«О литературе из Египта я сам лично уведомил ФСБ». Имам пышминской мечети — об обысках и борьбе с радикальным исламом

— Когда был обыск и на каком основании?
— Обыск случился 10 февраля, когда я находился в Казани. Как мне передали работники мечети, сотрудники ФСБ действовали без особых объяснений, довольно решительно, если не сказать бесцеремонно. Результатом их четырехчасовой работы стало изъятие книг.

— Какая литература была изъята, находится ли она в числе запрещенных в России книг?
— Было изъято в общей сложности 7 книг и 303 брошюры. Три из семи книг находились в списке запрещенной в России литературы, имеющей, по мнению суда, признаки экстремистской. Остальные книги и брошюры — вне списка. Эти три книги стояли на полках в книжном шкафу в рабочем кабинете имамов, куда вход воспрещен, на это указывает специальная табличка. Я держал эти книги, потому что знал, что список запрещенной литературы — это процесс живой: сегодня это запрещено, завтра — уже допустимо. Такое уже случалось: книга находилась под запретом, потом ее разрешали. Эти три книги никому не передавались и никогда не цитировались во время проповедей. Я решил, что моего личного контроля и ответственности будет достаточно, чтобы не устраивать сожжения этих книг. Мне же эти книги нужны с методической точки зрения, прежде всего для того, чтобы давать квалифицированные ответы в споре с нашими оппонентами из числа радикальных исламских деятелей.

А уж о том, что у нас есть благотворительная литература, изданная в Египте, я неоднократно добровольно уведомлял сотрудников ФСБ. У местного представителя ФСБ мы всегда находились на контроле.

— Кем регламентируется и как происходит запрет книг?
— Это регламентируется решением суда на основании экспертных данных. Поэтому тут все зависит от позиции тех или иных экспертов, по сути это дело вкуса. Я лично не понимаю, что ужасного, например, в брошюре, рассказывающей о правилах поведения женщины-мусульманки. Такая брошюра, конечно, не запрещена, но она изъята у нас в ходе обыска 10 февраля.

— Какие претензии есть к мечети у правоохранительных органов?
— Официально — никаких. Мы ведем абсолютно законную деятельность. Как у любого культового учреждения, у нас одна задача: формировать, укреплять и наращивать сообщество единоверцев. Мечеть у нас очень большая для 65-тысячной Верхней Пышмы. Поэтому к нам приезжают жители других городов, Екатеринбурга прежде всего. В том числе трудовые мигранты из стран Средней Азии. Это естественно: если человек приехал работать строителем на Урал из какого-нибудь горного таджикского селения, то единственным знакомым зданием для него будет мечеть, куда он с детства привык ходить каждую пятницу. Поэтому к нам приходят татары, башкиры, таджики, узбеки, киргизы, русские — мы рады всем. Другое дело, что правоохранители пытаются возложить на нас функцию фейс-контроля: этим можно в мечеть входить, а этим нет. Так, видимо, они пытаются отсечь ваххабитов. Но есть большой вопрос в эффективности и справедливости таких методов. Я вам больше скажу: у любой религиозной общины есть свой устав, который утвержден Минюстом РФ, где основной задачей указано обеспечение религиозной потребности населения, а не силовые, контрольные или надзорные функции.

— Как внешне отличить ваххабита от не ваххабита?
— По интернету гуляют какие-то рекомендации на этот счет. Не знаю, от кого, но выглядят как директивы. Но они, мягко говоря, не очень грамотно составлены. Например, дается перечень признаков и указано, что для принятия решения достаточно одного из них. И первым же пунктом — «постоянное ношение головного убора (характерно преимущественно для женщин в сочетании с одеждой, скрывающей грудь и колени)». Второй пункт — человек имеет бороду и усы. Третий признак — его брючины не достают до обуви. Оглянитесь в любом трамвае — и вы найдете человека с бородой, усами и в коротковатых брюках. И вряд ли он подозревает, что его можно приписать к ваххабитам.

Или еще один признак: «При чтении намазов подымание рук на уровень ушей во время чтения молитвы стоя». Так вот: все, повторяю, абсолютно все мусульмане начинают молитву именно с подымания рук на уровень ушей. Видимо, чем шире сеть, тем легче рыбу ловить. Неважно, что в этой сети может оказаться вполне безобидная рыбешка. Лес рубят — щепки летят.

— Верхняя Пышма никогда не мелькала в сообщениях о межрелигиозной розни. Что, по-вашему, может нарушить это общественное равновесие?
— В равной степени его могут нарушить как агрессивные, подогреваемые из-за рубежа попытки радикальных религиозных деятелей навязать свои правила жизни и установки (и они их навязывают прежде всего нам — сторонникам мирного ислама, мы для них главные враги, уж поверьте), так и желание отдельных правоохранителей выслужиться перед начальством, получить новые звездочки.

Борьба с радикальными движениями — вопрос очень тонкий, требующий больших знаний. В этой праведной борьбе важной точкой опоры могут быть такие структуры, как наша мечеть. Ведь помимо того что мы свято чтим требования Уголовного кодекса РФ, мы проводим большую просветительскую работу, помогая тем же трудовым мигрантам адаптироваться к жизни в чужой стране, в непривычной среде, в новом, далеко не всегда приветливом обществе. Мы делаем это, потому что сами живем здесь и для нас очень важны мир, покой и созидание в обществе. Именно об этом мы говорим в мечети во время пятничных проповедей, на которых собирается более 1000 человек. Все их мы фиксируем на аудиозапись. В архиве у нас уже 230 проповедей. Любой может их послушать и понять, к чему и кого мы призываем.