В Екатеринбурге издали книгу «Жизнь, опаленная блокадой» с воспоминаниями блокадников Ленинграда, которые приехали в эвакуацию на Урал и остались здесь на всю жизнь. Об этом Порталу 66.ru сообщили в пресс-службе СКБ-банка, который сотрудничает с Екатеринбургским городским обществом жителей блокадного Ленинграда.
Андрей Ермоленко, пресс-секретарь СКБ-банка:
— Первым делом мы вручили по экземпляру книги всем екатеринбургским блокадникам, с которыми у нас установлена связь. Мы были очень рады, что наши славные старушки удовлетворены результатом. Сегодня, 27 января, на торжественном собрании блокадников и ветеранов в Окружном доме офицеров, остальной тираж книги был торжественно передан руководителям Министерства образования Свердловской области и Министерства культуры региона. Книги поступят в общеобразовательные учреждения и в районные библиотеки региона.
Всего в Екатеринбурге проживает около 150 жителей блокадного Ленинграда. Книга была создана благодаря обработке огромного массива рукописных материалов и выцветших фотографий, а также разговорам с теми, кто пережил блокаду.
Отметим, что сегодня в России отмечают День снятия блокады Ленинграда, которая произошла во время Великой Отечественной войны и продолжалась почти 900 дней — с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года. Также 27 января является Днем воинской славы России и Международным днем памяти жертв Холокоста — именно в этот день в 1945 году советские войска освободили концентрационный лагерь Освенцим.
Ты не говори за людей, а лучше возьми книжку и почитай, коль послушать некого, прежде чем молоть языком всякую ересь.
Алесь Адамович, Даниил Гранин. «Блокадная книга».
«…Я мысленно хотела, чтобы смерть пришла вместе с детьми, так как боялась, если, например, меня убьют на улице, дети будут дико плакать, звать: «Мама, мама», а потом умрут от голода в холодной комнате. Ниночка моя все время плакала, долго, протяжно и никак не могла уснуть. Этот плач, как стон, сводил меня с ума. Я тогда, чтобы она могла уснуть, давала сосать ей свою кровь. В грудях молока давно не было, да и грудей совсем уже не было, все куда-то делось. Поэтому я прокалывала иглой руку повыше локтя и прикладывала дочку к этому месту. Она потихоньку сосала и засыпала.
Один раз на рынке-толкучке мне удалось с рук купить столярного клея. Из него тогда варили студень. Вот я тоже варила и ела. Давала Толику. Ниночке боялась. Но от клея у нас стали запоры, и я перестала его варить. Другой раз мне удалось купить кожу свиную. Она была повкусней, но ее надо было варить долго, чтобы она размякла, а я жалела керосин, его у меня оставалось немного.
…Зима 41/42 года была очень холодной. Мороз доходили до 30–40 °. Я все время думала, где бы достать дров. Когда я уезжала из Волковой деревни, то шкаф для одежды я набила колотыми дровами, а под дровами спрятала патефон. Мне хотелось туда сходить, но ведь транспорт, т. е. трамвай, тогда не ходил и надо идти пешком туда и обратно, очень далеко. Я все откладывала, но как-то собралась. Покормила детей, заперла их и с утра пошла. Представляете мой путь с Васильевского острова до Волковой деревни? Неву перешла по протоптанной тропинке, вышла на Литейный и все смотрела на дома, которые стояли хмурые. Многие с разбитыми окнами, темными, как глазницы. У других снарядом отбит или угол, или часть дома. А в другой жили люди. Мне попадались пешеходы. Шли все тихо, еле передвигали ноги. Все укутанные, с серыми худыми лицами, некоторые мужчины поверх шапок тоже повязывали платки.
Когда я уходила, моя дочка всегда плакала. Чтоб она не плакала, я ей давала маленький ржаной сухарик, и она его долго сосала. И на этот раз я дала ей. Но, уже запирая дверь, я услышала, что она заплакала. Это Толик отнял у нее сухарик, так как я ему не дала, потому что у меня больше не было. Я вернулась и его побила первый раз. Он громко плакал, и мне его тоже стало очень жалко. Я сказала, что, если ты будешь у Ниночки отнимать, я тебя выкину на улицу. Он говорит: «Не надо, мамочка, я больше не буду». Я его поцеловала, укутала в одеяло и пошла.
Сын все время сидел и смотрел на будильник. Я ему объяснила: вот когда будет большая стрелка на 12, а маленькая на 10, мы будем завтракать, а когда большая будет опять на 12, а маленькая на 3 часах — обедать. И он все время смотрел на часы. То пшено, что я получила по своей карточке, я разделила примерно на две части и на ужин два раза варила жидкую кашу. Один раз прихожу домой, ходила за хлебом. Смотрю, Толик сидит на полу и что-то спичкой там выковыривает. Я говорю: что ты делаешь? Он отвечает, что выковыривает пшенинки из щелей пола. Это я немного просыпала, когда варила, было темно, и вот он их доставал и вместе с грязью ел».
Воспоминания Лидии Охапкиной
Алесь Адамович
Даниил Гранин
«Блокадная книга»