Анатомия профессии: 300 операций на мозге. Жизнь нейрохирурга больницы № 40

— Вот здесь делается кожный разрез, затем — трепанация черепа, чтобы открыть доступ к мозгу, вынимается кость. Она выпиливается специальным устройством. Это начало операции, — рассказывает Александр Шамов, нейрохирург с 20-летним стажем, заведующий нейрохирургическим отделением Городской клинической больницы №40. Как бы в подтверждение его слов слева от нас раздается звук, похожий на шум бормашины, затем явственно слышен хруст кости. В ту же секунду справа — быстрый вопрос Шамова: «Что вы еще хотите знать?»

Я машинально поворачиваюсь в сторону, где над операционным столом в немом напряжении застыл сосредоточенный ассистент, и понимаю, что трепанация черепа пациента завершена. Пациент — мужчина 50 лет, приехавший накануне из какого-то небольшого города в области.

Сейчас пациент похож на бесформенный мешок, плотно обернутый, как новорожденный, больничными простынями.

Ткань аккуратно задрапирована вокруг оперируемой области. На первый взгляд она представляет собой какое-то кровавое месиво.

Диагноз — опухоль глубинных отделов головного мозга.

«Достаточно обширная, — деловито добавляет Шамов, глядя на снимки височных долей, которые для наглядности представлены тут же, в операционной. — Его беспокоят головные боли, судорожные приступы, эпилепсия и нарушения движения левых конечностей».

Это обычная, плановая операция, хотя опухоли такой локализации считаются сложными. Операционное время (на эту операцию уходит примерно четыре часа) поделено между хирургом и ассистентом. У каждого из них своя задача. Задача ассистента — обеспечить доступ к мозгу, удалять опухоль будет Шамов. Он приступит к своей, самой важной, части операции примерно через полчаса.

Если опухоль не удалить, говорит Шамов, то «качество жизни значительно ухудшится». Иными словами, человек будет полностью парализован.

Несколько лет назад бригада неотложной помощи привезла в отделение нейрохирургии мальчика с кровоизлиянием. Диагноз был поставлен давно — «образование сосудистого клубка артериовенозной мальформации головного мозга». Но все, даже самые опытные специалисты, делать операцию отказались. В том числе в НИИ нейрохирургии имени Н.Н. Бурденко. Слишком сложный случай, велика вероятность летального исхода… Мальчик продолжал жить вполне нормальной жизнью, изредка испытывая припадки эпилепсии. Но в тот день — было воскресенье — внезапно произошло кровоизлияние. В больницу ребенка привезли уже в коматозном состоянии. Владимир Колотвинов — заместитель главного врача по нейрохирургии, и Александр Шамов решили оперировать. Операция продолжалась 14 часов.

— Мы работали вдвоем, поочередно сменяя друг друга, потому что одному такое не под силу. Кровопотеря пациента в 2 раза превышала объем циркулирующей крови человека. Во время операции ему влили крови больше в два раза, чем у него было, — вспоминает Шамов.

На вопрос, почему врачи взялись за эту операцию, когда от мальчика отказались самые опытные хирурги страны, Александр Шамов отвечает, что тогда они «посчитали невозможным оставить его без помощи».

— В итоге все получилось, мальчик остался жив, более того, он встал на ноги, закончил учебу, поступил в УГТУ УПИ на какой-то компьютерный факультет, — рассказывает хирург.

Таких «неотложных» с кровоизлиянием доставляют в больницу 3–4 раза в неделю. За один год Шамов делает 300 операций. Стоимость операции оплачивается из госбюджета и варьируется в пределах 150–200 тысяч рублей. Гражданин России из любого города от Калининграда до Владивостока может обследоваться и прооперироваться в больнице бесплатно, по полису ОМС. Всего в отделении, рассчитанном на 74 койки, работают 7 профессиональных хирургов.

Врачи говорят, что сейчас смерть в нейрохирургической клинике на операционном столе — это что-то «эксклюзивное», и вспоминают, что в последний раз такой случай был 14 лет назад.

Смерть случается из-за стечения каких-то неблагоприятных обстоятельств. Например, сочетания тяжелых внутренних болезней (проблемы с сердцем, венами, легкими) или массивных кровоизлияний, которые происходят еще до того, как человек оказывается в больнице.

Хирургических осложнений во время операций практически не возникает. Современные микроскопы, дающие увеличение до 25–30 раз, позволяют сохранить не только мельчайшие участки головного мозга, но и мельчайшие сосуды.

