Один день в мусоровозе: «С бомжами конфликтов нет. А вот сотрудница музучилища нас материт»

Вытаскиваю потертые джинсы с полки «не жалко», складываю в рюкзак две пачки влажных салфеток и флакончик с духами. Надо же возвращаться в редакцию в приличном виде. Дело в том, что сегодня моя задача — провести день с мусорщиками и вывезти «культурный слой» из Екатеринбурга. А я еще из детства помню эти огромные машины с железными баками, из которых картофельные очистки падали дворнику прямо на голову. И готовлюсь к худшему.

Девять утра. Во дворе «Спецавтобазы» ко мне выходит улыбчивый мужчина в чистом костюме. Это водитель мусоровоза, его зовут Игорь. Наверное, готовились к приходу журналистов, и рабочим заранее выдали новую форму. Оказалось, что нет. О том, что сегодня к бригаде присоединюсь я, Игорю сказали несколько часов назад.

Вместо железного монстра с открытым кузовом мы подходим к симпатичному зеленому японскому грузовичку. Кузов закрыт. Как внутрь попадают отходы, пока непонятно. И оказалось, что картофельные очистки — это вообще не про нас. Мы поедем собирать неорганику — контейнеры с пластиком, стеклом, бумагой и т.д. В общем — все непищевые отходы.

Внутри машины удивительно чисто и никакого запаха. Только от меня резко пахнет духами. Ни пылинки. Делюсь с Игорем своим удивлением от того, что они просто разорвали мой шаблон о грязной работе мусорщиков. Он к такому стереотипу уже привык и говорит, что мусорщики сегодня — это люди в белых халатах. Только не в том смысле, что избавляют город от болезней, а в смысле, что работа совсем не пыльная. Все автоматизировано, мусор, особенно зимой, не пахнет, и трогать руками пакеты практически не приходится. Только если баки переполнены или кто-то мимо попал.

В нашем утреннем плане — тринадцать дворов. Среди них в основном детские садики, школы, офисные центры. Вообще мусорщики обслуживать муниципальные учреждения не любят. Потому что оплата у них сдельная. То есть сколько контейнеров вытряхнул — столько денег получил. Городские учреждения работают не каждый день, а значит и мусор выгружать надо реже. То есть меньше денег для водителя и грузчика. Точную стоимость одного контейнера Игорь вспомнить не может, говорит, что примерно рубля четыре. Так за месяц набирается «под тридцатку». У грузчика — чуть меньше.

Напарник Игоря — грузчик Эльмурад. Он почти все время молчал и улыбался. Что-то писал в телефоне. Я сначала решила, что Эльмурад просто стесняется. Но когда начала расспрашивать его о работе — поняла: Эльмурад плохо говорит по-русски. Его жизненную историю мне поведал водитель.

Эльмурад родом из Таджикистана, до этого работал в Москве. Из столицы уехал, не мог найти работу, а на старой перестали платить зарплату. Переехал с семьей в Екатеринбург. На заставке его телефона — улыбающаяся девочка в розовом платье. Это его шестилетняя дочка. Пошла в первый класс.

— Вам языковой барьер не мешает?

— Да нормально все. Он говорит. Я же из Башкирии, а татарский чем-то похож на таджикский. Да мы за два года уже друг друга с полувзгляда понимаем.

Сам Игорь приехал в Екатеринбург из небольшого поселка в Башкирии. Закончил после школы техникум по специальности «водитель», сходил в армию. Когда я спрашиваю его, как он оказался водителем мусоровоза, говорит, что просто проходил мимо и решил зайти на «Спецавтобазу». С тех пор 14 лет ездил на самосвале и развозил песок, которым улицы посыпают. А потом уже пересел на мусоровоз.

Приближаемся к первому дому, видим, что ворота заперты. На звонок на железных воротах никто не отвечает, и по телефону тишина. Видимо, придется поворачивать обратно. «Так бывает, — вздыхает Игорь. — Еще мы часто не можем к площадке подъехать из-за того, что машины проезд блокируют. Приходится на себе тащить или приезжать на следующий день». Тут ворота открываются — охранник просто уснул.

Игоря и Эльмурада их работа устраивает. График хороший, два через два, и зарплату выдают вовремя. Жаловаться не на что.

Следующая точка — госпиталь ГУВД. К машине подходит полицейский. Во двор, где стоят контейнеры, не пускает.

— Слушаю вас внимательно, — с деланной вежливостью обращается к водителю полицейский.
— Мы за мусором.
— Сегодня была уже машина.
— Он зеленый контейнер взял, а мы оранжевый.
— В смысле «зеленый — оранжевый»? Давайте сюда накладные. — Игорь протягивает бумаги человеку в форме. Нас с недовольным лицом пропускают. Будто мы в чём-то провинились.

— Вам всегда так не рады?

— Нет, он новенький, наверное. Тут, кстати, рядом тюрьма. Мы когда туда приезжаем — там так конкретно проверяют. Все шмонают, забирают отвёртки, ножи, даже телефоны. В кабину садится охранник, а еще сюда же ставят датчик движения, чтобы я с зоны никого не вывез.

— Вам, наверное, приходится с бомжами воевать? Отбираете у них еду?

— Их сейчас почти нет уже, разогнали всех. Вот раньше было очень много. Они обычно рядом с контейнерами водку пили и тут же еду находили. Мы просто приезжали и забирали у них закуску. Особенных конфликтов не было.

— Вас когда-нибудь благодарили за работу?

— Было один раз. По конфетке дали. Было приятно.

— Вам обидно, когда вас мусорщиками называют?

— Я себя называю водителем. На самом деле практически все равно. Правда, один раз неприятный случай был. Мы подъехали к музыкальному колледжу, оттуда вышла сотрудница и так нас обматерила — мол, мы приезжаем редко. А у нас выезды по расписанию, как в договоре указано. Никогда я еще таких слов не слышал. И вот она как-то так слово «мусорщик» извратила, что стало очень неприятно. Не помню то слово.

Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU