и в Красноярске — абсолютно разный. Наверное, и в Екатеринбурге тоже отличается.

— Часто иностранцы говорят, что русские — очень закрытые люди и сложно идут на контакт. Вам тоже так кажется?

— Когда я был в России впервые, мне действительно так показалось. Но сейчас, я думаю, русские люди стали более открытыми. Скоро ко мне приедет подруга из Австралии, и я уверен, она может показаться жителям Екатеринбурга необычной и интересной — она любит яркую одежду и прически, думаю, этим она вас заинтересует.

— В каких еще странах, помимо Австралии и России, вам удалось пожить?

— Я жил во Вьетнаме и в Англии. Я родился в Лондоне, но мне там не нравится, я все-таки австралиец. Я много путешествовал по миру, но сейчас мне очень нравится в России.

— Вы останетесь здесь, в России?

— В конце июня я вернусь в Австралию, чтобы там поработать и заработать, а потом приеду обратно в Россию, чтобы продолжить исследование.

Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU