Страшные тайны Урала: смертельная эпидемия сибирской язвы в Екатеринбурге — глазами очевидцев

КАК ЭТО БЫЛО

Очень удобно, когда день рождения приходится на пятницу: впереди два долгих дня отдыха, и можно решительно забыть обо всех проблемах. Именно пятницей оказался мой 22-й день рождения. Я пригласил своих друзей, и вечером 30 марта 1979 года мы пили диковинный ликер, который я привез из Москвы еще перед Новым годом. В июне мы защищали дипломы в Уральском политехническом институте, летом предстояли трехмесячные военные сборы в Еланских лагерях, а затем — долгожданный отпуск, который мы и обсуждали за яствами моей бабушки.

А джинн, вырвавшийся из бутылки, в это время уже бродил по весенним улицам родного Свердловска. И уже в понедельник, 2 апреля, скончался работник отдела материально-технического обеспечения городка Свердловск-19, 66-летний пенсионер Ф.Д. Николаев (1912 г.р.) — первая жертва грянувшей эпидемии. Его похоронили с диагнозом «пневмония» и на надгробном памятнике в качестве даты смерти почему-то указали 9 апреля. За следующие дни необъяснимо скончались несколько офицеров запаса, находившихся на краткосрочных сборах в 32-м военном городке. Загадочная смерть настигала людей дома, на работе, в трамваях, в очередях к участковым врачам…

На пункты скорой помощи из Чкаловского района стали непрерывно поступать вызовы к больным со схожими симптомами: температура до 41 градуса, головная боль, кашель, озноб, головокружение, тошнота, слабость, плохой аппетит, рвота с кровью. Наконец, ужас заключался в том, что на телах пострадавших еще при жизни начинали появляться трупные пятна. Течение болезни отличалось стремительностью: через 2–3 дня наступал летальный исход.

10 апреля в городской больнице №40 сделали первое вскрытие умершего. Доцент кафедры патологической анатомии Свердловского медицинского института Фаина Абрамова заподозрила сибирскую язву. На следующий день было получено лабораторное подтверждение диагноза «кожная форма сибирской язвы», который вскоре обрел официальный статус и был положен в основу лечения заболевших.

Еще до этого, 5 апреля, радиостанция «Голос Америки» сообщила об эпидемии сибирской язвы в Свердловске. Эту дату указывает в своей книге «Советское биологическое оружие: история, экология, политика» президент Союза «За химическую безопасность», доктор химических наук Лев Александрович Федоров.

Мой отчим Иосиф Алексеевич Серенок, которого я по жизни называл просто «батя», регулярно слушавший по модному радиоприемнику «Ригонда» разные «голоса», первым сообщил мне о сибирской язве. Я, конечно, не помню даты, но помню, отчим возбужденно рассказал, что у нас в 19-м городке произошел очень опасный выброс биологического оружия, действующего выборочно на молодых мужчин призывного возраста. После этого мы с соседскими парнями стали шарахаться от автобусов маршрута №12 (Посадская — Южная Подстанция), которые на каждом своем рейсе привозили к нашему дому на углу улиц Московской и Тольятти опасную пыль из района Вторчермета, прилегающего к зоне выброса страшной заразы.

Вспоминает Сергей Парфенов, публицист, член Союза писателей России, автор книги «Выброс»: «Наше студенческое общежитие находилось на улице Большакова. До Вторчермета, где, по официальной версии, произошла вспышка сибирской язвы, вызванная употреблением в пищу мяса больных животных, — рукой подать. Многие студенты тут же отказались ездить на занятия на трамвае, который ходил со Вторчермета, добирались до университета в переполненных троллейбусах и на такси. Старались не есть мясо, колбасы, сосиски, котлеты, яйца и молоко — об опасности заразиться от продуктов животноводства предупреждали санитарные врачи».

Студенты 6-го курса Свердловского мединститута были мобилизованы на подворные обходы частного сектора к югу от 19-го городка. Им вменялось выявлять заболевших граждан и проводить профилактическую работу. Двое отказавшихся от выполнения этого задания были отчислены из института.

Рассказ Ольги Постниковой, жительницы Вторчермета:

«Это было в апреле 1979 года. Я тогда училась в школе в Свердловске, на Вторчермете, на улице Ферганской, в 8-м классе. Две школы (№87 и №12) практически примыкали друг к другу. Кто-то из девчонок пришел и стал рассказывать какие-то страшные истории про умерших людей. Сначала они мне показались детскими страшилками, и я не сильно поверила в них. Но когда через некоторое время нам запретили идти гулять, открывать форточки, а потом стали делать прививки то ли от гриппа, то ли от сибирской язвы, стало понятно, что случилось что-то неординарное. Среди взрослых и детей стали распространяться рассказы о скоропостижно погибших жителях района Вторчермета, Керамики и работниках Керамического завода. Мне вспоминается одна фраза: «Продавщица из магазина на углу, у остановки, тоже умерла. Разве ты ее не помнишь?».
Через пару лет (я уже училась в другой школе) наш класс возили на экскурсии по предприятиям Чкаловского района. В советское время это, по мнению взрослых, должно было профориентировать старшеклассников. Мы съездили на Ювелирный завод, Камвольный комбинат и… на Керамический завод. Мои одноклассники оживленно обсуждали заготовки для унитазов, вертели в руках кружки и керамическую плитку. Мне вспомнились все те рассказы про сибирскую язву и умерших на Керамике. И, как выяснилось, не только мне. Взрослые в конце экскурсии не очень громко заговорили на эту тему. Больше всего пострадали работники одного из цехов Керамического завода, среди них были умершие. Сколько — я точно не помню, но тогда эта цифра меня поразила.
На мой вопрос: «Что ты помнишь про ту давнюю историю с сибирской язвой?» — моя мама ответила: «На Вторчермете мыли дома, а на выездах из Свердловска на постах ГАИ из-за карантина не пропускали машины. Пришлось ехать в деревню Коптяки, что на Исетском озере, через поселок Шувакиш». А еще в 40-й больнице было целое отделение с пострадавшими. И говорили, что более высокая смертность была среди мужчин».

32-летняя Раиса Смирнова, мать троих детей, почувствовала себя плохо 9 апреля — скорая увезла ее прямо с работы в отделе снабжения Керамического завода. Женщина очнулась через неделю в 40-й больнице, там отвели целый корпус под «язвенников», как называл больных медперсонал. В конце апреля ее выписали. Какой диагноз стоял в больничном листе, не помнит. В больнице ее навестили люди в штатском и взяли расписку о неразглашении. Раиса Смирнова: «Люди все это время продолжали умирать. Некоторые прямо на рабочем месте падали. В трубном цехе чуть не всех мужиков выкосило. Так страшно было на завод ходить, что в декабре уволилась. Да и на Никаноровке (частный сектор к югу от 19-го городка) — одни за другими похороны с закрытыми гробами. И все считали, что эта зараза к нам из лаборатории военной пришла».

Скорая увезла 39-летнего Бориса Семеновича Сову: «Меня положили в коридоре за ширмой, и никого ко мне не пускали. Так я провел ночь, а утром оказался в 40-й больнице. В корпусе находились заразившиеся сибирской язвой. Еду нам подавали только через отдельную форточку, так же брали анализы. Потом приехала какая-то комиссия из Москвы, и мы подписали бумаги, что ничего никому не будем рассказывать. Когда я получил историю болезни, то очень удивился. Она была очень тонкая, а в графе «диагноз» стояла пневмония.

Воспоминания дочери Клавдии Спириной:

«Она (мама, — прим. Н.Р.) жила на Ферганской, недалеко от 19-го военного городка, где в начале апреля произошел взрыв. После ОРЗ у мамы началась ангина, а еще через несколько дней она попала в 24-ю горбольницу с отеком гортани. Помню, как приехала к ней в больницу в субботу, и мама мне пожаловалась, что ей сильно давит уши. Еще через два дня ее перевели в 40-ю. 30 апреля мамы не стало. Хоронили ее в закрытом оцинкованном гробу. Нам даже отказывались показывать ее труп. Но одна знакомая из больницы на свой страх и риск все же дала нам попрощаться с мамочкой, показав ее тело перед похоронами. В свидетельстве, выданном врачами, причиной смерти назвали сепсис».

13 апреля в свердловских газетах появились заметки о случаях проявления сибирской язвы в городе. Газеты призывали быть бдительными при потреблении мяса, не покупать его на рынках, у сомнительных поставщиков и т.п. Партии завозимого из пригородов мяса, которого и так не было в избытке, перехватывались милицией и уничтожались посредством сжигания. Под раздачу на всякий случай попали и бродячие собаки, истреблением которых также с большим энтузиазмом занялась милиция.

Медики боролись с эпидемией: пытались лечить и вылечили некоторых заболевших, проводили вакцинацию жителей Чкаловского района, вели разъяснительные беседы о болезни и ее источниках.

Количество заболевших и вылеченных в различных источниках колеблется от десятков до нескольких тысяч человек. Наиболее правдоподобными представляются данные, согласно которым заразилось около 100 и скончалось около 70 свердловчан. Ближе к концу апреля нервозность населения пошла на убыль. Моя мама окончательно успокоилась, когда я с друзьями отправился в майские праздники в турпоход на Южный Урал.

Последняя смерть была зафиксирована 12 июня. Врачи худо-бедно справились с эпидемией, оказавшейся крупнейшей в мире биологической катастрофой.
Стоит отметить маниакальную тягу руководства к засекречиванию всего и всегда. Несмотря на официальный статус диагноза «сибирская язва», он ни разу не был вписан в свидетельства о смерти. Сибирской язве предпочитались традиционное ОРЗ, сепсис, пневмония, инфаркт или — еще лучше — «причина смерти — 022».

ВЕРСИЯ АВТОРИТЕТНЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ

Официальная версия — употребление в пищу зараженного мяса животных — была подтверждена в статье «Эпидемиологический анализ заболеваний сибирской язвой в Свердловске» авторитетных специалистов: главного эпидемиолога РСФСР И.С. Безденежных и главного инфекциониста В.Н. Никифорова. Статья поступила в редакцию журнала МЭИ 28 августа 1979 года и была опубликована в №5 за следующий год.

В апреле 1988 года В.Н. Никифоров с соавторами прибыл в США на научную конференцию. Там было названо число погибших (64 человека) и число заболевших (96), из которых у 79 была кишечная, а у 17 — кожная форма. Общее заключение: «Эпидемия, длившаяся с 4 апреля по 18 мая 1979 года, началась с заражения домашнего скота, люди заразились кишечной формой в результате употребления в пищу мяса, проданного в нарушение санитарных правил. Заболеванию предшествовала вспышка сибирской язвы среди сельскохозяйственных животных в индивидуальных хозяйствах прилегающих сельских районов. Заражение животных произошло, вероятно, через корма. В марте-апреле заметно увеличился убой скота в индивидуальных хозяйствах, и мясо продавалось на окраинах города в частном порядке… Из мяса, взятого на исследование в двух семьях, где имелись больные, был выделен возбудитель сибирской язвы. В обоих случаях мясо было куплено у частных лиц на неорганизованных рынках. Штаммы возбудителя, выделенные из мяса, не имели отличий от штаммов, выделенных от больных людей. Это доказывает, что инфицированное мясо послужило причиной заражения данных больных».

С руководителями эпидемиологической службы огромной страны спорить как-то неловко, но все же возникает ряд вопросов. Ни в одной семье не погибло больше одного человека. Получается, что зараженное мясо в каждой из десятков семей употребляло только по одному человеку. То есть во всех семьях сидящие за столом глотали слюни, наблюдая за тем, как преимущественно отцы потребляют мясной обед. Странно, согласитесь! Кроме того, от начала болезни до летального исхода проходило 2–4 дня, характерные для легочной формы сибирской язвы, и никто из близких скончавшихся не видел на их телах язв, сопровождающих кожную форму заболевания.