Мы сидим в кабинете главной медсестры на том же этаже, где находится операционная, чтобы быстро вернуться, когда ассистент закончит свою часть операции. Кабинет Шамова находится этажом ниже. Пока время есть — говорим о жизни и смерти, профессиональном имидже и сериалах. К смерти у Александра Шамова, кстати, свое, философское, отношение:

— Многие люди живут с иллюзией, что они бессмертны. Как японские самураи в Средние века думали о том, что он умрет завтра, сегодня, готов умереть в любой момент, правильно? Человек строит какие-то планы, думает о том, как он будет растить своих детей, нянчить внуков и правнуков. И конца своей жизни не видит так же, как он не видит конца жизни своих близких людей. И это правильно, наверное. Когда случается смерть близкого человека, то самое главное — объяснить родственникам, что эта ситуация была неизбежна. Мы сделали все возможное, но не в человеческих силах изменить законы природы. И беседа с родственниками очень важна — не столько после смерти, сколько до…

— Чтобы подготовить родственников к самому худшему?
— Чтобы объяснить людям: вы принимаете решение о хирургии, но ситуация — запущенная опухоль, злокачественная опухоль… Есть проблемы у пациента (с сердцем, с венами, с легкими). Они должны понимать, что просчитать путь такого пациента не всегда удается. Чем сложнее пациент, чем сложнее опухоль, тем путь к выздоровлению более извилистый.

«Многие люди живут с иллюзией, что они бессмертны. Как японские самураи в Средние века…»

— Как бы вы оценили уровень профессионального имиджа врача в нашей стране? Нужно ли его повышать? Каким образом? — в любой момент может раздаться звонок из операционной, поэтому я вываливаю на врача сразу несколько вопросов, не относящихся напрямую к нейрохирургии.
— Вы знаете, мы живем в интересной стране. У нас известными являются люди, которые имеют много денег. Или политики. Деньги — это мерило социального признания человека обществом. Он так много приносит обществу пользы, что общество позволяет ему иметь много денег, оно платит ему за это. Вы согласны с этим?

— Многие, напротив, не любят тех, у кого много денег. Сразу появляются сомнения, можно ли честным путем нажить состояние?
— Это, мне кажется, следствие всей нашей истории. Да, конечно. Признание труда врача — это признание некоего подвижничества. Это признание, скорее, напоминает уважение, которое русский народ испытывал к святым, отшельникам. Если мы возьмем количество клиник, аналогичных нейрохирургических клиник на определенное количество жителей в Германии, мы получим цифру, отличающуюся на порядок. Естественно, стоимость лечения также будет выше. Следовательно и качество оказываемой помощи может быть в целом выше и очереди на лечение меньше. Организация и качество обслуживания может быть лучше, но хирургия зависит от тех, кто выполняет операцию, от опытности, профессионализма всей команды — и анестезиолога, и операционной сестры, и ассистента, и нейрохирурга

«Люди очень сильно недооценивают свою собственную жизнь. Поэтому те, кто помогает им эту жизнь сохранить и улучшить, никогда не будут в топе у общества»

— Как вы относитесь к многочисленным телесериалам про медиков? Считаете ли вы, что они поднимают имидж врачей? Или напротив, вредят?
— Я посмотрел буквально несколько серий «Доктора Хауса». Та часть, которая относится к медицине, запутана и переврана в большинстве случаев. Возможно, для того чтобы впечатлить западного обывателя сложностью медицины. Я не смотрю медицинские сериалы, и мне кажется, что никакие сериалы, фильмы, телепередачи не смогут существенно повысить имидж врача. В системе базовых ценностей общества должны находиться жизнь и здоровье человека. Мы одна из самых курящих и самых пьющих наций. Систематически убиваем себя курением, питьем, наркотиками, неправильным питанием, неправильным образом жизни. Люди очень сильно недооценивают свою собственную жизнь. Поэтому те, кто помогает им эту жизнь сохранить и улучшить, никогда не будут в топе у общества…

Во время разговора Шамов отключил звук сотового телефона, поэтому, чтобы не пропустить звонок из операционной, время от времени проверяет входящие. Звонок из операционной оказывается тринадцатым в череде неотвеченных.

Мы направляемся в операционную. Хирург тщательно моет руки перед операцией. Звонит очередной пациент…

Шамов будничным голосом говорит своему отражению в зеркале: «Давайте, приезжайте… Анализы вы все сдали, которые я вам написал? Если вопрос идет о времени, то мы вас госпитализируем завтра…»

Дмитрий Горчаков для 66.ru