Секс-евангелист Елена Рыдкина: «Прекратите делать из своего желания фастфуд»

Высокая блондинка Елена Рыдкина к 24 годам прославилась благодаря своей должности. Занятия сексом — обязательный пункт ее рабочего расписания. Но в отличие от остальных, Елена не молчит о пристрастиях, а публично рассказывает о своем опыте и щедро делится знаниями о сексе. И получает за это деньги от дейтингового приложения. Ее должность называется «секс-евангелист». И к религии она не имеет никакого отношения.

— «Секс-евангелист» — это вообще что такое?
— В каждой крупной (и не очень крупной) технологической компании есть человек, который пропагандирует корпоративные ценности всей своей жизнью. В отличие от пиарщика, евангелист работает 24 часа в сутки: пишет в соцсетях, выступает на мероприятиях, организовывает встречи. Я секс-евангелист дейтингового приложения (для анонимного поиска сексуального партнера, — прим. ред.).

— Получается, ты конвертируешь свою любовь и интерес к сексу в реальные деньги?
— Для меня секс — очень важная часть жизни. Я очень активно и много им занимаюсь. И не стесняюсь рассказывать об этом. Я стремлюсь к более свободному миру, в котором есть место спонтанности, приключениям, экспериментам и новым людям. Этот образ жизни компания и пытается донести до аудитории.

— Тебя позвали или ты сама пришла? Как так получилось, что выпускница соцфака Высшей школы экономики стала работать на американскую компанию?
— Осенью я искала работу журналиста в Москве. Хотела писать на тему секса, гендера и технологий. И наткнулась на одно издание. В тот момент я разрабатывала с коллегами «Секспросвет» (образовательный проект, — прим. ред.). Были вещи, о которых я и так хотела рассказывать. И, пообщавшись с руководителем издания и приложения, мы решили действовать более масштабно и придумали секс-евангелиста.

— Видела, что ты очень много времени проводишь в Америке. Одновременно работаешь в двух странах?
— В Америке я отчасти работаю, отчасти развлекаюсь. Шестьдесят процентов наших пользователей — из США. Там критическая масса образованных и открытых людей больше, чем в России. Тут даже гомосексуальность является чем-то нереальным — это не то заболевание, не то дикое отклонение, не то развлечение заскучавших и зажравшихся хипстеров. Хотя эта проблема не чисто российская. Если ты поедешь в центральную часть США, там будет ситуация похуже, чем в какой-нибудь русской глубинке.

— Твоя задача — сделать так, чтобы в России все было хорошо с сексом?
— В первую очередь людям нужно учиться адекватной сексуальной коммуникации. Делать так, чтобы всем было весело и безопасно. Я имею в виду не только защиту от ЗППП и беременности, но и психологическую безопасность. Пока существуют жесткие патриархальные рамки, невозможны партнерские отношения. Не хватает знаний и понимания, как все может быть разнообразно и что людей на самом деле будоражит. Очень многие знакомы только с вагинальным и оральным сексом. И, может быть, анальным. Но только для женщин и геев. На самом деле вариантов великое множество и не всегда они связаны с пенетрацией.

— Есть же куча тренингов...
— Нельзя подавать информацию только с точки зрения гетеронормативных представлений. Всякие замшелые секс-тренеры начинают пороть какую-то чушь по поводу секса. Что нужно обязательно наковырять «точку джи». Да блин, этой «точки джи» не существует! Есть более чувствительные эрогенные зоны! Рассказывают, что женщина кому-то что-то там должна. Что мужчина — всегда сильный и всегда берет на себя ответственность. Замечала, что все чудо-курсы в России продаются с этих позиций? Мужчину учат эффективно ублажать большее количество женщин. А женщина тренируется для одного своего единственного, чтобы он не убежал к другой. Идеологического разнообразия не хватает. Эти модели — они окей. Но это лишь маленькая крупица возможностей.

— Каков твой рецепт?
— Я за то, чтобы научиться базовому набору техник. И дальше — как ключи, применять их к разным партнерам. То есть ты встречаешься с партнером — и ты не воспринимаешь его как объект. Перед тобой живой человек, у которого очень подвижная психология. Его от чего-то прет. Может, ему не хочется, чтобы вы занялись стандартным сексом, может, ему хочется, чтобы вы долго и страстно друг друга массировали. Или он хочет, чтобы ты взяла в рот его ступни. Это, кстати, очень распространенная фантазия. А может, он хочет, чтобы ты помассировала его попу. И засунула туда пальчик. Нужно выяснить, на что у человека ментально стоит. И уже потом разбавлять это продвинутыми техниками, которые ты знаешь.

— А как же оргазм?
— Это приятная и нужная вещь, но это не самоцель. Цель — это общение, дарение любви, исследование, это сам процесс. Если секс — это что-то для оргазмов, то все в панике будут носиться, чтобы скорее кончить. И это скучно. Это разочаровывает. А если двое встречаются и хотят доставить друг другу удовольствие, выясняют, что кому нравится, когда они обцеловывают все тело друг друга, они ласкают потаенные местечки, когда они не торопятся… Секс может быть фастфудом, а может быть изысканным французским ужином, когда вы наслаждаетесь и создаете нечто красивое.

— Так получается, что и извращений как таковых не существует, а есть лишь еще одна техника.
— В моем личном словаре извращение — это воплощенные фантазии, которые вредят другим людям. Человек хочет унизить другого? Хорошо. Но если только другой хочет быть униженным. Извращение — это насилие в одну сторону. Когда вторая сторона не дала четкого и явного согласия. Когда партнер чувствует себя плохо — это извращение, это садизм. Остальное имеет право на существование.

— А ты вообще никогда не стеснялась рассказывать о своих развлечениях?
— Я с детства испытывала слатшейминг, это когда женщину пристыжают за любые отклонения от нормированного поведения. Я уже не говорю о том, чтобы заниматься сексом с несколькими людьми — в маленьком городе тебя просто сожрут. А я из Норильска, и там даже мелочи считаются совершенно неадекватными. Так что я с 15 лет страдала. И сейчас до сих пор сталкиваюсь с негативом.

— Научилась забивать?
— Это меня уже не особо волнует. Мне, как правило, таких комментаторов просто жалко. Если человек не может спокойно реагировать на то, что происходит в постели у другого человека, — значит с ним что-то не в порядке. Если он мечтает о таком образе жизни, но никогда себе такого не позволит, ну конечно он будет злиться. Потому что не видит, что ему когда-то хватит сил сделать так же.

Пока у человека есть сомнения, что какие-то вещи могут работать, он будет следовать стандартным моделям. Но если появляется хотя бы один довольный пример того, о чем ты только мечтаешь, то будут силы становиться свободнее и счастливее.

— Ты одновременно встречаешься с несколькими мужчинами. По-русски это называется б*****во. И продвигаешь эту идею. Но это должно быть эмоционально очень затратно. Иногда и одного человека любить тяжело.
— Но бывают и другие варианты. Фишка с моим образом жизни в том, чтобы с большой нежностью, отдачей и погружением относиться к разным людям, с которыми ты находишься прямо сейчас. Ты заботишься о них. Ты хочешь, чтобы у них все было хорошо. Они твои друзья, они твои близкие люди. Это для меня любовь. Другое дело — мой основной партнер, с которым мне и жить хорошо, мне нравится быть с ним в быту. Как только со мной происходит что-то хорошее или плохое, в первую очередь мне хочется с ним поделиться. Это уже немного другие критерии. Для меня секс — это никогда не просто секс.

— Давай представим: вот девушка начиталась блогов и решила стать полиамором. Ну, предаться разврату. В 24 это здорово и весело. А что потом? Она же станет старше, всё изменится...
— В тебе говорит взращенный патриархальный страх. Он возможен только в мире, где женская красота является мерилом ценности женщины. Так же и фертильность. Если женщина не родила ребенка до определенного возраста или хотя бы не заморозила яйцеклетки, ее ценность может упасть. В мире, где женщина — сильная и самостоятельная, где она стремится к партнеру, который уважает и любит ее (или если она живет в полиаморных отношениях), все проблемы снимаются. Я видела много счастливых полиаморных пар, которым за шестьдесят. У них есть дети, и они умеют обо всём договариваться.

— В России ты навсегда останешься борцом. Тот же Павел Астахов говорил, что у нас сексуального образования не будет никогда. Максимум — этика семейной жизни.

— Я уеду отсюда, только если жизнь в России будет нести физический и моральный ущерб. Как бы я ни любила свою страну — мир большой. Но до тех пор, пока есть силы, я буду не только самостоятельно этим заниматься, но и постараюсь втянуть как можно большее количество людей. Один человек в социальном мире не способен сделать ничего. Нужно создавать инфраструктуру: печатать журналы, устраивать вечеринки, организовывать клубы, образовательные мероприятия, где будут говорить о вещах, о которых не говорили до этого. И это будет заражение.

Вещь, которая заставила меня инициировать историю с моим образовательным проектом, — полтора месяца жизни в Сан-Франциско. Из-за близости к Кремниевой долине люди там совершенно по-другому воспринимают мир. Есть проблема? Окей. Какие нужны ресурсы? Найдем и сами всё сделаем. Вместо того чтобы ныть: ну когда кто-то придет и сделает все за нас.

— То есть все равно получается сексуальная революция какая-то.
— Революция уже произошла. У нас секса очень много, но что с ним делать — совершенно непонятно. Люди везде занимаются сексом. Секс продает. А сексуального образования нет. Из-за этого куча проблем.