АВАРИЯ. ВЫБРОС ЗАРАЗЫ

В 1990–1991 годах, в разгар перестройки, за расследование причин появления сибирской язвы в Свердловске брались журналисты самых разных изданий. Ими была выдвинута новая версия: трагедия произошла из-за выброса возбудителя сибирской язвы с особо секретного завода на территории так называемого 19-го городка, созданного в 1949 году.

Предполагаемые причины выброса были различны. Бывший руководитель экологического отдела управления благоустройства Свердловской городской администрации, доктор геолого-минералогических наук, член-корреспондент Российской экологической академии Сергей Волков в своей книге «Екатеринбург. Человек и город. Опыт социальной экологии и практического геоурбанизма» (Екатеринбург, 1997 г.) пишет: «Опытный завод по производству биологического оружия располагался под землей. От него к базе хранения вел тоннель, где и произошел взрыв кассеты боеприпаса, явившийся причиной заражения людей».

По версии другого, также весьма осведомленного и авторитетного лица — одного из разработчиков отечественного биологического оружия, полковника К.Б. Алибекова, 30 марта 1979 года на подземном заводе по производству спор сибирской язвы во второй половине дня был временно удален засорившийся фильтр. Из-за недоразумения следующая смена рабочих не установила фильтр и продолжала работать без него в ночь на 31 марта. Через несколько часов отсутствие фильтра было обнаружено и немедленно был установлен новый.
К.Б. Алибеков даже сообщил имя виновника аварии: некто подполковник Н. Чернышов, начальник дневной смены подземного завода. Он должен был лично сделать предупреждающую запись в рабочем журнале о неисправном фильтре, но по непонятной причине не выполнил этого. Фамилия его в дальнейшем нигде не упоминалась. Позже Н. Чернышов был переведен из миллионного Свердловска в аналогичное учреждение военно-биологического комплекса в 45-тысячный казахский городок Степногорск, что, безусловно, можно рассматривать как некое понижение и наказание.

Вскоре после начала эпидемии американские политики заговорили о взрыве на военном предприятии и возможном нарушении Советским Союзом конвенции по биологическому оружию, ратифицированной в 1975 году. В марте 1980 года США официально потребовали объяснения у СССР. И хотя СССР отвечал, что произошла естественная вспышка сибирской язвы, США сомневались и утверждали, что располагают доказательствами выброса бактерий в воздух вследствие аварии на военном производстве. Для расследования причин эпидемии в Свердловске правительство США создало группу, в ее работе принимал участие сотрудник департамента молекулярной и клеточной биологии Гарвардского университета доктор Мэтью Мезельсон (Matthew Meselson).

В 1980-е годы о проведении расследования на территории СССР не могло быть и речи. Однако летом 1992 года доктор Мезельсон с группой сотрудников дважды посетил Свердловск, где, по их мнению, им удалось собрать данные об искусственном происхождении вспышки. Позже в одном из самых авторитетных научных журналов Science (18 ноября 1994 г.) Мезельсон опубликовал по материалам исследования статью «Вспышка сибирской язвы в Свердловске в 1979 г.» (Matthew Meselson, Jeanne Guillemin, Martin Hugh-Jones, Alexander Langmuir, Ilona Popova, Alexis Shelokov and Olga Yampolskaya, «The Sverdlovsk Anthrax Outbreak of 1979»).

Исследователям удалось собрать информацию о 77 заразившихся. Из них 66 умерло (48 мужчин и 18 женщин) и 11 выжило (7 мужчин и 4 женщины). Все заболевания укладываются в 6-недельный период с 4 апреля по 15 мая, время между началом болезни и смертью в среднем составляло три дня.

Для точной локализации мест заражения ученым удалось встретиться с 9 выжившими и близкими 43 погибших. На карту были нанесены места их пребывания в момент аварийного выброса. Получилась узкая зона длиной 4 км, начинающаяся от 19-го городка и тянущаяся на юго-юго-восток, к южной окраине Свердловска.

Использование метеоданных аэропорта Кольцово, расположенного в 10 км (13 км, — Н.Р.) восточнее Керамического завода, позволило комиссии заключить, что выброс произошел в понедельник, 2 апреля, поскольку только в этот день наблюдался северный ветер примерного азимута 335 градусов, сформировавший зону заражения.

На основании полученных данных авторы заключают, что вспышка в Свердловске возникла из-за распыления аэрозоля возбудителя сибирской язвы, источник которого приходился на 19-й военный городок, в течение дня в понедельник, 2 апреля. Данная эпидемия — самая большая из документированных вспышек среди людей, зараженных ингаляционно.
Об аналогичных результатах сообщил генерал Андрей Миронюк, в апреле 1979 года исполнявший обязанности начальника особого отдела Уральского военного округа (Сергей Парфенов «Смерть из пробирки. Что случилось в Свердловске в апреле 1979 года?», журнал «Урал», 2008, №3).

«В начале апреля мне стали докладывать, что умерли несколько солдат и офицеров запаса, проходивших сборы в 32-м военном городке. Недели две мы отрабатывали различные версии: скот, питание, сырье для заводов и так далее. Я попросил у начальника 19-го городка, который находится по соседству с 32-м и где имелась военная лаборатория, карту направления ветров, дувших в те дни со стороны этого объекта. Мне ее дали. Я решил перепроверить данные и запросил аналогичные сведения в аэропорту Кольцово. Обнаружились существенные расхождения. Тогда мы создали оперативные группы и пошли следующим путем: подробно опросили родственников умерших и буквально по часам и минутам, с конкретной привязкой к местности отметили на карте те места, в которых находились погибшие. Так вот, в определенное время, где-то в 7–8 часов утра, все они оказались в зоне ветров с 19-го городка. Точки местонахождения пациентов протянулись вытянутым овалом с длинной осью примерно в 4 километра — от военного городка до южной окраины Чкаловского района…»

Видим удивительное совпадение в выводах американского исследователя доктора Мезельсона и советского генерала Миронюка.
Если сразу после аварии официальной версией было заражение сибирской язвой через некачественное мясо, то в 1991–1992 годах КГБ признал техногенность катастрофы, но быстро организовал второй этап пропагандистского прикрытия. Теперь выброс бактерий с территории 19-го военного городка не отрицался, но речь шла о небольших количествах возбудителя сибирской язвы, которые использовались исключительно для создания вакцины против этой болезни.

Наконец, 27 мая 1992 года в своем интервью «Комсомольской правде» президент России Б.Н. Ельцин заявил: «Когда случилась вспышка сибирской язвы, в официальном заключении говорилось, что это какая-то собака привезла. Хотя позже КГБ все-таки признал, что причиной были наши военные разработки. Андропов позвонил Устинову и приказал ликвидировать эти производства полностью. Я считал, что так и сделали. Оказывается, лаборатории просто перебазировали в другую область и разработка этого оружия продолжалась».

А ПРАВ ЛИ ЕЛЬЦИН?

Получено признание президента страны! Не повод ли это закрыть обсуждение темы? Кажется, это максимум того, чего можно добиться, но некоторые вопросы по-прежнему находятся в дискуссионной плоскости.
Например, концентрация вблизи источника заражения должна быть максимальной, число пострадавших должно уменьшаться прямо пропорционально удалению от этого источника. Но на деле просматривается равномерное нахождение пострадавших во время выброса на территории длиной около 4 км, более того — оно носит очаговый характер с максимумом, приходящимся на Керамический завод, расположенный в 2,3–2,8 км от эпицентра. Далее, если выброс произошел не 2 апреля (что вообще не доказано), то данные аэропортовских метеорологов, наоборот, противоречат версии, связанной с северным ветром. Почему никто не задавался очевидным вопросом: а где данные по ветру Гидрометцентра на Метеогорке, расположенного намного ближе к Вторчермету, чем постоянно упоминаемый всеми аэропорт? Почему эпидемия болезни, вызванной разовым выбросом и не передающейся от человека к человеку, протекала больше двух месяцев при инкубационном периоде легочной формы сибирской язвы в 2–4 дня? А непонятная история с сообщением «Голоса Америки» 5 апреля об эпидемии сибирской язвы в Свердловске, притом что диагноз был поставлен только 11-го?

Упомяну еще один интересный факт. Американские исследователи уже в 1990-е годы определили штаммы возбудителя сибирской язвы в Свердловске как продукты биологической инженерии с кодами VNTR4 и VNTR6, созданными соответственно в США и ЮАР. Их появление на Урале американцы легко объяснили отлаженной работой советской разведки, добывшей штаммы и переправившей их на исследование в лабораторию 19-го городка.

Всё изложенное в двух предыдущих абзацах вполне позволяет выдвинуть третью версию произошедшего: диверсия или ряд террористических актов, имитировавших выброс спор из 19-го городка. Ее главным приверженцем является кандидат биологических наук Михаил Васильевич Супотницкий, подробно изложивший ее в статье (написана в соавторстве с доктором технических наук С.В. Петровым), опубликованной в приложении «Независимой газеты» «НГ-наука», №5 от 23 мая 2001 г.
Цель очевидна: обвинить Советский Союз в нарушении конвенции 1975 года по биологическому оружию, подорвать его престиж на международной арене и получить дополнительные субсидии на разработку собственного бактериологического оружия и защиты от советского.

Как возможно было осуществить теракт? Легко… Некий диверсант, прошедший предварительную вакцинацию, из аэрозольного баллончика незаметно для окружающих распыляет штамм в местах скопления народа — у проходных заводов, на трамвайных и автобусных остановках — и, сделав дело, спокойно удаляется до следующего «выхода в свет».

Аргументы противников террористической версии сводятся к сомнениям по поводу схем нахождения людей во время заражения, предложенных генералом Миронюком и комиссией Мезельсона: как вообще можно определить место заражения, если даже время этого события не установлено достоверно? Объяснение продолжительности эпидемии связывают с повторными заражениями, спровоцированными непрерывными зачистками территории, а ее завершение — с массовой вакцинацией населения.

Так или иначе, свердловские и более высокие начальники с таким упоением предались версии с мясом, что прошли мимо разработки, пожалуй, более перспективного направления, полностью оправдывающего 19-й городок.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Первых умерших хоронили на Восточном кладбище, что на улице Шефской, в гробах с хлорной известью. Был отведен специальный участок глинистой почвы, который сейчас находится на стыке 15-го и 17-го секторов кладбища. Захоронение проводила специальная бригада. Прощание родственников с умершими ограничивали пятью минутами, гробы не открывались.

Погребение осуществлялось за счет государства, памятники устанавливались вне очереди. В настоящее время жителям Екатеринбурга следует построить некий мемориал, например, у входа на кладбище. Хотя бы просто стену с фотографиями. Мы должны помнить этих людей, молодых и красивых, каждый из которых хотел жить и имел свою мечту. Любой из нас мог оказаться на их месте.

Споры сибирской язвы очень живучи и, находясь в земле, могут практически вечно (по другим данным — до 100 лет) сохранять свои свойства, поэтому Восточное кладбище — мина замедленного действия, представляющая нешуточную угрозу. Во всяком случае переустройство или ликвидация кладбища даже в отдаленном будущем грозит новой катастрофой.

Текст: Николай Рундквист. Фото: личный архив автора. Редакция благодарит за содействие Уральскую горно-металлургическую компанию; выступившую в качестве инвестора издания «Страшных тайн Урала».; архив 66.ru